С этими мыслями я закрыл глаза и погрузился в спокойный сон.

…Я обнаружил, что стою на 14-й стартовой площадке 172-ярдового пар-3 поля. Я играл в эту лунку двадцать раз и ни разу не выбивал бёрди, но сегодня все будет по-другому.

Обойдя все вокруг с клюшкой Айрон, я решил все-таки воспользоваться типом 3-Вуд. Мне нужно было всего лишь выполнить очень мягкий свинг, чтобы отправить мяч прямо на середину грина.

Мяч взмыл высоко в воздух, а затем начал спускаться по нисходящей, направляясь к грину. Я уже видел, что выстрел будет долгим, 3-Вуд была слишком уж массивной клюшкой. Если мяч и попал бы в грин, то только на самый задний его край.

– Остановись! Остановись! – закричал я, пытаясь заставить маленькую круглую сферу сбросить скорость. Однако у нее были совсем другие планы. Зелень на поле была очень твердой, утренняя роса сгорела много часов назад. Приземлившийся мяч, отскочив, полетел вниз по крутому склону, который вел прямо к Клубничному ручью (в честь которого и было названо поле для гольфа). Внезапно моя бёрди-два превратилась в богги-четыре, и это при условии, что по итогу я не окажусь в воде.

Я ступил на камни, которыми был усеян берег ручья, и заглянул внутрь. Да, так и есть, вот он, мой мяч фирмы Titleist. «Эту лунку уже никак не выбить», – подумал я, поворачиваясь, чтобы достать из сумки черпак. Внезапно я почувствовал, что подошвы моих ботинок скользят по мшистым камням, и через секунду полностью потерял равновесие: обе ноги одновременно потеряли опору.

Я помню, как, влетая в ледяную воду, думал о том, как было бы здорово, если бы никто не наблюдал за этим неуклюжим представлением. Но потом моя голова вдруг резко ударилась об огромный камень на дне ручья, и за секунду до того, как все почернело, я подумал об обратном: как было бы здорово, если бы кто-то все‐таки наблюдал за этим представлением.

Медленно приходя в себя, я не мог решить, что болит сильнее: бедро, которое приняло на себя весь удар, когда я впечатался в деревянный пол, или затылок, который, должно быть, зацепился за край тумбочки.

– Господи! Как сильно я ударился, – сказал я Элейн, держась за затылок. – По-моему, я не падал с кровати со времён начальной школы!

Я медленно побрел к двери спальни, и, чтобы вызвать сочувствие, захромал сильнее, чем было нужно, но Элейн молчала.

– Пойду найду лед, может, поможет, – сказал я громче, но ответа так и не последовало.

Затем, вглядываясь в темноту, я вдруг осознал… Никакой Элейн в постели не было. Когда я щелкнул выключателем на стене, холодная волна страха пробежалась по моему телу. Кровать была не только пустая, но к тому же еще и не моя. Это была даже не наша комната!

Смятение и страх росли с каждым шагом, пока я шел по коридору. Со стен глядели экзотические картины, а ковер под ногами казался странно толстым. В конце коридора я заметил две большие раздвижные стеклянные двери. Щелкнув замком, я вышел на большую террасу с видом на красивое поле для гольфа.

Чувствуя легкое головокружение, я подошел к паре удобных шезлонгов и опустился в один из них. «Что со мной происходит?» – удивленно подумал я. Что, черт возьми, здесь происходит? Затем, чувствуя себя очень усталым, я закрыл глаза и задремал, пока солнце тихо поднималось над идеально ухоженной зеленью до точки зенита.

Было позднее утро, когда я, наконец, проснулся. Солнце назойливо заливало мне лицо, а в животе урчало от голода.

Открыв стеклянную дверь, я услышал внизу чье-то пение.

– Элейн? Это ты? – спросил я, но ответа не последовало.

Следуя за пением, я спустился по большой винтовой лестнице, пересек мраморное фойе и вошел в огромную кухню. Там я обнаружил женщину, но она явно не была моей женой. Незнакомка была старше, на вид ей было лет пятьдесят; крепко сложенная, одетая в белую униформу горничной.

– Извините, пожалуйста, – проговорил я, чем изрядно удивил и даже испугал ее. Она быстро развернулась, выпустив из рук большое керамическое блюдо, которое вытирала. Блюдо с грохотом упало на пол.

– Мистер Брэттон! Простите, ради бога, вы меня напугали. Не ожидала увидеть вас здесь так поздно, – сказала она.

– Мне жаль, – извинился я. – Я на секунду подумал, что вы – моя жена.

– Миссис Брэттон в Европе, – ответила женщина, собирая яркие осколки керамики с пола.

– В Европе? – удивленно спросил я, нагибаясь, чтобы помочь ей убрать остатки разбитой тарелки. – Что Элейн забыла в Европе?

– Насколько я знаю, она там занимается покупкой картин, – ответила горничная с подозрением. – По крайней мере, это то, что мне сочли нужным рассказать.

– Кто? Кто рассказал вам это?

– Ну, вы сами и сказали. Мистер Брэттон, с вами все в порядке?

– В полном, а что?

– Вы выглядите не очень.

– Я ударился головой о прикроватный столик. Ничего серьезного.

– Кажется, вам следует показаться специалисту. Хотите, я позвоню доктору?

– Нет, все в порядке, – сказал я, отмахиваясь от горничной. – Просто мне нужно еще немного отдохнуть.

Я отправился в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо. Поднимая голову, я впервые увидел свое отражение в зеркале.

– Господи! – воскликнул я.

Горничная оказалась права: выглядел я действительно не очень. Человек в зеркале был мной, но в то же время это был вовсе не я, это была состаренная версия меня. В моих волосах появились седые пряди, а на лице появились новые морщины.

Я вернулся в спальню, в которой проснулся, и встал перед тройным зеркалом. Во мне было по меньшей мере двадцать лишних фунтов, а тот мышечный тонус, который у меня когда-то был, исчез.

В панике я поспешил вниз и обнаружил горничную в гостиной: она пылесосила ковер.

– Извините, пожалуйста! – крикнул я.

– Да, сэр, – ответила она, выключая пылесос.

– Как вас зовут?

Она растерянно взглянула на меня, но все же сказала:

– Сэр, меня зовут Рене. Вы уверены, что все в порядке?

– Нет, Рене, кажется, не в порядке. Все совсем не в порядке! Послушайте, мне нужно задать вам пару вопросов. Пусть они покажутся вам совершенно странными и даже смехотворными, все равно ответьте на них, хорошо?

– Хорошо, – ответила она нерешительно.

– Отлично. Меня зовут Эрик Брэттон, правильно?

– Да, сэр.

– Это мой дом, а вы работаете на меня?

– Да, сэр, – снова подтвердила Рене. В ее глазах начала проступать смесь беспокойства и страха.

– В чем заключается моя работа?

– Насколько я знаю, вы бизнесмен.

Потом она добавила:

– Ах, да, еще вы пишете книги.

– Что вы только что сказали?

– Вы пишете книги.

– Это неправда! – выпалил я. У меня едва хватало времени, чтобы изредка хотя бы читать их, не говоря уже о том, чтобы писать самому. – Не пишу я никакие книги. Моя работа заключается в продаже копировальных аппаратов!

– При всем моем уважении, мистер Брэттон, я убираю этот дом целиком, включая ваш кабинет, три раза в неделю. Я своими глазами видела книги, которые вы написали.

Я взбежал по винтовой лестнице на второй этаж и начал открывать двери, пытаясь найти кабинет. Обнаружив его, я поспешил к книжным полкам и принялся искать… Они действительно были там – три книги в твердом переплете, друг рядом с другом. «Пусть провал приведет вас к величайшему успеху»; «Один из этих дней – сейчас!»; «Как провести самый продуктивный год в своей жизни». И там, на корешке у каждой, было мое имя… Эрик Джеймс Брэттон.