— Скорее всего, так и есть. Мы не сможем ничего с этим сделать, — добавила Канарейка. На неё было жалко смотреть — запыхавшаяся, усталая, изо всех сил старающаяся устоять на лапах после длительной пробежки… Пшеница обеспокоенно посмотрела на подругу. Её надо показать целителям, точно. То, что творится с ней, определённо ненормально, и рассказать об этом целителям нужно было давным-давно.

— А ты чего? — вдруг шикнул на неё Песчаник и резко повернулся к кошке. — Пыталась отделиться от нас и пойти за бродягой самостоятельно, нет, ну ты представляешь, Осеннецветик?! Она хотела с ним поговорить! Интересно знать, зачем?

— Я не отделялась! — вспыхнула кошка. — Я просто подумала, что разговор с нарушителем даст нам больше, чем простая слежка!

— Подумала она, вот это новость! Надо на Совете объявить!

— Так, тихо! — Осеннецветик повысила голос, и воители замолчали, продолжая сверлить друг друга неприязненными взглядами. Глашатая вздохнула.

— Буревестник, это всё?

Воитель кивнул.

— Тогда вы с Солнцелапом идите. Песчаник, Канарейка. Подойдите сюда.

— Подожди, — к ним внезапно подошёл Молнезвёзд, взявшийся непонятно откуда. — Надо поговорить.

Пшеница вытянула шею, желая не пропустить ни слова и заодно замечая, что не только она наблюдала за докладом патрульных. Похоже, многим было любопытно, что же всё-таки происходит на нейтральной границе, но сейчас, когда предводитель оборвал свою глашатую на полуслове, стало ещё интереснее. Кошка немного поёжилась, чтобы устроиться на земле поудобнее.

— Что такого срочного? — понизила голос Осеннецветик. Молнезвёзд нахмурился и сел.

— Я узнал, что ты без моего ведома отправляла дополнительные патрули за границу. Уже целую неделю! Скажи мне, это так?

— Да, так, — достойно выдержав взгляд, ответила пёстрая и гордо выпрямилась. — Я посчитала своим долгом поискать следы и расследовать убийства. Было бы просто прекрасно, если бы и ты понимал, что это необходимо.

— Нет! — рявкнул кот. Пшеница испуганно отпрянула. Молнезвёзд редко злился, обычно старался решить всё тихо-мирно и пытался договориться, но сейчас он был в гневе. Его шерсть поднялась, глаза сверкали, но кот держал себя в лапах. Что-то ещё было в этой напряжённой позе, какое-то чувство, которое он старательно прятал. Неужели в его глазах горела не решимость, а… страх? Нет, не может быть. Чего может боятся предводитель?

— Почему нет? — ледяным тоном спросила Осеннецветик, хотя видно было, что и она еле сдерживается. Тем не менее, ничего, кроме подрагивающего хвоста, не выдавало её.

— Потому что я запретил тебе заниматься этим! — уже немного спокойнее проговорил предводитель и быстро огляделся, замечая, что на них смотрят. Он повернулся, стараясь не смотреть в глаза никому и повысил голос, видимо, не желая допускать споров и сплетен.

— Соплеменники! Если вам предложат участвовать в каких-то походах за наши границы, на чужие холмы, не соглашайтесь. Я запрещаю ходить там! Это опасно, рискованно и совершенно того не стоит.

— Разуй глаза, наконец! — Осеннецветик горящим взглядом обвела котов. — Нам угрожает опасность, и расследование может помочь избежать её в будущем. Без дополнительной информации нас просто переловят одного за другим!

— Нет. Я беспокоюсь о своём племени не меньше тебя, так что не хочу намеренно отправлять патрули туда, где притаилась опасность. Конечно, я не могу отменить патрули к границе, но на то она и граница, что за неё переступать не стоит, — лидер постепенно возвращал самообладание, ведь видел, что на них смотрят возмущенные глаза Ветряных.

— Но Молнезвёзд, может быть, не стоит сидеть, сложа лапы? Можно попытаться сделать хоть что-нибудь, чтобы обезопасить себя? — Пшеница с удивлением поняла, что знакомый голос принадлежал Крылатому. Её брат слегка выступил из рядов остальных и серьёзно смотрел на глашатую и предводителя, но полосатый кот не стал ему уступать.

— Сейчас всё, что мы должны делать — это тренироваться и быть начеку, — уже совсем спокойно ответил Молнезвёзд. — Всем понятно? Возражений не принимаю!

Он развернулся и отошёл. Просто сбежал, скрывшись за Скалой, где, кажется, была нора. Предводитель редко сидел в собственной палатке, но сейчас счёл это нужным, скрываясь от возмущения собственного племени. Соплеменники зароптали. Послышались голоса: на фоне всех этих убийств и преступлений ссора двух главных котов племени казалась менее серьезной, но всё равно была таковой, даже, можно сказать, скрашивала однообразность.

— Давно пора уже найти этих бродяжек и разогнать! — горячо выпалила Морошка. Даже слишком горячо, потому что её громкий голос выделился из остальных. — Они нам только жизнь отравляют. Бродяги — ужасный народ, кем бы они ни были! А Молнезвёзд? Что с ним вообще такое творится?!

— Согласен, хотя считаю затею «разогнать бродяжек» просто невыполнимой, — буркнул Песчаник. Он поднял лапу и поскреб за ухом, будто бы не замечая, как вокруг начинают кипеть страсти.

— Лично я на стороне Осеннецветик, — кивнула Легкокрылка. Ещё несколько голосов присоединились к ней. — Бродяг давно стоит вытравить из наших окрестностей, правильно я говорю?

— Но ведь нет никаких доказательств, что именно они убивали наших, — выкрикнула Канарейка и привстала, стараясь говорить так же громко и убедительно, но Пшенице показалось, что что-то не так. Тяжёлое дыхание и дрожащие лапы соплеменницы уже не в первый раз привлекали её внимание. Кошка наблюдала за разговорами со стороны, потому что пока не знала, кого ей поддержать, но ей очень уж хотелось вступить в спор. С одной стороны, если она признает правоту Осеннецветик… Крылатый скажет, что теперь она уж точно должна предпринимать шаги для дела, и уже не выйдет отвертеться. Но планы Молнезвёзда были такими скучными! Она подошла ближе к соплеменникам, чтобы ничего не пропустить, но молчала, увлечённая наблюдением за котами и в особенности за Канарейкой.

— Они — плохие! — запальчиво крикнул пёстрой кошке Солнцелап, который уже каким-то образом сумел затесаться в толпу воителей и теперь активно поддерживал, конечно же, свою наставницу. Видимо, Молнезвёзд не имел авторитета даже у собственных детей? Или же в них больше от Сизокрылой?

— Но почему? Может, у них есть причины, может, они не так ужасны? Да и в словах Молнезвёзда есть доля истины…

— Ты что, решила защищать их? Небось своего дружка Билла вспомнила, да? — холодно сказал Песчаник. Канарейка так и подскочила.

— Я не защищаю! Я… просто…

Речь оборвалась на полуслове, лапы кошки подкосились, и она, едва не заваливаясь набок, судорожно глотала воздух открытой пастью. Испуганный вздох прошёлся по рядам племени, кто-то окликнул целительниц, и только один Песчаник, видимо, не желая закрывать спор, пробурчал: «Выделывается». Тем не менее, и он вскоре с хмурым видом повернулся к соплеменнице.

Мышеуска, как оказалось, уже была в курсе: она быстро прошла через притихшую толпу, протискиваясь между любопытными Ветряными. Целительница погладила лапой живот Канарейки и что-то тихо проговорила ей, а затем дала пару листьев неизвестного снадобья. Пёстрая медленно успокаивалась, разжевывая листок, но всё никак не могла нормально прийти в себя. Дыхание резкими толчками вырывалось из её пасти, лапы дрожали, а взгляд, казалось, блуждал где-то вне лагеря. Коты начали перешёптываться, и на этот раз Пшеница присоединилась к испуганным «Что произошло?» и «Я давно заметила её странное поведение, но не думала, что всё так плохо».

— Что вы на неё напали? — недовольно проговорила Мышеуска, перекрывая шепотки. — Разве не знаете, что ей волноваться нельзя? Так-то вы заботитесь о соплеменниках?

— Почему это нельзя? — спросила Легкокрылка, прищурив глаза. — С ней что-то не так?

— Она ведь носит котят, — целительница посмотрела на Легкокрылку, и в её глазах проскользнуло удивление. — Вы что, серьёзно не в курсе?

— Нет, — пробурчал голос из рядов соплеменников. Пшеница растерянно переводила взгляд с Мышеуски на Канарейку. Пёстрая уже пришла в себя, но, заметив, как на неё смотрят и более-менее осознав реальность, в ужасе вытаращила глаза, а её шерсть встала дыбом.