— Милая, и ты туда же? — вздохнул нервно Молнезвёзд и перевёл взгляд загнанной в ловушку добычи с одной кошки на другую. — Пойми, я стараюсь ради детей, ради семьи! Ради нашего племени!

— Интересно, каким же образом, — фыркнула Сизокрылая и села обратно. — Слушай, давай начистоту. Я знаю, что ты не любишь вмешательств, но меня всё вот это уже бесит слегка. Почему бы не разобраться во всём наконец? Сначала ты осторожничаешь, потом ни с того ни с сего привечаешь какого-то прохвоста, теперь снова осторожничаешь! Чего ты пытаешься добиться?!

— Ладно, хорошо, я подумаю! — уже гораздо резче, даже немного испуганно ответил предводитель и посмотрел на глашатую. — Осеннецветик, идём, обсудим это подальше от остальных. Сизокрылая, милая, пожалуйста, позаботься о детях, — он приблизился, долго смотрел на своих котят, а потом кивнул Осеннецветик и вместе с пёстрой кошкой пошёл к кустам. Воительница сощурилась и глянула ему вслед, будто собиралась пойти следом, но затем приобняла серо-палевым хвостом дочь и начала что-то неслышно говорить.

«Всё-таки странно это всё, — подумал Крылатый, про себя отмечая, что его, кажется, вообще никто не заметил. Вот это да, неужели он наконец может скрываться так же, как умеет Пшеница? — Молнезвёзд, вечно пытающийся все оттянуть, смерть Тёплого… Звёздное племя, интересно, вообще существует?»

Он сморгнул с глаз капли дождя. Погода ухудшалась, тучи темнели, и соплеменники наконец перебирались в нору или укрытия, не желая промокнуть ещё сильней. На поляне остались только самые безразличные к погоде. Крылатый поднялся и вслед за остальными юркнул в туннель из утёсника, но не стал проходить в нору — он сел у самого выхода и посмотрел на небо долгим взглядом, будто бы мог увидеть звёздных предков прямо сейчас, днём и сквозь серую пелену. Спустя несколько секунд полил настоящий ливень.

«Оно должно существовать, иначе куда же отправиться душам? О них должны помнить».

Сквозь капли дождя он разглядел тело, впопыхах отодвинутое к камням. Те не спасали от воды, и по медовой шерсти стекали грязные ручейки, собираясь в лужицу под боком погибшего. Тёплый всё равно бы не стал возмущаться, даже будь он жив — уж слишком тихим он был. Встал бы и отошёл. Крылатый прислушался к разговорам внутри норы. Можно было бы и не делать этого — и так ясно, о чем речь. Как странно — того, кого при жизни почти не замечали, обращаясь разве что за лекарством, после смерти вспомнили все. А ведь это несправедливо — помнить кота только за его гибель. Рассыпчатая тоже не была никому дорога, даже собственной дочери, которая теперь, возможно, воссоединилась с ней, и что? Её помнят лишь как кошку, которая когда-то умерла при загадочных обстоятельствах, даже несмотря на то, что она была прекрасной охотницей и воительницей. Кот снова вздохнул.

«Определённо, Звёздное племя есть, но вот только пользы от него, похоже, никакой. Это просто мёртвые коты, такие же неумелые, сомневающиеся и эмоциональные, какими были при жизни. Пора бы наконец признать, что все эти странные пророчества, туманные намёки и полное бездействие — всё, что могут дать нам предки. Остаётся полагаться только на себя».

Громко стучали по земле дождинки, размывая почву и создавая непрерывный умиротворяющий гул. Шуршала грязная серо-зеленая трава, свернулись её мягкие пёрышки, и в воздухе разливался ни с чем не сравнимый аромат дождя, который заметно контрастировал с сухостью укрытия. А кот, который только что понял для себя кое-что важное, сидел, равнодушный к плачу природы, и вглядывался в туманную вышину глазами цвета светлого утреннего неба.

***

После двух дней почти непрерывной мороси противного мелкого дождя наконец выглянуло солнце, но настроение у Пшеницы всё равно было паршивым.

В эти дни она не отваживалась искать укрытия под чахлыми кустами на поляне, но и из норы ушла после нескольких проведённых там часов, найдя себе приют в детской. Уж лучше болтать с Ночницей и Буревестником, да даже сидеть с Мятлинкой, чем выслушивать от особо непонятливых соплеменников обвинения и ловить упрекающие взгляды. Пусть таких было всего три-четыре кота из целого племени, и многие оправдывали Пшеницу и Уткохвоста, неприятный осадок всё равно оставался. Тем более, что основными темами для обсуждения были смерть Тёплого, роль в этом лис, котов, звёздных предков… Первое время это казалось интересным, но потом Пшеница поняла, что споры о смертях и убийцах её раздражают.

«Как они не поймут, что я! Не! Виновата! — сердито подумала кошка, выглядывая из-за ветвей утёсника, на которых уже появились маленькие светлые листочки. — Ну, убили Тёплого, но мы ведь ничего не знали! И вообще, Уткохвост старше и опытнее, он должен был меня удержать, если что, так что я тут вообще не при чем! ‘

Наконец, оценив обстановку на мокрой насквозь поляне, она осторожно выбралась наружу и поморщилась, когда полог детской погладил её по спине влажными ветками. Коты сновали туда-сюда, но их хмурые морды вгоняли в уныние. Пусть целитель был уже похоронен прошлым утром, никто не собирался так просто отпускать память о его гибели.

Пшеница подошла к куче с дичью, поворошила лапой грязные тушки и отошла вновь. Она не настолько голодна, чтобы есть вчерашнюю добычу. Ничего, совсем скоро вернутся утренние охотники и принесут чего-нибудь поаппетитнее, если, конечно, есть зверьки, что не побоялись вылезти. В конце концов, она может потерпеть, она же не котёнок. Кошка потопталась на месте, нашла глазами более-менее сухое место и присела. «Фу, ну и слякоть. Когда уже будут нормальные Юные Листья?»

Со своего места она увидела, как Песчаник угрюмо здоровается с Уткохвостом, и вздохнула. Вот уж с кем пришлось повозиться, даже применить Убеждение, чтобы заставить смягчиться. Теперь кот ограничивался взглядами и иногда язвительными комментариями в спорах, но действительно почти поверил в то, что всё произошло совершенно случайно и вины сопровождающих тут нет.

Пшеница медленно повернула голову, привычно выискивая Рассвета, но вспомнила, что вчера ночью они с Завитым и Молнезвёздом ушли к Лунному озеру и до сих пор не вернулись. Конечно, без назойливого «старшего брата» в лагере было куда уютнее, но без любимого кота — совсем не то. Она привыкла видеть его рядом, касаться его шерсти и вообще быть с ним, поэтому чувствовала себя как-то неловко без его поддержки. Тут же кошка помотала головой на собственные мысли. Нет, конечно, она могла справиться со своими проблемами сама! Просто с Рассветом веселей, вот и всё. И вообще, может, она за него беспокоится! Как он там у святилища справляется. Всё-таки ему сторожить, пока Молнезвёзд болтает со Звёздными.

Где-то очень близко послышались шаги, и Пшеница чуть не подскочила на месте. Она резко обернулась и выдохнула — тем, кто застал её врасплох внезапным приближением, был всего лишь Крылатый. Он кивнул ей и присел рядом.

— Фух, ты меня напугал! — хихикнула кошка, пытаясь пригладить вставшую дыбом шерсть на плече, и краем глаза посмотрела на серьёзную хмурую морду брата. — Как дела?

— У меня нормально, но есть кое-что, что не даёт мне покоя, — мрачно начал он, отчего улыбка Пшеницы померкла. «Ну вот. Начинается».

— Опять ты решил читать мне лекцию о том, кому я что должна, да? — простонала она, поворачиваясь к коту всем телом и страдальчески закатывая глаза. — Как будто мне упрёков от остальных не хватает и периодической ругани от Звёздного племени!

— Я не буду говорить, в чём ты виновата, а в чём нет. Я просто хочу попросить тебя узнать побольше… о бродягах, — понизив голос, проговорил Крылатый. Пшеница, как бы ни хотела быть заинтересованной в этом деле, медленно начинала вскипать. Обиды, накопленные за последние дни, набирали силу, и она впилась когтями во влажную траву, чтобы хотя бы дослушать.

— Ну зачем нам эти бродяги? Нет доказательств, что именно они убийцы!

— Но это очень даже возможно, — кот нахмурился и посмотрел на небо. — Тем более, они опасны для нас в любом случае. Ты бы расспросила Пухолапа или…