— Хей! — крикнула она, выйдя в центр поляны. — Кто хочет поиграть?

— Что мы, котята — в игры играть? — хмыкнул Серогрив. Он направился к своей подруге и дочери. Зато сама Голубика и Ночница насторожили ушки.

— А что за игра?

— Это может быть не игра, а тренировка, если так хотите, — воительница обвела взглядом ложбинку, убеждаясь, что её сейчас всем слышно. — Ну же, давайте!

— Расскажи-ка поподробнее, чего надумала, — попросил Буревестник.

— Да, расскажи! — Пухолап тоже подскочил, взирая на кошку с высоты своего большого роста. Пшеница просияла.

— Ну смотрите, правила простые. Мы делимся на два отряда, одни будут за плохих ребят, а другие — за хороших. Ну, скажем…

— Воители и бродяги! — подключился Уткохвост.

— Допустим, бродяги и воители, — кивнула кошка. — И вот! Воители считают до десяти, а бродяги убегают и прячутся в пределах лагеря. А мы должны будет найти, догнать и… — она прищурилась, неожиданно прыгнула и приземлилась на плечи Буревестника, — и поймать их всех!

— А что, звучит интересно, — живо ответила Ночница. — Только вот мне, боюсь, не стоит играть. Голубика, иди, поиграй, я же вижу, что тебе хочется! Я посмотрю за Мятлинкой.

— Ох, спасибо тебе огромное! — ахнула кошка и встала. — Пшеница, я буду играть!

— Вообще, звучит весело. Я с вами! — улыбнулся Пухолап. Уткохвост закивал.

— Пока сидишь в лагере, надо чем-то заниматься!

— Канарейка, ты тоже с нами играешь! — крикнула Пшеница. Пёстрая нехотя подошла.

— Буревестник, Серогрив, вы будете?

— Ну, вообще-то, это может стать неплохой тренировкой, — задумчиво проговорил бывший наставник. — Молодец, горжусь тобой! Я участвую.

— Ну, раз так, то и я, — вздохнул Серогрив.

— Тогда давайте! Кто кем будет? Чур, Канарейка, Голубика и Пухолап — воители! А мы вчетвером — бродяги. Согласны?

— Пухолапу было бы привычнее бродягой, — заметил Завитой, сидящий у палатки целителя. Пшеница гневно посмотрела на него, и кот закатил глаза.

— Ладно, пусть будет. И Голубика тоже может быть воительницей, — нехотя признали остальные. Серогрив гордо кивнул своей подруге. Она просияла и встала в один ряд с Канарейкой и Пухолапом. Пшеница поняла, что сделала правильный выбор, поставив в команду воителей тех, кого таковыми пока не считали, и заодно грустящую подругу. Канарейка даже приободрилась немного, её глаза заблестели.

— Время пошло! — объявил Пухолап и отвернулся. — Десять…

Пшеница кивнула остальным «бродягам» и метнулась в сторону, к воинской палатке.

— Девять, восемь…

Кошка стала осторожно протискиваться за палатку в заросли. Тут её точно найдут не сразу!

— Пять, четыре, три…

Она устроилась кое-как и припала к земле, снизу наблюдая за лагерем.

— Один, ноль! — крикнул Пухолап. После кивнул своим «воинам», и они втроём тщательно стали проверять лагерь. Пшеница тихо хихикнула, видя, как они лезут во все палатки и укрытия. Вдруг она заметила вышедшую из тени Осеннецветик. А что, если глашатая сейчас скажет, что это глупая затея, и не разрешит играть? Вот бы позволила! На морде кошки было обыкновенное строгое выражение, и она уже открыла рот, но потом вдруг закрыла его, огляделась с задумчивостью, хмыкнула и запрыгнула на свою мини-Скалу. Там она спокойно устроилась, свесив хвост. Пшеница облегчённо выдохнула. Пронесло!

Затрещали ветки совсем рядом, и кошка опомнилась. Откуда-то сзади к ней лезла Голубика! Пшеница поспешно начала выкарабкиваться и выбираться из зарослей, но Голубика ещё не успела в них запутаться, так что быстро вылезла. Пшеница рванулась в сторону; к сожалению, места было немного, и возле камней Голубика всё-таки нагнала её и наскочила на плечи.

— Ой, какая ты тяжеленная! — пропыхтела Пшеница, удивлённая весом хрупкой королевы. Хотя она же бывшая Речная! — Всё, слезай, поймала уже.

Голубика слезла и помогла ей встать. Голубовато-зеленые глаза королевы сияли ярче звёзд.

— Ты придумала отличную игру, — проурчала она. — Пухолап уже поймал Серогрива, представляешь? А Канарейка почти сразу нашла Уткохвоста и теперь ищет Буревестника!

— Нашла, — мяукнула с другой стороны сама пёстрая. Пшеница гордо приосанилась, когда увидела, что ушки у воительницы вновь взлетели вверх, а в глазах заплясали озорные искорки. Помогло! Как чудесно всё вышло!

— Давайте ещё, только теперь меняемся, — потребовал Пухолап. — И ты, Уткохвост, будешь с нами!

— А я только за, — обрадовался кот. — Давайте ещё раз!

В тот момент, когда распаленная Пшеница пробегала мимо целительской, её подозвал Тёплый. Она раздражённо фыркнула и подбежала.

— Ну чего?

— Ты не могла бы помочь мне в кладовой, я…

— Не сейчас! — она быстро огляделась. — И если хочешь найти повод поговорить, так и скажи!

Она удивлённо и недоверчиво заметила, как её манит кончиком хвоста Завитой. Кошка слегка приблизилась к брату.

— Уткохвост спрятался за Скалой, — тихо сказал Завитой. — Он меня достал своей болтовнёй, пока мы были тут. Отомсти ему за меня!

— Без проблем! — улыбнулась кошка и подлетела к Скале. Сбоку был небольшой лаз; она полезла туда, и Уткохвост оказался в тупике. Она запрыгнула на спину жёлтому воину.

— Ладно, сдаюсь, ты победила! — засмеялся «бродяга». — Быстро нашла!

Ещё несколько раз сыграли коты, разгоряченные первыми победами. Пшеница с удивлением отметила, что игра в одной команде помогла сплотиться. Уткохвост больше не шутил насчёт Пухолапа, Голубику принимали за полноценного члена игры, и Канарейку уж тем более. Прибывающие в лагерь смотрели на них — одни с недоумением, другие неодобрительно ворчали, третьи желали присоединиться. Вскоре Пшеница подустала и села, уступив место другим. Голубика тоже перестала играть, вернувшись к дочери, зато Уткохвоста, Канарейку и Пухолапа от игры было не оторвать. Приняв новых участников, команды продолжали гоняться друг за другом. Пшеница же поела и стала вылизываться, тщательно и аккуратно. В суматохе она почти забыла, что ждёт её перед закатом! А ведь совсем немного осталось. Языком кошка разглаживала торчащую шерсть и распутывала небольшие колтуны. Что ж, шерсть всё равно топорщилась, но теперь выглядела более-менее опрятно. Напоследок она полакала воды из лужицы, а затем быстро выдохнула, посмотрела ещё раз вокруг и выскользнула из лагеря.

На холм стало куда проще забираться, когда между кучками снега появилась земля. Кошка вскарабкалась наверх и застыла на мгновение, очарованная видом пустошей. Желто-оранжевые полосы ложились на пятнистые холмы, а на горизонте столпились сиреневые, розовые, оранжевые облака. Солнце, большой бледно-золотой круг, висело над горизонтом. Пшеница почувствовала, как чья-то шерсть коснулась её бока, и вспыхнула, когда поняла, что это Рассвет.

— Красиво, правда? — тихо спросил кот. Она кивнула. Рассвет отстранился и улыбнулся ей.

— Ну, бежим?

— Побежали!

Лапы, рыжие и золотистые, застучали и замелькали по земле. Кот и кошка синхронно сбежали с холма и понеслись вперёд, как единое восьминогое существо, но затем Рассвет слегка обогнал Пшеницу, и она поднажала. Сердце стучало и пело. Вот она бежит по пустоши, под лапами снег и земля, окрашенные в цвета пылающего заката, впереди — заветная рощица, а рядом — друг и возлюбленный, настоящий и родной. Она обогнала его и добежала до деревьев первой; тут ещё не стаял снег. Рассвет повёл её по тропке вглубь, и, пока кошка огибала стволы и корни с кустами, оба думали об одном и том же. Наконец впереди показался просвет, и Пшеница радостно выкатилась на поляну. Подснежники ещё не совсем отцвели! Она радостно засмеялась от наплыва самых разнообразных чувств и повалилась прямо в травку и цветы, задрав морду вверх, к меняющемуся небу. Рассвет лёг рядом, и она, недолго думая — вообще не думая — переплела кончики хвостов.

— Красота, правда? — с замиранием сердца спросила она, указывая лапой вверх. — Это небо, поляна, пустоши… Оно всё так чудесно!

— Да… — прошептал Рассвет. Кошка повернула голову и посмотрела на него. Как же хорошо лежать здесь, чувствовать подрагивающий хвост Рассвета и ни о чём не думать! Кот тоже посмотрел на неё долгим, задумчивым взглядом и улыбнулся.