— И куда это мы собрались? — проворковала кошка, но в её словах скользнули острые нотки, и озорники их прекрасно услышали. Её голос вдруг стал жёстче. — Забыли, что было в прошлый раз, когда вы выходили из лагеря тайком?

Крылолап болезненно зажмурился, сразу поняв намёк. Грознушек не был забыт матерью, и она не собиралась давать остальным детям шанс умереть.

— Мы хотели поискать Туманницу! — сердито пискнул Солнушек и попытался вырваться, но Сизокрылая решительно схватила его за шкирку.

— Эй! Я не малыш! Пусти-и! — заверещал котик. Кошка отнесла его в детскую, а после повернулась к дочери.

— Цветиночка! Идём к нам, милая, простудишься! — вновь нежно проговорила она, метнув быстрый взгляд на оруженосца, который невольно распушился. «Да не собираюсь я ничего плохого с Цветиночкой делать только потому, что мой отец — твой бывший!» — подумал он и тут же устыдился собственных мыслей. Конечно, Сизокрылая беспокоилась за котят. Он подтолкнул носом кошечку.

— Иди к маме. Потом увидимся, — шепнул он, и Цветиночка доверчиво закивала. После быстро лизнула его маленьким тёплым язычком в щеку и побежала к детской. Крылолап даже замурлыкал от теплых чувств к этой малышке и поперхнулся, когда подумал об этом. «Ой, да какие чувства. Она просто очень милый, красивый, добрый и весёлый котенок!» — неуверенно подумал он, но ещё один зевок прервал все мысли.

Вскоре оруженосец уже направлялся к воинской палатке. Вчера он довольно поздно лёг, а сегодня встал до рассвета, и, как ни грустно было это признавать, он действительно устал. Серогрив, в очередной раз наблюдая, как всегда расторопный ученик проваливается лапой в снег на поляне, дал ему особое задание. «Иди поспи!» — примерно так звучал приказ наставника. Коту было очень неловко идти отдыхать посреди бела дня, когда все товарищи работали на благо своего племени, но он ничего не мог с собой поделать. Главное, не проваляться до самого вечера! На этот раз он шёл не к детской, ведь сейчас котята как раз активно играли там. Он направился к воинской.

Крылолап скользнул в палатку с намерением вздремнуть и так и замер, услышав где-то за стеной голоса. Он не хотел подслушивать, нет, но сила любопытства заставила его остаться на месте, пока совесть колотила его изнутри.

— Пошли погуляем? — голос принадлежал, похоже, Уткохвосту. — Знаю, вчера ты была занята, но, может, сейчас пробежимся по холмам?

— Нет, прости, я… пока не могу, — второй голос ожидаемо был Пшеницелапкин. Крылолап быстро оглянулся по сторонам, затем прилёг на свободную подстилку у края куста и слегка примял её лапами. Голос сестры был слегка раздраженным, но мягким, будто она пыталась сгладить свои слова. — У меня… тренировка скоро будет, вот.

— Ну, а завтра? — последовала небольшая пауза. Как-то не в духе Пшеницелапки было придумывать оправдания. Она что, смущается? Не хочет расстраивать друга? Неужто взрослеет?

— Слушай, я когда смогу, то сразу-сразу тебе скажу, и, может, сходим вместе на охоту или в патруль. Да и вообще, Молнезвёзд сказал ходить по трое, особенно если в компании оруженосцы, вот!

Собеседник кошечки промолчал, и Крылолап, совершенно забыв, что он подслушивает за стенкой и вообще спать хотел, взволнованно подался вперёд. Он практически шкурой чувствовал напряжение между говорящими и был готов поклясться, что Пшеницелапка сейчас перебирает лапами и поглядывает в сторону лагеря.

— Ну, я, наверное, пойду, потом уви…

— Постой! — на этот раз Уткохвост сказал это даже громче положенного, и после наступила секундная неловкая заминка. — Я… просто выслушай.

— Ну чего ещё? — вздохнула ученица, и затем послышался хруст снега. Наверное, решила присесть.

— Я, наверное, очень пожалею потом, что сказал тебе это, и ты, наверное, уже и сама знаешь, но… — речь прервалась, а Крылолап весь обратился в слух, хотя предполагал, что сейчас прозвучит. — Т-ты мне очень нравишься! Я поэтому тебя постоянно гулять зову или ещё что-то! Вот…

— Ну, эм… Да, я знала, что ты в меня влюбился, — голосок кошки слегка сменил тон и стал более медленным. — Даже не знаю, что тебе на это сказать… Ну, я тебя не люблю.

— Как я и думал.

— Нет, ну ты не обижайся, а то потом будешь кукситься! Я не говорю, что ты плохой или что-то в этом роде. Ты хороший друг, и я бы могла и дальше дружить с тобой! — Пшеницелапка заговорила увереннее, и её слова теперь будто бы несли в себе какую-то непонятную силу, еле уловимую. Крылолап напрягся. Она что, сейчас применяет Убеждение или что?..

— Остаться друзьями? — переспросил голос Уткохвоста.

— Ну да! То, что я тебя не люблю, не значит, что мы не можем общаться, как раньше. Давай мы просто сделаем вид, что всего вот этого неловкого не было, м?

— Наверное… Знаешь, я даже рад, что наконец признался. Как-то легче стало, — послышался нервный смешок. — Только давай не будем разносить эти новости по всему племени.

— Как хочешь. Тогда всё, оставим эту тему? А то неловко как-то.

— Ну хорошо… Будем друзьями. Ты, если что, обращайся. А я пойду, — снег вновь захрустел и зашуршал.

— Куда? — снова шорохи.

— Попрошу Осеннецветик пойти вместе с ней и с Пухолапом на тренировку, а то они не знали, кого третьим взять. Ну, давай, пока!

— Ну, пока, — снова возня, а затем всё стихло. Выглянув наружу, Крылолап увидел Уткохвоста — со слегка грустной, но вполне естественной улыбкой спешащего к белому оруженосцу и его пёстрой наставнице. Ярко-золотистый хвост воина подергивался. Пшеницелапка остановилась поодаль и покрутила головой, после потрясла ушами, будто вытряхивая снег, и тоже побрела незнамо куда. Пятнистый же кот, забравшийся в ничейное гнёздышко, и думать забыл о сне после услышанного. Правда, тело не спрашивало, хочет он спать или нет, и в итоге тьма все равно сомкнула его веки.

Комментарий к Глава 25.

Вот ну как-то так

========== Глава 26. ==========

Разорванные в клочья облака беспорядочно разлетелись по небу, подгоняемые шаловливым ветром. Некоторые из них сливались в единую серую дымку, еле заметную на фоне неба, другие же попадали на свет и обнажали резные края. Свежий, выпавший ночью снег обновил пустоши, и теперь они стояли нетронутые, будто праздничные, без единого отпечатка. Где-то у горизонта сквозь тучи блестело рыжее солнце, окрашивая сугробы оранжевыми красками раннего утра. Золотистый луч скользил все дальше, возвещая о приходе нового дня. «Будто бы шёрстка Рассвета, — невольно подумала Пшеницелапка. — Понятно, почему его так назвали! Ну… или Морошки, скажем. Да мало ли в племени рыжих!»

Кошка с удовольствием любовалась утренним пейзажем, забравшись на холм возле самого лагеря. Ей всегда нравилось видеть что-то красивое, яркое, это завораживало, заставляло остановиться и смотреть хоть целую вечность. Если котёнком она тайком залезала на большие камни в лагере вместе с другими котятами, чтобы посмотреть на алый закат, то теперь могла хоть каждое утро или вечер наблюдать за природой с холма. Бесчисленное множество рассветов и закатов, самые красивые облака и самое голубое небо успела повидать она, по крайней мере, она сама так считала и нисколько не сомневалась в этом. Заветная вершина была настолько близко к лагерю, что тут даже не действовало правило «ходить по трое», и ей никто не мешал, хотя она бы не отказалась от компании. Кошка вновь вдохнула свежий морозный воздух, колющий нос, и даже зажмурилась от удовольствия, когда солнце наконец добралось до того места, где она сидела, и ласково пригрело шкуру, будто бы свернулось в клубочек рядом. Это вдруг напомнило те дни, когда Пшеницелапка была ещё маленькой Пшеничкой и рядом с братом спала под боком матери. По правде, она бы предпочла сидеть тут, в снегу, всё утро, вместо того, чтоб идти в пресловутый рассветный патруль! Да и какой же он рассветный, если наставник и те, кто должны пойти с ними, дрыхнут без задних лап до самого восхода солнца? Тем не менее, Буревестник уже проснулся и хлопотал на поляне. Она отчётливо видела внизу его некрупную черно-бурую фигуру. Казалось, целая луна прошла, пока наконец к ведущему сегодняшнего патруля не присоединились Рассвет и Ветрохвост — рыжая и серая фигурки. Хорошо, что с ними не было Уткохвоста — даже спустя несколько дней кошка всё равно опасалась слишком много общаться с жёлтым воином. Конечно, он теперь вёл себя, как раньше, как в те дни, когда не было всего этого — признания, ухаживаний, но в душе почему-то остался неприятный осадок… То ли ей было жаль его, ну, разбитое сердце и так далее, то ли себя. А может, просто неприятна сама ситуация. Коротко переговорив, коты стали подниматься по снегу к Пшеницелапке. Она слегка снисходительно склонила голову набок и подождала, пока воители не заберутся наверх. Это далось им с некоторым трудом; умение забираться по заснеженным склонам приходилось заново оттачивать каждый год, а тут снег и так был взбаламучен лапами неумелой Пшеницелапки.