«А ещё он сказал, что не хочет ссориться с соплеменниками. Он всё ещё привязан к племени? Наверное. Он ни разу не лез в склоки и вообще — держится в тени. Но что, если он принадлежит обоим фронтам? Может, получится уговорить его шпионить? Хотя… Вряд ли он согласится. Но вдруг? — он посмотрел на бело-серую спинку ученицы. — И почему он сказал мне в первую очередь позаботиться о Мятлолапке? Это странно. Но всё же он… не такой уж потерянный пока кот. Надо дать ему шанс, может быть? В кружок он не вступит, да… хотя было бы классно. Он умный и проницательный. Ничего, разберемся.

Думаю, надо будет попробовать взять в кружок Морошку, пока она совсем не вышла из себя. Только вот не разболтает ли она? Всё же стоит попробовать. Легкокрылка… тоже, но она совсем пассивна сейчас. Нам нужны сильные участники в первую очередь, чтобы защитить тех, кто слабее.

Да, подумаю про Морошку. А ещё Буревестник — ему хочется защитить детей. Ещё был бы в состоянии Уткохвост, но он совсем не выходит из пещеры… Нет, он не вариант. А первых двух надо будет обсудить с кружком в следующий раз».

— Прекрати так на меня смотреть, — мяукнула вдруг Мятлолапка, и он опомнился. Ученица обернулась и смотрела на него исподлобья, как бы робея оттого, что обратилась к старшему.

— Прости. Задумался, — он улыбнулся и подсел поближе к ней. Волколап сказал, что ей сложно. Если он волнуется о ней, что ж… Из уважения к нему можно и поговорить. — Как дела?

— Нормально, — тихо сказала она и снова принялась царапать землю. Крылатый посмотрел туда: прямые линии пересекались под разными углами в совершенно хаотичном порядке. Серая лапка прочертила ещё одну поверх всех.

— Мне кажется, ты чем-то обеспокоена… Может, поделишься? Мне, конечно, ничего, но выслушать могу. Просто так, — как можно мягче сказал он. Кошечка посмотрела снизу вверх. «Надеюсь, она меня не боится. Я в её возрасте тоже немного робел. Хотя ей уже почти восемь лун — нет, таким я уже мог говорить с воинами. Вроде».

— Никому не расскажешь?

— Конечно. Обещаю.

— И особенно Волколапу!

— Правда? Он спрашивал о тебе, — Крылатый перестал смотреть на кошечку в упор. Что же происходит между этими двумя?

— Да? — голос на мгновение дрогнул. — Всё равно не говори. Тогда могу рассказать, раз уж тебе интересно.

Воин кивнул. Странно было говорить с пушистой ученицей, что едва доставала до его плеча, но он вспомнил рост Цветинки пару лун назад. Вспомнил и Рассвета, что не гнушался болтать даже с котятами. Почему это он, Крылатый, решил, что Мятлолапка недостойна внимания? Пшеница вот постоянно с ней играла…

— Это всё из-за мамы и папы. Мама вечно меня опекает, как маленькую. А я уже полторы луны ученица, — начала она тихонько. — И я хочу тренироваться, а с этими бродягами Одноцвет совсем забросил тренировки. Как я могу стать хорошей воительницей, если не тренируюсь? Может, мама права, и я слабая?

— Мамы все такие, — улыбнулся кот. — Ласка в детстве нас вообще от себя не отпускала. Она просто беспокоится за тебя.

— Да знаю я! Только мне от этого не легче. А ещё она говорит, что папа совсем не обращает на нас внимания, потому что водится с бродягами. И это правда! Папа раньше так часто приходил, а теперь…

— Серогрив водится с бродягами? — переспросил Крылатый. Он едва слышал, что сказала Мятлолапка, но эту мысль уловил. Серогрив! Его честный и справедливый наставник. Мог ли он тоже.?

— Не знаю. Его спроси, — фыркнула она и продолжила уже громче, видно, чувствуя, что ругать не будут. — Но всё равно мама меня уже совсем достаёт! Я ей говорю, а она говорит, что просто не хочет, чтобы со мной случилась беда. А она и не случится! Папа не даст и Волколап тоже! В чём беда, так это в том, что мне нужны тренировки!

— Но ты же можешь ходить на охоту и в патрули?

— Это не то, — она с силой прочертила ещё одну линию. — Мне нужно тренироваться не как бродяга, а как воительница! Я же даже не Ветряная, а без тренировок и совсем не смогу стать воином!

— Эй, погоди, — он похлопал её по спине хвостом. — Кто это сказал, что ты не Ветряная? Кровью ты наполовину такая, а душой, я уверен, полностью наша. Разве кто-то тебя попрекал?

— Нет, — чуть смущённо продолжила она. — Но… но я плохо бегаю! Я пробовала бегать, и я не могу догнать даже папу, и вообще никого! По-моему, даже Тихоня быстрее бегает!

— Всё приходит со временем, — он сдержал улыбку. — Слушай, знаешь что? Я когда был учеником, как ты, тоже не мог догнать воителей! И это нормально. Ты видела, какие у Серогрива лапы? Конечно, ты не можешь его догнать. Никакой оруженосец не сможет.

— Что, правда? — тусклые зелёные глазки посмотрели на него с надеждой.

— Чистая правда, — заверил её кот. — Пройдёт несколько лун, и ты его обгонишь! А пока можешь бегать на охоте и в патрулях. Тренироваться.

— Я уже бегаю, — закивала кошечка. — Когда мы идём на границу, я бегу так, что дух захватывает! И потом воины говорят, что я быстрая, как ветер!

— Вот видишь, — он невольно заулыбался. Какая же она всё-таки светлая!

— Вот если бы не бродяги… — вдруг процедила она. — Вот бы их вообще не было! Но я не хочу, как Крикливый. И всё же я их так не люблю! Они меня никогда не воспринимают всерьёз. Говорят, что я просто котёнок. А вот дети Туманницы младше меня и уже наравне с ними. Нечестно!

— Зато они не будут к тебе придираться.

— Всё равно нечестно.

Крылатый не ответил. Царапки Мятлолапки, похоже, исчерпали себя, и теперь ученица выглядела куда менее напряжённо. Вообще-то даже хорошо, что её не воспринимают всерьёз. Так никто не станет, если что, относиться к ней, как ко взрослым, с таким же презрением и подозрительностью…

— Папа пришёл. Я схожу к нему? — кошечка встала. Крылатый глянул на выход: да, отряд вернулся. Быстро. Серогрив был единственным племенным в этой четверке, но, войдя в лагерь, отделился от них.

— Конечно. Тебе легче?

— Ага, — она улыбнулась. — Спасибо!

Это было безумной мыслью, но Крылатый всё же добавил ещё одну кошку в список предполагаемых будущих участников их кружка.

========== Глава 64. ==========

Позади плещется озеро, впереди возвышается фигура Крылатого. Они попались, сомнений нет, и всё-таки в тускло-голубых глазах Джереми нет ни страха, ни гнева. Теплуша вздыбила шерстку. Напрасно: воин точно не собирался принуждать их говорить силой.

— Хватит вам прятаться. Поговорим?

Крылатый кивнул в сторону от озера, на пятачок травы и вереска. Вот, наконец, момент, когда они втроём и никто им не помешает. Давно пора. А охота подождёт.

Стоит раннее утро, и здесь, возле воды, ещё едва клубится туман. Тишина; только пташки щебечут что-то своё, проснувшись на заре. Изредка в озере звенькают всплески рыб и пробегает рябь, размывая отражение зари. Прохладно, но холодок приятный, свежий — такой, какой всегда появляется по утрам во время Зелёных Листьев. Галька под лапами мокрая и скользкая, именно потому Крылатый хотел вести переговоры чуть дальше, на привычной сухой поросли пустошей.

Джереми кивнул ему молча и прошёл к вересковым кустикам, Жар за ним. Удивительно, но они не пытались сбегать. Наверняка знали, что настанет этот момент. Золотисто-коричневая шерсть кошечки всё ещё стояла дыбом то ли от прохлады и сырости, то ли от волнения, второй бродяга оставался спокоен. Крылатый сел прямо перед ними и, хоть они и потенциальные враги, открылся им всем телом, выпрямил спину. Он знал: в это самое время Одуванчик прислушивается к разговорам в лагере, Завитой заслуженно дрыхнет, Цветинка тоже спит, а Рассвет, отдавший своё место на охоте Крылатому, терпеливо ждёт на поляне и готов при необходимости разрулить очередную стычку, как обычно. Да, все они, весь кружок в курсе того, что планирует Крылатый, так что отступать нельзя — да и некуда.

— Ну и чего ты хочешь? — Жар воинственно выпятила грудку. — Что бы ты ни хотел, мы ничего не скажем! Да, Джим? — но её товарищ не ответил, продолжая внимательно ждать слов Крылатого.