— Вот, это бурачник. Чтобы было много молока, и твои котята росли сильными, — пояснила она и положила листья рядом с чёрной кошкой. Та взяла в зубы один, сморщилась, но разжевала и проглотила. Тем временем Цветинка бегло осмотрела котят. Конечно, пока она не совсем знала, как правильно осматривать малышей, но ей очень уж хочелось показать, как она справляется со своими новыми обязанностями. Внешне кошечки были вполне здоровы и активно ели — наверное, это хорошо?

Одна из кошечек была бурой, как её отец, и с чёрным налётом на спинке, а животик был наоборот, светлым. Вторая же походила на мать, была чёрной с лёгкими дымчатыми полосками. Бурая пихнула лапкой свою сестрёнку, но та упрямо полезла обратно, и первая громко запищала, то ли пробуя голос, то ли от недовольства. Ночница тут же лизнула дочь несколько раз, и та утихла.

— Вы уже дали им имена? — поинтересовалась Цветинка, любуясь малышками. Ночница отрицательно качнула головой.

— Надо вместе с Буревестником, а ещё лучше, когда откроют глаза, — королева погладила лапой черно-серую дочь. — Хотя вот эту я назвала бы Тихоней. Она такая слабая и тихая в отличие от своей сестры! Надеюсь, с ней всё будет хорошо.

— Да… Ой, мне пора идти, — спохватилась Цветинка. Мышеуска вряд ли будет рада тому, что ученица так задержалась. Кивнув на прощание королеве, трёхцветная вылезла наружу и поморщилась, когда одна из колючек зацепилась за шёрстку. Она остановилась и выпутала шип, затем потрусила к целительской, бегло оглядывая поляну. Взгляд ненадолго задержался на Крылатом, что разговаривал с сестрой, но Цветинке и правда пора было в пещеру. Она вздохнула и прошла внутрь — в который раз за день.

Они с Крылатым почти не разговаривали с того дня, хотя Цветинка постоянно смотрела на него и корила себя. Она оттолкнула его, сама оттолкнула, не дав даже договорить. Зачем это нужно было?

Конечно, она теперь целительница, и она понимала, что ей нельзя любить, но не могла ничего с собой поделать — каждый раз, вспоминая о нём, она уже не могла остановиться. Она думала, что тогда, когда он уйдёт, чувства исчезнут, и станет проще, но на сердце только тяжелей. Цветинка не знала, как можно разлюбить того, кого любила с самого начала, и не понимала, почему должна это делать. Она действительно хотела быть рядом с ним, как раньше. Неужели не суждено? Но почему, почему так сложно выбрать? Неужели её чувства ненастоящие? А может, она не годится в лекари?..

В тот момент, когда отец со Скалы назвал её имя, Цветинка действительно была в шоке. Она видела обращённые на себя взгляды, полные надежды, и думала: «Почему я? Почему не другие? Разве я похожа на целительницу?»

Но она помнила и то странное спокойствие, что разлилось по телу после согласия на эту роль. Будто кто-то укрыл её пушистым хвостом от всех невзгод и запечатал страхи глубоко внутри. В тот момент ей показалось, что она и правда сделала верный выбор: сомнения пришли позже, вместе с осознанием того, что это всё по-настоящему. Но ведь она правда решила это самостоятельно. То чувство… будто она прикоснулась к тому, что было ей предназначено, будто она действительно должна быть целительницей. Разве оно могло солгать? Но тогда как же Крылатый? Неужели лгало сердце?

— Что теперь? Будем учить травы? — попробовала угадать она, глядя на темный силуэт Мышеуски и пытаясь отгородиться от мыслей. Надо делать то, на что согласилась добровольно. Не думать о Крылатом, не думать. Не представлять его палевую шерсть и тёплый пятнистый бок, не вспоминать взгляд светло-голубых любимых глаз. Сейчас не время для этого. И о видении не думать.

— Повторим кое-что, а потом, пожалуй, зайдём к Молнезвёзду, — распорядилась целительница и тут же протянула ученице сухую сморщенную ягоду. — Помнишь, что это?

— Можжевельник, — выпалила кошечка. Она запомнила синие ягодки одними из первых, и узнала бы их хоть когда. Ягоды вообще учить было проще, ведь их было гораздо меньше, чем похожих между собой трав. Она села поудобнее, стараясь переключиться на травы.

— Хорошо, а это? — за вопросом последовал лист причудливой формы.

— Такие в лесу растут? — напрягла память кошечка. Её уверенность быстро таяла, но она силой воли удержала себя от этого и попыталась угадать растение. Цветинка провела лапой по ломкому округлому краю. Где-то она это точно видела.

— Это высушенные дубовые листья, — подсказала Мышеуска. — Используются против инфекции и растут в лесу, да. Теперь вот это.

— Тимьян? — в голове вдруг всплыл тот момент, когда она пошла успокаивать Крылатого. Тогда она заглянула к Тёплому, получила от него все нужные рекомендации и передала ему. Правда, не сказала, что это от целителя… Уж очень ей хотелось впечатлить воина. Мышеуска согласно кивнула и добавила ещё что-то, а Цветинка быстро отогнала мысли о любимом коте и сосредоточилась на занятии.

Урок продолжался недолго по сравнению с теми, что были в прошлые дни. Цветинка с радостью окунулась в изучение трав и их свойств, чтобы отгородиться от назойливых мыслей о Крылатом и о своём знамении. Не то, чтобы ей безумно нравилось перебирать листочки, но какое-то умиротворение это всё же приносило, отчего хотелось углубиться в обучение поскорее. Кошечке нравилось различать лекарства: казалось, в её лапах какая-то неведомая сила, способная излечить любого кота каким-нибудь растением.

«Почти любого…» — с грустью отметила она, уловив на одной из старых кучек запах прошлого целителя. Тёплому уже бы никто и ничто не помогло. И не только ему.

«Коты умирают, — испуганно подумала про себя ученица. — На что целитель, если он не может вдохнуть жизнь в соплеменников? Может, как раз об умирающих и было видение? Но тогда кто всё-таки та кошка? Она выглядела такой знакомой, как будто я знаю её уже давно…»

— Ладно, на сегодня хватит, — старшая целительница принялась раскладывать травы по кучкам, аккуратно, точно выверенными движениями. — Ты можешь быть свободна. Готовься сейчас идти к предводителю, хорошо?

— Угу, — кивнула кошечка, легко прошла через короткий каменный проход и выбралась на поляну, жмурясь от солнечного света.

— Цветинка! — услышала она родной голос и обернулась. К ней подошла Сизокрылая, и кошки потёрлись носами. — Ну как ты, милая? Не сложно учиться? — проворковала мать, присаживаясь рядом с пещерой. Цветинка вздохнула и села рядом.

— Нет, мам, всё хорошо, и Мышеуска отличная наставница.

— Ничего, тяжело в учении — легко в бою. Или не в бою, — кошка усмехнулась и лизнула дочь в макушку. Цветинка недовольно сморщилась, но промолчала. Она давно привыкла к материнской опеке, и знала, что противостоять этому просто невозможно.

— А как у тебя с другой частью? Звёздное племя уже посещало тебя во сне? — между делом спросила Сизокрылая, и ученица напряглась. Могла ли мама как-то узнать о видении? Случайно услышать? Она скосила глаза на серо-палевую грудку воительницы. Нет, маме не нужно знать об этом. Просто… нет.

— Пока ничего. Ждём половины луны. А как у вас с папой? — перевела тему кошечка. Ей действительно было интересно, что происходит между её родителями. Недавно Молнезвёзд вёл себя странно с Осеннецветик, и тогда Сизокрылая была очень недовольна, но детям ничего не говорили. Выяснение отношений происходило обычно в норе за Скалой или за лагерем, и Цветинке оставалось только гадать, отчего отец в последнее время не такой, как обычно. Мама-то всегда любила скандалы…

— Твой отец, кажется, сходит с ума, — проворчала кошка. Тон её мягкого голоса сменился: кажется, ей не хотелось говорить об этом. — Но ты не забивай голову, я живо приведу его в порядок. А то чего удумал!

— Ты всё-таки не ругайся с ним сильно, хорошо? — кошечка была рада, что мать больше не сказала ни слова о Звёздном племени и вообще о самой Цветинке. На самом деле в последнее время Сизокрылая стала совсем несносной. Конечно, она была доблестной кошкой, и этого жуткого Билла прогнала, но… Всё же Цветинке казалось, что она, как ученица целительницы, может получать немного меньше опеки с её стороны. Неужели восемь лун — это так мало? Вообще-то, котята отделяются от матери ещё в шесть! Обычно. А Сизокрылая ведёт себя так, будто её детям до сих пор три луны.