— Мы падаем! — Истошно завопила пышная Мари, — Гарольд, сделай что-нибудь! Перехвати управление! Не сиди, как пень! Гарольд! — Женщина обхватила мужа толстыми руками-питонами и громко зарыдала.

— Всем оставаться на своих местах и немедленно пристегнуться! — Стюардесса безрезультатно пыталась угомонить разъяренных и напуганных людей, беспомощно вырываясь из лап Мари. Но паника, воцарившаяся в салоне, была сильнее её бьющихся о стены слов.

Склонная к необыкновенному спокойствию во время чрезвычайных ситуаций, Ребекка вцепилась в брата, как в спасательный круг ребёнок, не умеющий плавать.

— Мне страшно, — несвойственно для себя пропищала девочка, — очень страшно.

— Тихо, — попробовал успокоить сестру Эрик, — всё будет хорошо.

Вся его ненависть к Ребекке, к её дурному характеру, куда-то мгновенно испарилась. Никогда прежде ему не было так страшно за свою младшую сестру. Он вновь и вновь произносил какие-то слова, которые, по идее, должны были успокаивать, подбадривать. Но голос без конца предательски срывался и дрожа, проваливался в пятки, больше угнетая и пугая, чем успокаивая и подбадривая.

— Просто пристегнись и слушай, что говорит стюардесса, — заплетающимся языком скомандовал Эрик, ощущая вибрацию терпящего крушение самолёта.

Лампочки в сумасшедшем темпе замерцали и начали гаснуть одна за другой, вдребезги взрываясь над головами пассажиров и вызывая беспрецедентный хаос, облёкший каждого на борту самолёта, кроме, разве что, дремлющего подле Эрика дедка. Оставаясь почитай в кромешной темноте, обезумившие люди надрывали глотки, кричали и звали на помощь, перебивая несчастную стюардессу и не давая той вставить ни слова. Орущий хор заглушала Мари, высокомерно нарушающая все правила поведения при авиакатастрофах — её тучная фигура грозно повисла над хрупким силуэтом стюардессы, перегораживая дорогу, а гнусавый бас приказывал объяснить ей, королеве авиалайнера, что, собственно происходит. Гарольд, казалось охваченный смятением больше прочих, лупил своей тростью всё и всех подряд, пробивая себе путь к спасительному, как ему, наверное, представлялось, выходу. Он отважно взмахивал тростью, ударяя несчастных и без того напуганных людей по рукам и ногам, толкался и несколько раз даже кого-то укусил, ради цели, ведомой лишь ему. Замахнувшись на мужчину в чёрном пальто, Гарольд замер.

Спящий неподалеку от Эрика старик, не был единственным, кто не нервничал и не суетился. В отличие от других людей, незнакомец в пальто оставался хладнокровно спокойным — странный пассажир пил взявшееся не понятно откуда красное вино (ведь стюардесса так и не дошла до кресла мужчины). Лёгким движением кисти человек в пальто перехватил трость, с интересом покрутил её в своих руках и вернул застывшему владельцу.

— Неплохая вещь, не правда ли? — Властным тоном обратился он к Эрику.

Щёлкнув пальцами, мужчина встал на ноги и огляделся по сторонам. Время словно замерло, а лампочки снова замерцали бледным светом, быстро возвращая свою целостность. Тьма отошла, и Эрик смог лучше разглядеть незнакомца. Бесспорно, это был он — таинственный мужчина из сна. Некогда прекрасное лицо покрылось гнилью, а почерневшая плоть всё также свисала кусками, наводила ужас и отвращение на слабый организм юноши.

— Позволь представиться, — высокий ледяной голос незнакомца был пропитан весельем и иронией. Похоже, происходящее мужчину забавляло или даже немного радовало. — Кое-кто из людей называет меня смертью, я же предпочитаю, чтобы меня называли Клеменс.

— Я видел тебя, — сдавленно произнёс Эрик, — на той площади. Ты приходил ко мне во сне.

— Насчёт того, кто к кому приходил, я бы поспорил, — Клеменс мрачно ухмыльнулся, — это ты посетил Серую Площадь.

— Серую Площадь? — бестолково повторил Эрик, слушая глухое эхо своего испуганного голоса.

— Своеобразное название для пристанища всех мёртвых, правда? — Клеменс выжидающе взглянул на Эрика, верно зная, что тот сейчас ему скажет.

— Я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, — юноша прикусил губу, — я был в мире мёртвых?

— Грамматически, — вздохнул мужчина в чёрном пальто, — не верно. Теоретически — верно. А вот с практической частью — непонятно. Дело в том, Эрик Беккет, — он дружелюбно, несмотря на весь свой устрашающий вид, улыбнулся ему, — на Серую Площадь не так просто попасть. Существует огромный ряд условий, позволяющий человеку переступить барьер между двумя мирами и главное условие — человек должен умереть.

— Стало быть, — напряженно проговорил Эрик, падая в свободное кресло, — я умер?

— Нет. Не умер.

— Тогда как я оказался на Площади? Просто скажите мне всё как есть, не мучайте меня, — Эрик почувствовал, как начинает задыхаться. Больше всего на свете он не хотел, чтобы погибала его сестра. Клеменс, прочитав его мысли, тихо успокоил:

— Твоя сестра не погибла, в отличие от всех остальных в этом салоне. Ты был прав в своих ощущениях. Эрик Беккет, ты действительно стал очевидцем авиакатастрофы. А твоя сестра сейчас дома, в безопасности.

Эрик молча посмотрел на Ребекку. Она, так же, как и остальные замерла. Её лицо перекрыла маска отчаянья. Клеменс провёл рукой по её овальному лицу, и девушка исчезла.

— Она плод твоего воображения, который стал материальным. Не более. — Многозначительно посмотрев на Эрика, мужчина в чёрном пальто присел в освободившееся кресло и вытащил, как по волшебству из воздуха сигару.

— Я по-прежнему ничего не понимаю, — пробубнил Эрик, но дышать ему стало гораздо проще, когда Ребекка пропала из проклятого самолёта.

— Ты и не должен сейчас начинать всё понимать и, скажу больше, стараться всё понять. Обстоятельства вынуждают меня обращаться к единственному живому человеку, который способен попасть на Серую Площадь, без должного разрешения. — Клеменс недовольно нахмурился. В его ртутных глазах промелькнули маленькие языки зелёного огонька и тут же погасли. — Хотя сдаётся мне, что единственным тебя сделал отнюдь не случай, — тихо добавил он.

Эрик безмолвно слушал. Он понятия не имел, как ему удаётся видеть один и тот же сон, и, по всей видимости, для мужчины в чёрном пальто этот феномен так же оставался загадкой.

— От меня ты узнаешь немногое, — чёрство продолжил Клеменс, — сколько слов на тебя запланировано, я прекрасно знаю, и ни слова больше ты от меня сегодня не добьёшься. Так что внимательно слушай. Серая Площадь — огромная система, сплетение миллиарда ветвей: магических, не магических, социальных. Это целое скопление систем, имеющих свои предназначения в любых областях: здравоохранение, образование и многое другое, всё что ты мог замечать у себя на родине есть и здесь. Но сейчас это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Поэтому я скажу проще — Серая Площадь — это не только проход в другой мир, это и есть тот самый «Загробный мир», служащий для мёртвых вторым домом. Вместе с тем, большая часть населения — это рождённые на Серой Площади люди, наделённые огромными магическими способностями и разделяющие кров с людьми из твоего мира.

— Кажется, я видел кого-то во сне, — пролепетал юноша, — подходящего под ваше описание этих людей. Он, тот человек, стоял у какого-то храма, и вы с ним сражались. Кажется.

— Вот как? — Клеменс щёлкнул пальцами, и душистая сигара загорелась. Сделав пару затяжек, мужчина мрачно процедил: — это очень плохо, Эрик.

— Кто этот человек?

Эрик искоса посмотрел на Клеменса. Ничего человеческого больше в нём не было. Оболочка элегантного молодого мужчины постепенно стиралась, оголяя истинный облик смерти.

— Он не человек. И даже не маг, — глаза Смерти наполнились тревогой, непонятной Эрику, но настораживающей. Клеменс аккуратно выдернул из пальцев замершего в нелепой позе Гарольда трость, — значит, теоретически, ты побывал в прошлом, поскольку он более не обитает на Серой Площади.