- Нам демонам тоже бывает скучно, но ладно, заболтались, надо же, тебе всё-таки удалось заболтать меня, но теперь нам пора.
Он подал знак, и отряд выстроился в походном порядке. Басаврюку подвели огромного огнедышащего быка, тоже чёрного цвета, с раздутыми ноздрями и красными, не мигающими глазами.
С неожиданной лёгкостью демон вскочил в седло, и мы тронулись в путь. Всё произошло настолько быстро, что я даже не успел, как следует опомниться, только что плыли себе вниз по реке, а тут на тебе, связанные плетёмся по пыльному тракту, и здоровенные демоны подталкивают нас в спину.
Но эльфы, как я мог забыть про них? Чувство вины позорным клеймом выжигало грудь, даже боль выбитой из сустава руки не причиняла таких страданий.
Лана шла рядом, крепко сжав зубы, и только часто и высоко вздымающаяся грудь девушки, выдавала, какие страсти бушевали в её сердце. Она даже не смотрела на меня, уперев взгляд в дорожную пыль. В этот момент мне было особенно обидно, я хотел утешить её, а может и сам ждал утешения, не знаю, но я в ней нуждался.
Стыдно! Какой позор. Ну как этот толстый мерин мог очутиться на юге, так далеко от своих владений. Как просто было плыть по реке, и как обидно идти прямо в противоположном направлении.
Демоны, не чувствуя усталости, делали километр за километром, я же уже изнемогал, даже Лана начала проявлять признаки усталости. Но, несмотря на изнеможение, я обратил внимание на одну странность, дорога то был хорошо протоптана, а в течение всего дня, нам ни разу не встретилось, ни одного путника. Может, они прячутся? Но здесь негде.
Воспользовавшись моментом, когда Басаврюк проезжал рядом, я спросил его об этом обстоятельстве, но демон промолчал и, вонзив шпоры в окровавленные бока животного, проехал мимо. Только к вечеру, я из отрывистых обрывков речей демонов, понял, в чём дело. К этому моменту мы въехали в заброшенную деревню и остановились на ночлег.
Оказывается, Веельзевул в компании с Люцифером предприняли массовую атаку на отряд огнедышащего старика и его спутников, человека с мечом молнией в руке и тень убивающую бесшумно. Рассчитывая на лёгкую победу, они без подготовки напали на отряд, как неизвестно откуда налетел водяной смерч.
В тот день, когда на целые города пролился кровавый дождь из разорванных тел нетопырей и демонов, люди впервые столь явственно ощутили в воздухе пусть призрачный, но оживляющий запах свободы.
Города пустели, а в лесах появлялись вооружённые отряды, нападать на которые было опасно даже армии Люцифера. Выследить их было трудно, и прежде чем такой отряд удавалось уничтожить, исчезало множество демонов. Они просто не возвращались из чащи.
Это были дисциплинированные, хорошо вооружённые отряды, не допускающие раскола в своих рядах. О серьёзности их намерений нам подтвердил повстречавшийся у дороги вековой дуб. На его ветвях раскачивалось несколько трупов, с прибитыми дощечками, гласящими, что так будет с каждым негодяем и вором, посмевшим ограбить простого крестьянина. Ни какой пощады подлым гадам, вещала надпись, сделанная неровным почерком полуграмотного человека.
Это произвело впечатление даже на демонов. Назревало что-то невероятное, одна мысль о революции будоражила умы. Там, где в городах оставались люди, на демонов смотрели без страха, вызывая страшную ярость Люцифера, выражавшуюся в бесконечных казнях ни в чём не повинных людей. Позже, в одном из таких городов, я встретил старого знакомца с трезубцем в почерневших от сажи лапах. Встретив мой взгляд, чёрт боязливо отвёл глаза.
В тот день Басаврюк впервые нахмурился, и оставался сумрачным ещё долгое время, пока не повстречал пьяных в стельку людей, ползавших на четвереньках за жалкими подачками, ржавших от удовольствия демонов.
Пейзажи на дорогах постепенно менялись, лето снова сменилось осенью, и ноги вновь по щиколотку проваливались в хлюпающую грязь. Демоны задрали нескольких оленей, и, сняв шкуры, бросили их нам. Объев с них все остатки мяса, мы носили их потом мехом внутрь, страдая от невыносимой вони, вообще день, когда нам перепадало несколько кусочков сырого мяса, считался праздничным.
Лана вправила мне плечо. Про эту операцию я рассказывать не буду, от одного воспоминания делается больно. Сдаётся мне, дельце это можно было обстряпать менее болезненно, но без этой процедуры я бы, пожалуй, помер. Низкие мысли, конечно, это не так.
Моя Лана, моя. Впервые я подумал, какая может быть любовь у женщины, чтобы выдерживать такие мучения с любимым, который этого нисколько и не достоин даже. От этого сердце моё сжалось, и я почувствовал к ней такую жалость, такое тёплое чувство, что не мог удержаться и обнял это грязное, но такое родное существо, жертвующее многим для меня.
Часто я думал, сделал бы я такое для неё, и не находил ответ. Всё чаще приходит мысль, в каком мире я окажусь, если помру здесь, но стараюсь гнать подобные размышления.
Басаврюк посылает волны страха, но теперь, предупреждённый, я борюсь с ним, и это ему не нравится. Думаю, он с удовольствием меня бы убил, но ему нужна зрелищная казнь. Он прекрасно понимал, что только так можно набросить ярмо на воспрянувший духом народ.
Меня удивляло, что на севере так мало жителей, ни одного, если быть точным, мы не встретили. Лана, на некоторое время пришедшая в себя, объяснила, что маленький народец не любит показываться. Я вспомнил про гномов, и троллей, порабощённых демоном.
Наконец, когда заморозки сковали землю, а воздух стал холоден и прозрачен, вдали показались массивные стены старой крепости, это и было логово Басаврюка.
Крепостные стены вырастали на глазах, взметнув в небо острые зубцы башен. Когда старые ворота захлопнулись за нами, я ощутил себя в западне, полностью отрезанным от мира, без всякой надежды на спасение. Страшная усталость опустилась на плечи, иссяк тот источник веры в победу и торжество справедливости.
- Господи, - вырвались у меня слова, идущие из глубины сердца, - неужели нет тебя, неужели нет защиты от зла, неужели зло есть добро и добро есть зло.
Басаврюк расхохотался, упиваясь торжеством победы. Какой-то демон, озлоблённый остановкой, толкнул меня в спину, и я полетел в грязь. Густая вонючая жижа, ударила меня в лицо, поднявшись мне на встречу. Ярость кровяным комом ударила мне в голову, и, вскочив, я бросился на обидчика. Не ожидая нападения, тот зазевался и легко выпустил из лап острый топор. Рука взметнулась, и лезвие описало сверкающую дугу.
