- А что отец, жаркое здесь было дело?

  - Грешникам, напавшим на тебя, будет ещё жарче, когда черти начнут поджаривать их в аду. Я сделал удивлённые глаза.

  - Как? Разве мы не на том свете?

  - Нет, здесь только те, кто создал астральную проекцию, вроде тебя, и не удержавшиеся в ней, да души умерших, не попавшие в рай на небо, и не достаточно грешные, чтобы попасть к Сатане.

  - А я то думал, что человек - душа, пока живёт, а как умрёт, так и нет его.

  - Нет, ты ошибаешься, сын мой, - с горячностью возразил священник.

  - Так ведь зачем Богу допускать страдания наших душ, недостойные просто умрут и всё.

  - Это не Бог, а дьявол мучает души.

  Я рассмеялся.

  - Вы, святой отец, сами себе противоречите, весь мир божий, не ваши ли это слова?

  Священник разгорячился и, забыв про страх, подсел ближе к огню. Оживлённо жестикулируя, он что-то доказывал, но я его не слушал, я понял, почему Люцифер и другие демоны не трогали их в своём царстве.

  - А что ты собираешься с ней делать? - промычал монах, быстро уминая предложенный мной кусок мяса.

  - Самый лучший способ - это осиновый кол в сердце, эта древесина разрушает молекулярные связи оборотня, блокируя энергетическую подпитку эгрегора.

  Я чуть не подавился, услыхав такое от священника, но в этой стране про изумление приходилось забывать.

  - А как же не убий? - раздражённо задал я вопрос.

  - Это ведь не человек, - удивлённо воскликнул священник, - не человека можно.

  - Она со мной, - сухо произнёс я, вдруг ощутив острую неприязнь к монаху.

  - Как хочешь, но знай, она всё равно предаст, осиновый кол лучшее средство от подобных проблем.

  - Лучше скажи, не знаешь ли ты дороги в царство Фра-Диаволо?

  - Ещё бы не знать, прямо на юг иди себе и иди.

  - Покажешь?

  Священник замялся.

  - Покажу и даже провожу, если ты сможешь прокормить всех нас.

  - Это уже моя проблема.

  - Эх, как давно я мечтаю о своей часовенке.

  - Как зовут тебя?

  - Зови меня просто монахом, как начал, в этих местах, знаешь, имён ведь не спрашивают.

  - Можно и по зубам получить?

  - Зачем так грубо, но, в общем-то, да.

  Священник живо перекрестился.

  - Тебе ли бояться, впрочем, дело твоё, монах так монах.

  Солнце уже клонилось к закату, и было решено остаться ночевать на соседней поляне. Я в последний раз осмотрел место схватки. Все пятнадцать трупов в различных позах, как застала их смерть, валялись на земле, причём четыре последних наёмника были разодраны на куски, и кровь ещё дымилась, остывая на воздухе.

  Как-то не по себе стало, когда я увидел широко открытые голубые глаза молодого парня, он и говорил то со мной не больше минуты. Это страшно умирать в таком возрасте, кощунство по отношению к жизни. Мне стало жутко и неприятно, хоть я и оборонялся, всё же почувствовал себя убийцей.

  Я поспешил уйти с этого места, предварительно подобрав меч для своего волка и некоторые предметы снаряжения. Костёр на ночь раскладывать не стали, я собрал для себя большую охапку листьев, и улёгся, с удовольствием вытянув утомлённые за день ноги.

  Священник суетился рядом, выдёргивая былинки себе на постель. Я чуть не засмеялся, но помогать не стал, есть вещи, о которых каждый человек должен уметь заботиться сам. Скоро сон овладел мною.

  Сквозь дремоту я ощутил, что происходит нечто странное, приоткрыв один глаз, я увидел прелюбопытное зрелище. Рука священника словно зажила своей жизнью, сам он старательно храпел, в то время как шаловливые пальчики тихо крались к моему мечу. Насладившись этой картиной, я словно спросонья произнёс.

  - Интересно, что будет, если развязать волка, должно быть презанятное зрелище.

  Рука священника замерла на мгновение и моментально спряталась под широкие полы рясы.

  Глава 12

  Дни сменялись днями, а мы всё шли на юг. Страстные ночи перемежались дневными терзаниями, потому как нет никакой пощады человеку, переросшему свой естественный уровень, но не дотянувшийся до более высокого. Такой человек больше похож на огромный вопросительный знак и во всём сомневается, и, это, наверное, хорошо, но я с ужасом сознавал, что жду не дождусь ночи, чтобы забыться в жаркий объятиях Ланы, моей прекрасной волчицы.

  Вот за такими напыщенными фразами, скрывается обыкновенный стыд, ведь я знал, что поступаю неправильно. Мы по-прежнему рисковали, заходя в маленькие неряшливые таверны в самых окраинных, заброшенных деревнях. Сидя за каким-нибудь колченогим столиком и потягивая местное пойло, было приятно послушать истории про самих себя.

  Вся страна полнилась домыслами, и, затаив дыхание, ждала продолжения невиданных чудес. Что только не говорили, но было заметно, что демоны успели таки подстраховаться, так, на всякий случай. Было слышно, как на рыночных площадях нищие, в самой рваной одежде какую только можно себе представить, яростно опровергали ходившие про нас слухи и рассказывали совсем другие истории. Просто тошнило от их небылиц.