- Не в твоём положении радоваться, говори, где камни и, быть может, мы отпустим тебя живым.

  Я засмеялся ещё громче, так что эхо разлетелось по всему лесу.

  - Я не скажу вам, где камни сразу по двум причинам. Первая из них та, что я сам не знаю где они, а вторая причина, заключается в том, что если бы я даже знал где они, то всё равно бы не сказал. Тем более такой жирной свинье, по которой уже давно плачет вертел.

  С этими словами я бросился вперёд. Конь поднялся на дыбы, и перед моим лицом замелькали его копыта. Наёмники на секунду растерялись, и этого мне хватило. Лошадь не могла долго гарцевать на задних ногах с таким тяжёлым наездником на спине, и подалась вперёд. Толстяк не успел даже вскрикнуть, как всем своим весом нанизался на острие моего меча.

  Из развороченного живота красным клубком выпали внутренности. Не веря тому, что с ним произошло, он рухнул на землю, пропахав рожей свои же потроха.

  В то время как предводитель падал с одной стороны, я уже вскакивал в седло с другой. Опомнившиеся наёмники яростно ринулись в бой. Лошадь лихо заплясала по поляне, топча копытами тела разрубленных мною людей. Меч чёрным змеем вился над моей головой, жаля направо и налево. Не ожидавшие такого поворота событий наёмники, падали один за другим, подобно листьям в холодный осенний день.

  Их оставалось ещё человек пять, как случилось это, я бросился вперёд и, подняв на дыбы коня, занёс меч над очередной жертвой. Беда в том, что, привстав в стременах, я забыл, что нахожусь в лесу, меч, описав короткую дугу, вонзился в толстый сук и остался в нём торчать, в то время как я по инерции полетел вперёд и, перевернувшись через голову, упал прямо под ногами лошади. Над головой мелькнуло копыто, и плечо пронзила дикая боль.

  Сознание возвращалось медленно, и чем больше я приходил в себя, тем становилось больнее. Наконец, я сел и заставил себя осмотреться.

  - Жалкий дурак! - раздался голос рядом со мной, оглянувшись, я увидел свою лесную нимфу.

  Должно быть, я очень удивился, и пока она поливала меня разными словами, я выпотрошил мешки с припасами и с наслаждением, с прямо таки дьявольским сладострастием, запустил зубы в холодное мясо, запивая всё это блаженство настоящим виноградным соком.

   Я ел и ел и не мог остановиться, как вдруг заметил, что моя спутница насторожилась. В кустах раздался тихий шорох. Не переставая жевать, держа в одной руке меч, а в другой ломоть мяса, я раздвинул густые ветки. В самом их сплетении шевелилось что-то серое. Вот оно! - подумалось мне. Как говорится, вспомни о нём и вот оно.

  - А ну вылазь, - крикнул я, стараясь говорить внятно.

  Какой-то писк раздался из-под ветвей и серый комок зашевелился.

  - Сжалься над бедным служителем божьим, - пропел священник и, отрясая грязь со своей одежды, поднялся с земли.

  - Как ты оказался здесь?

  - По слабости своей, любопытство одолело, услышав голоса, я так обрадовался людям, что поспешил на звук, но когда услышал звон мечей, то испугался и спрятался под кустом. А кто это молодая дама?

  - Здесь я задаю вопросы.

  Лицо священника исказила гримаса ужаса. Инстинктивно обернувшись, я увидел девушку с искажённым яростью лицом, уже мало походившим на человеческое, не теряя ни секунды, я бросился к ней по дороге сорвав кожаные ремни с лошади.

  Связать оборотня, пока он ещё не превратился, оказалось не сложно, уложив её под дерево, я позволил себе расслабиться.

  - Что это вы, святой отец, побледнели? - весело произнёс я, доставая из сумы кремневое кресало.

  Священник, бледный как полотно, дрожащей рукой вытирал пот со лба.

  - Как тут не побледнеешь, оборотни нас не любят, и не один священник нашёл смерть в их лапах.

  - А как же Люцифер и другие демоны? Почему они вас не трогают?

  - Даже такие могущественные лорды не могут противостоять воле божьей, сын мой, - напыщенно произнёс священник, усаживаясь поудобнее на траву.

  - Так ли это? Здесь их мир, здесь они всесильны.

  - Ты ошибаешься, сын мой, весь мир принадлежит всевышнему.

  - Может и так, однако, им ничего не стоит содрать с вас рясу, причём вместе с кожей и хорошенько прожарить на медленном огне, прежде чем указать короткий путь на небеса.

  По жирному телу священника пробежала дрожь.

  - Они не посмеют.

  - Ещё как посмеют, если решат, что вы опасны, если их власти будет что-то угрожать.

  - Революция не угодна Богу, люди должны терпеть, только тогда они унаследуют царствие небесное, а наше дело смиренно указывать праведникам дорогу.

  - Терпеть? А как же справедливость?

  - Истинно бог справедлив, он всё видит и воздаст по делам.

  Пока священник разглагольствовал, я развёл огонь и устроился поближе к теплу.

  - А не найдётся ли у тебя чего перекусить для бедного монаха?

  - Прошу, скромная пища, поданная во время, отрадна сердцу.

  - У..., говядина, ну ничего, как-нибудь сойдёт.

  Священник только сейчас обратил внимание на цвет моего меча, и его глаза замерли в немом изумлении, но он тут же отвёл их в сторону, делая вид, что это ему не интересно.