Свет, преломляясь в голубой воде, создавал чудные картины, меркнувшие в тёмной глубине. Так спускались они в пучину, пока мрак не сомкнулся над ними. Страх наполнил сердце старика. Прошло ещё немного времени. В тишине раздавались короткие всплески от плавников неведомых чудовищ. Наконец, вдали показался просвет. Невольно ускорив шаг, Велес поспешил к выходу, спиной чувствуя притаившееся во мраке зло.

  Тупоумные твари недовольно заворчали. Несколько нетопырей с громким рычанием бросились за ним вслед. Когтистые лапы протянулись из темноты над головой старика, как вдруг, во мраке блеснул меч, и твёрдый голос Гаята раздался со всем рядом с ним. Тут же выросла чёрная фигура вампира. Обрубленная лапа упала к ногам старика, выведя его из оцепенения, и, отбиваясь, они бросились к свету. Едва они выбрались, как в руке Гаята появился блестящий голубой шар, и водяные стены с тихим плеском сомкнулись, похоронив в пучине демонические отродья.

  Велес стоял, не веря своим глазам.

  - Утерянный ключ - ундина, - только и мог он произнести.

  - Как вы нашли его?

  - По дороге расскажу, нам надо спешить. Они бросились бежать.

  - А где Георгий? - на бегу прокричал он, срывающимся голосом.

  Гаят только махнул рукой. Вскоре они очутились у большой каменной россыпи. Там, между двумя огромными серыми валунами, старик увидел нечто, завёрнутое в рваные куски материи. Это было тело Георгия.

  Подбежав к нему, старик упал на колени, не обращая внимания на впившийся в кожу щебень. Гаят стоял, опустив руки.

  - Камень, камень, - закричал старый колдун.

  Схватив в руки шар, он принялся мягко катать его в руках, тихо шепча под нос древние заклинания. Рядом стояла крошка Ани, и слёзы тихо капали из её глаз. Шло время. Израненное тело по-прежнему не подавало признаков жизни. Только мертвенная бледность сменилась густым бордовым цветом, разлившимся по коже больного.

  - Жив, ещё жив, - проговорил Карелл.

  Внезапно, по телу пробежала судорога, ноги резко выпрямились, и с губ слетел тихий вздох.

  - Слава богу, жив, - радостно вскричал Велес, вскочив на ноги.

  Осторожно опустив камень в свою сумку, он кивнул Гаяту, и тот подошёл к телу Георгия. Грудь того резко вздымалась от частых вздохов, но глаза были уже открыты.

  - Что это было, - сорвались с губ хриплые слова.

  - Всё хорошо сынок, мне удалось на время связать порванную нить.

  - Мне казалось я в аду. Огонь прожигал меня на сквозь, как вдруг, потоки прозрачной воды, холодным душем, омыли обожжённое тело, сверкнула молния и всё исчезло. Как тебе это удалось, Велес?

  - Теперь у нас есть ключ - ундина, - произнёс старик.

  - Ты пока отдохни, тебе надо набраться сил. Люцифер не мог не почувствовать магию в своём замке.

  Я остался сидеть, глубоко вдыхая прохладный воздух. Никогда раньше не замечал, как он вкусен, и даже пьяняще сладок. Велес с воином и вампиром отошли в сторону, о чём - то возбуждённо перешёптываясь.

  - Что мы можем сделать? - спросил Гаят старика.

  - Даже утратив часть своего могущества, Люцифер уничтожит нас, если найдёт, поэтому мы должны исчезнуть до того, как это случится.

  - Если так, то нечего терять время. Думаю, Георгий уже может двигаться.

  - Дорога под уклон, я ему помогу.

  Велес скоро вынужден был замолчать. Несмотря на то, что кругом стояла вода, со дна котловины поднималось облако пыли.

  - Здесь для Люцифера добывают золото, жемчуг и всё, что можно добыть на дне этого озера, - прокричал хрипло Гаят.

  Ему приходилось нелегко, одной рукой он держал девочку, а другой поддерживал меня.

  - Тысячи рабочих круглые сутки вкалывают без отдыха, в противном случае их лишают воздуха. Забастовок здесь не бывает.

  - Почему? Разве такая жизнь лучше смерти?

  - Нет. Они бы предпочли умереть, но здесь есть дети. Им некуда деваться, да вы и сами увидите.

  Не знаю как он, я же видел только каменные выступы и серый песок породы, который приходилось обходить. Наконец мы достигли дна, и здесь пред нами предстал огромный город. Тысячи лачуг, сделанных из белой глины с сухими водорослями вместо крыш, в живописном беспорядке теснились на ровной песчаной поверхности. По узким улочкам сновали десятки людей, с какими-то бесцветными лицами. Мимо нас, тяжело волоча ноги, прошло несколько стариков. Я попытался их остановить, и, ухватив одного за грязный рукав, принялся его тормошить. Всё было бесполезно, он ничего не чувствовал, только рваные лохмотья развевались от тряски.

  Мы тихо пошли дальше. Не обращая на нас внимания, рабочие, опустив руки, шли по своим делам. Мрачный полумрак царил повсюду. Только у столбов, увешанных фосфорицирующими лишаями, можно было увидеть потоки грязи, затопляющие ветхие дома. Там сидели дети.

  Закутавшись в серые одеяла, они, молча, курили длинные, свёрнутые листья каких-то водорослей. Не было не игр, ни веселья, только одурманенные взгляды полные пустоты. Это было что-то дикое, и всё же где-то я это уже видел. Точно такие же глаза встречались у детей, брошенных родителями в моём мире. Или, что ещё более страшно, у детей, чьи родители, сломленные несправедливостью и безразличием, погружались в беспробудную пьянку, вымещая зло на беззащитных подростках.

  И зло росло и множилось, не зная жалости, такие дети были готовы совершить любое преступление. Они, в самом деле, не знали жалости. Проходя мимо этих больных ребят, мы погружались в бездонный омут тупого отчаяния, пропитавшего каждую клеточку этого земного города.