Наконец, мы увидели у порога одной лачуги седую старуху. Перебирая узловатыми пальцами длинные травяные стебли, она, с удивительной быстротой, плела циновку. Не отрываясь от работы, она с любопытством уставилась на нас, и это было первое проявление хоть какого-то интереса в этом месте. Я подошёл ближе, и неловко отодвинув меч, присел на корточки. Старуха продолжала работу. Не выдержав, я спросил.

  - Что это вы делаете бабуля?

  Старуха, молча, ткнула пальцем в пряжу. В самом деле, чего спрашивать, если и так понятно, я смутился.

  - Где хозяин старая? - чуть не прокричал Гаят.

  - Можете не кричать, я и так вам скажу. Там где и все, на работах.

  - И не надоело вам гнуть спину, отдохнули бы, дали отдых пальцам, я вижу, вы много работали.

  - Если я не сплету эту циновку, хозяин вечером прибьёт меня, - произнесла бабка безразличным голосом.

  - Так мы тебя защитим.

  - Шли бы вы дальше, здесь не любят перемен.

  - Ну вот, не накормила, не напоила, а уже гонишь.

  Старуха посмотрела на заплаканное лицо Ани, и, с кряхтением поднявшись, зашла в дом. Через некоторое время она вышла, держа в руках пучок непонятных растений. Бросив всё на песок, она, молча, уселась на своё место. Я ощутил неловкость.

  - Угощайтесь. Это наша еда, если она, конечно, придётся вам по вкусу, по всему видно, вы ещё новички.

  Мы, молча, уселись вокруг неё. Я взял один стебель и попробовал его погрызть, это напоминало по вкусу наш огурец.

  - И это всё чем вы живёте?

  - По праздникам бывает рыба.

  - Разве её так мало?

  - Так мало. Да и ловить её почти некому, все добывают руду в золотых приисках Люцифера.

  Вампир тихо поднялся, и, не говоря ни слова, скрылся за углом.

  - Скажите, разве вам не надоела такая жизнь?

  - Выглядишь умным, а вопросы задаёшь глупые. Подумай сам, что мы можем сделать? Да уже и привыкли все, многие-то ведь здесь родились, это ещё я, старая, помню жизнь на верху, и знаете, не на много она и лучше.

  - А как же свобода бабушка?

  - Свобода от чего? Разве я могу не есть и не пить, или теперь оковы тела не держат мою волю? Свобода она всегда с тобой сынок, ты можешь быть свободен и здесь, а можешь быть рабом на поверхности. Всё в твоём сердце. Оно ведь такое, не всякое сердце способно вместить в себя свободу.

  Старуха выдохлась, произнеся такую длинную речь, и удивляясь сама себе, принялась за работу. Мы встали, и, поблагодарив её, двинулись дальше. Велес шёл вереди, оставляя на влажном песке отпечатки ног и своего старого посоха. Вскоре мы вышли на широкую площадь, густо уставленную светящимися столбами. Из её центра поднимался дымок, теряясь в сизом тумане, застилавшем водяной купол города. Толпа женщин и мужчин сгрудились в стороне, там что-то происходило. Мы быстрей пошли вперёд. Вскоре мы приблизились.

  Дым шёл из огромной ямы, где, сгорая, тлели кучи городского мусора и нечистот, распространяя кругом невыносимый смрад, но не это привлекло наше внимание. Взрослые мужчины камнями забивали, истекающую кровью, молодую женщину, валявшуюся в дорожной пыли. Детвора, смеясь, подносила булыжники к остервеневшим в ярости родителям.

  - Что это? За что её убивают.

  Ко мне повернулась пожилая женщина, развязного вида, и сквозь шум прокричала.

  - Это воровка. Украла рыбу, и, завернув её в тряпки, пыталась убежать.

  - Разве за это убивают?

  - Ты недавно здесь? Не отвечай, сразу видно. Здесь убивают и за меньшее. Это, пожалуй, единственное развлечение в проклятом городе.

  - А вы?

  - А что я? Я за еду сплю с этими увальнями, а эта мерзавка хотела всё получить даром, - с внезапным остервенением, выкрикнула старая шлюха.

  - Это жестоко.

  - Жестоко? А оставить без еды семью разве не жестоко? Скоро её забьют до смерти, и бросят в геенну огненную, пусть смешается со всем этим мусором, - презрительно ответила женщина и громко захохотала.

  Бросив на меня оценивающий взгляд, она подобрала юбку, оголив грязную ногу.

  - А что паренёк, не желаешь отдохнуть с дороги? Я с тебя немного возьму.

  С чувством не переносимого омерзения и внезапно нахлынувшей тошноты, я отпрянул в сторону.

  - Нет спасибо, - едва смог выговорить я, и не в силах больше находиться рядом, бросился в толпу.

  Выхватив чёрный меч, бросился в самый центр, и, отбросив здорового мужика, загородил женщину. Толпа отхлынула. Кто-то ахнул. С треском разбился глиняный кувшин. Осколки и мусор, смешались с грязью под ногами толпы, образовав гремучую смесь смердящей выгребной ямы.

  Картина стала полна, последний штрих лёг на полотно чёрной стороны мира, где в древней бесконечности, были погребены истоки зла. Недоумённо переглядываясь, люди уставились на меня, не понимая, что происходит. Я и сам не понимал, вряд ли бы такое случилось со мной раньше, правда, мне и раньше говорили, что в жизни никого нельзя бояться, но не помню, чтобы я следовал этому совету. В толпе раздался разочарованный вой. Рядом что-то кричал Гаят, пытаясь перекричать людской гул. Вампир как в воду канул, затерявшись где-то в тёмных закоулках города.

  Просвистел камень, и это будто послужило сигналом, острая боль пронзила колено, куда угодил осколок стекла, брошенный каким-то ребёнком. Сотни рук потянулись к нам, цепляясь за плащи и волосы.