- Не бойся, - произнёс я почти бодро, - в нужный момент я буду в форме.

  - Да?

  - Я не герой, я простой людя и постараюсь не подвести, просто иногда на меня вдруг сваливается уныние.

  - Мне геройства не нужно, мне нужно, нам нужно, - запнувшись, поправился Гаят, - чтобы ты сделал своё дело.

  - Смерть на копьях или мечах, или быть разодранным на части вас не устаивает?

  - Нужно чтобы ты сделал своё дело, победил всё зло на земле. Нужно чтобы люди не гибли ни завтра, ни после завтра, никогда.

  - Оптимист, а как быть со злом в моём сердце? Разве это возможно, то о чём ты просишь? Зло как опухоль разъедает сердечный мускул, отравляя ядом вины всю мою сущность.

  Внезапно почувствовав удушье, я судорожно рванул ворот, и чуть не задохнулся от резкого спазма схватившего моё горло. Слёзы выступили у меня на глазах.

  - Разве это возможно? - отдышавшись, повторил я, потерянно оглядываясь, в слабой надежде найти лекарство от душевной боли и безразличия, охватившего мой обессилевший мозг в тот миг, когда, поддавшись отчаянию, я опустил руки.

  И не находил, всё было как всегда, и кругом было пусто, настолько силён был яд проникший в мои мысли.

  - Я тебя не узнаю, с тех пор как мы побывали в рудниках Басаврюка, ты сам на себя не похож. Сейчас не хватает чудища болотного, вот было самодовольное существо, тебе бы не помешало кое в чём брать с него пример.

  Я с удивлением воззрился на воина.

  - А ещё что?

  - То, что слышишь, нет, если ты трусишь, хочешь умереть - умри, но сделай то, зачем все мы здесь, иначе, зачем всё это? Мы тебя пожалеем, будем тепло вспоминать, я даже панихиду закажу, я на голове пройдусь, я лягушку съем, что угодно, только не раскисай, сделай свою работу, или всё бессмысленно, мы проиграем войну, даже если выиграем битву.

  - Гаят!

  - Георгий, будет надо, я сам убью тебя, но ты должен победить, иного пути нет, - Гаят указал рукой на девочку, - вот, для неё, для всех детей, для людей и всего мыслящего мира.

  - Мыслящего мира? Ого, какой прогресс.

  - Мне всё равно, есть ли ещё люди, или разумные букашки, но если да, то мир и счастье - вечные спутники добра, войдут в их мир и в их норки, и не улыбайся так ехидно, я прав.

  - Ты прав!

  - Я всегда прав.

  - Врёшь!

  - Вру!

  - Тогда как мы победим?

  - А ты догадайся, - произнёс воин устало, и отошёл от меня.

  Солнце хорошо прогрело землю, тяжёлое марево испарений поднималось от серых камней, питая воздух влагой. Духота, приторный запах полевых цветов, вызывали томное головокружение. Дождя ещё не было, но стало ясно, что ночь будет бурной, надвигалась гроза, и отдалённый гул первых раскатов грома уже долетал до нас. И как предвестник бури высоко в небе кружился чёрный демон.

  - Не простая будет ночь.

  Я оглянулся. Рядом со мной стоял Карелл, выросший словно из-под земли.

  - Душно в склепе, вышел подышать свежим воздухом?

  Карелл не обратил внимания на моё язвительное замечание. Чёрный плащ, подобно крылу летучей мыши, укрывал его худощавое тело. Небо потемнело, и первые капли дождя упали на землю. Ани с радостным возгласом побежала к Гаяту, и скоро скрылась за камнями.

  - Вампиры не привыкли работать, - вдруг сказал Карелл, - думаю, они предпочтут уйти глубоко в подземелье.

  - Они не послушают даже своего кровососа - повелителя? Тем лучше, тогда мы уйдём отсюда.

  - Они сделают всё, что я им скажу, - спокойно ответил вампир.

  Я жёстко усмехнулся.

  - Тогда самое время раздать кирки и лопаты, вставные челюсти выдашь им потом. Рыть землю по такой духоте любимое занятие вампиров, не так ли?

  Карелл не ответил. Последний отсвет солнца проник через щель в свинцовых тучах, наползающих на небо тёмным покрывалом, скользнул по холодному лицу вампира и, последний раз мигнув красным цветом, погас на кладбищенских плитах. Жёлтый сумрак, словно скисшее молоко, свернулся в плотную густую завесу мрака. Повсюду почудилось мне движение, тени замелькали в растущих провалах тёмной мглы. Молния лизнула землю жарким языком пламени, яркой вспышкой озарив ветхие могилы. Кровь застыла в моих жилах. Призрачным видением, рождённые чёрным кошмаром, из земли выползали вампиры, в жутком хохоте первых порывов ветра.

  Кладбище разверзло свои гнилые пучины, извергнув в холодный сумрак клубок извивающихся чёрных червей, ибо, кутаясь в грязные плащи, вампиры походили на этих мерзких могильных чистильщиков. День пропал. Свинцовые тучи закрыли солнце плотной завесой, враждебно застывшей у самой земли. В этом чернеющем сумраке, глаза вампиров мерцали красным огнём, словно кровь умерщвленных людей светилась в вечной муке ждущего отмщения. " И города превратятся в кладбища, а кладбища в города" - давно забытые строки всплыли в памяти, назойливо повторяясь и множась в бесконечном круговороте мелькающих мыслей. Потребовалось немало времени, чтобы взять себя в руки.

  - Нужно выкопать вокруг кладбища ров, и строить стены, - прошептал я, ибо ужас ещё сжимал моё горло холодными пальцами.

  - Скоро наши слуги принесут лопаты и кирки, - холодно усмехнувшись, произнёс вампир.

  Так и случилось. Из тени выделилась процессия людей нагруженных инструментом. Одетые в чёрное, они ничем не отличались от вампиров, но раболепие, сквозившее в движениях, выдавало их смиренное ничтожество. Порою, не смотря на редкий героизм людей, или скорее на благородство погребённое в помойных ямах их искорёженных системой душ, мне не хочется жить среди них, не смотря на то, что я и сам такой, и это противно. Не такими создал нас Бог. Даже более - не хочется быть человеком! Это чудовищно, так не должно быть. Мир, где право - фарс, где закон, заменяя творца, вершит правосудие сверху вниз по иерархии денежных знаков, где вмиг можешь потерять всё, и прежде теряешь душу, потея от извечного страха перед припудренным злом. Мир, где процессия людей продаёт душу за власть и бессмертие.