Внутренние часы, которых у меня раньше никогда не было, разбудили меня перед рассветом, как и всегда в последнее время. На кухню я спускалась уже завернутая в покрывало; Ева там для меня уже забила заварник травяным сбором, и мне оставалось только вскипятить воду и залить его.

Я поставила на плитку чайник с водой, щелкнула костяшкой огненные магнакопители под ней и села ждать. Каждый раз, когда чайник со свистом закипал, булькая внутри кипящей водой, я закрывала глаза и вспоминала. Не могу сказать, что очень уж хорошо помню свое детство, но какие-то отдельные моменты моя детская память зафиксировала очень ярко и объемно.

Например, как мама будила меня по утрам перед работой, чтобы мы вместе позавтракали. Мама уходила на работу очень рано, зачастую на рассвете, или перед ним — зимами, а возвращалась — очень поздно. Поэтому я всегда любила посидеть с ней во время завтрака. Она ставила на газовую плиту зеленый чайник с почерневшим от времени дном, и он закипал вот с точно таким же свистом. Сонная я, торопливая мама, чай с бутербродом и этот зеленый чайник, свистящий паром и щелкавший крышкой. Он так громко закипал, что казался мне живым, еще одним персонажем нашей утренней рассветной сказки.

Магнакопители грелись моментально, а воды я залила немного, так что закипела она быстро. Я сделала себе чай и пошла на крыльцо. Как и всегда, Раш пришел раньше. Я присела около него, развалившись на его плече и сдула парок с кружки, глядя как он растворяется в воздухе.

Небо было темно-серым, а вокруг гулял туман, и видно было разве что дом напротив. Вспомнился мультик про ежика. Он искал и искал дорогу, а потом нашел, и они с медведем пили чай и считали звезды.

— Доброе утро, — я зевнула аж до хруста челюсти.

— Доброе, Шура, — ответил мне мужчина, — ты теперь в цветочном работаешь?

— Да, — только бы не новый поток подозрительных взглядов, я от них уже так устала.

Раш кивнул спокойно.

— Понятно. Нравится?

— Ну да, неплохо, — я пожала плечами; работа как работа, в общем-то, — а что?

— Да просто я недавно виделся с бароном Арино — он же тебя вроде заинтересовал? — хотел попробовать договориться на интервью для тебя…

У меня внутри все забурлило и запенилась, улыбка расплылась по лицу, я в уме уже начала прикидывать вопросы… А потом на меня свалилось осознание, что я теперь цветочница. Точно. Чертчертчерт.

Ну может один последний разочек?..

Нет, Шура, ты сама все выбрала, сама расставила для себя приоритеты.

Никаких интервью.

— Не надо, — выдавила из себя со скрипом; могу себе вообразить, как перекосило мое лицо, — спасибо.

Раш кивнул и обнял меня за плечи.

— Ты боишься опять попасть в Башню Порядка? — неожиданно спросил он.

Я удивленно на него посмотрела. Причем тут вообще Башня Порядка? Вообще-то, не понравилось мне конкретно в одиночной камере, а остальное было — вполне терпимо, а моментами даже очень весело! Я призадумалась, завалившись на теплый бочок Раша всей спиной, и он уткнулся лицом мне в макушку.

— Да не особо, — его дыхание я ощущала то ли кожей головы, то ли вообще волосами, и это было забавно и приятно, — вы все этого боитесь, разве нет?

На пару секунд он перестал дышать — я чувствовала это прямо волосами.

— Ты решила стать цветочницей, чтобы мы не волновались?

— Ну да, — это же очевидно; я даже повернула лицо в его сторону, забыв, что через морок не увижу точно выражение его лица.

И тут меня будто будто по голове ударило и куда-то утянуло. Его лицо было очень близко, просто невероятно близко к моему. Я не видела его практически, но ощущала его близость кожей. Меня охватило какое-то странное чувство непонятного томления. Хотелось что-то сделать, но непонятно, что именно. Как предвкушение чего-то волшебного и нового, из-за чего внутри по желудку пошла мелкая дрожь и сердце забилось. Дышать стало немного тяжелее. Воздух стал слишком плотным, а пространство сузилось до ступенек, на которых мы сидели.

— А сними морок, — зачем-то попросила я.

— Что?.. — удивился мужчина.

Хотелось его покусать. Или обнять так крепко, чтобы у него ребра захрустели! Я подняла руку, желая прикоснуться к его лицу…

— Шура, с тобой все в порядке? — обеспокоено спросил мужчина, и меня вдруг выкинуло из этого вязкого состояния, в котором не существовало ничего, кроме этого странного томления и его лица, которое я не вижу, в промозглое туманное утро. Звуки вернулись, глаза снова могли смотреть на что-то, кроме его мутного лица; я моргнула и нахмурилась. Что это было?.. Магия?

— Шура? — я удивленно посмотрела на Раша. Приложила ладонь к венке на шее слева.

— У меня ритм сердца повышен, — констатировала я; мужчина приложил ладонь к моему лбу.

— Температуры, вроде, нет… Иди-ка ты домой, сегодня сыро, заболеешь еще.

— Ага, — кивнула я тупо; уже рассвело где-то там, за плотной и низкой серой пеленой неба, туман рассеялся — а еще мгновение назад было темно и волшебный туман клубами укрывал нас от всего остального мира, — ты пойдешь? 

Он не пошел со мной в дом, ему надо было куда-то идти по делам, так что на кухню, где уже готовила завтрак Ева, я зашла одна. Я думала о нескольких вещах: во-первых, я была расстроена, что Раш ушел — последнее время я его только на рассветах и вижу; во-вторых, меня немного раздражала общая запутанность ситуации. Я предпочитала, когда в общем и целом в моей жизни все систематизированно и понятно. Мотивы, цели, стратегии достижения целей — мои и тех, с кем я взаимодействую. Сейчас все было как-то запутанно и оттого я не знала, как мне поступать в разных ситуациях. То, что кажется очевидным мне, видимо, не очевидно окружающим. А то, что кажется им естественным, для меня — странно.

Мое новое окружение сильно отличалось от моего старого. И не плоской деревянной грудью, дипломами о высшем магическом образовании или возможностью превратиться в огромную летающую змею, а системой ценностей. 

Я сидела за столом, ковыряла рагу и тоскливо вздыхала. Ева с беспокойством на меня посматривала, делая стежки.

— Шура, все хорошо?

— Наверное, — я почесала бровь, — или нет? Я запуталась…

Ева ласково мне улыбнулась и протянула ко мне длиннющую деревянную руку, заправив огромной ладонью прядь за ухо. Как и обычно бывало, когда Ева улыбалась, по телу разлилось тепло.

— Я тебе нравлюсь?

— Да, — просто ответила я.

— Ты мне тоже, — она кивнула, чуть скрипнув шарниром, — и мне будет приятно, если ты со мной поговоришь.

Я удивилась.

— Но ведь мы и так разговариваем, — Ева хихикнула и покачала головой.

— Не так. Мне будет приятно, если ты поговоришь со мной о том, что тебя беспокоит. Может я смогу помочь, а может нет, но мне будет хорошо от мысли, что ты доверяешь мне свои переживания и даешь возможность тебе помочь.

Меня это возмутило.

— Но ты мне сама раньше говорила, что заботиться обо мне сложно! А теперь, что тебе будет приятно. Ты зачем меня путаешь?

— Заботиться сложно о том, кто сам о себе заботиться не считает нужным. А когда с тобой делятся, это приятно; когда дают тебе возможность заглянуть глубже, узнать больше, — объясняла она, — не судорожно потом разбираться с последствиями, предотвращая проблемы, посыпавшиеся на дорогую голову, а узнать о них заранее, быть хотя бы готовым — это очень приятно, — я молчала, сосредоточившись на ее словах, пытаясь их понять, но пока не получалось, — На самом деле никто из нас не имеет права заставлять тебя делиться, просто мне, да и остальным, очень этого хочется.

— А можно попроще? — я потерла виски.

— Ну вот представь, что я хочу начать продавать травяные сборы, но не знаю, как найти себе покупателей.

— Я тебе хорошую рекламу вмиг организую! — тут же предложила я.

— А как ты это сделаешь, если я тебе не говорю, что хочу продавать травяные сборы и не могу найти покупателей? — я удивленно на нее уставилась; а ведь и правда, — ты можешь мне помочь, Арши может, но только если я вам расскажу. Вы оба можете мне помочь, даже сильно не напрягаясь, но у вас нет такой возможности, потому что я вам не даю даже шанса. Ты могла бы меня порадовать своей помощью, но я тебе не позволяю, даже не допускаю такой возможности.