Я не мог вытащить свою голову из форточки – онемевшее тело меня не слушалось. Руки и ноги будто покрылись мелкими колючими иголками. Оставив форточку открытой, я с большим трудом преодолел расстояние от окна до кровати, забрался под одеяло и, поджав коленки к груди, дрожал. Вскоре вернулся дед.

Этой ночью мне снился сон, где огромный серый волк с лунными глазами возвращается за мной из темноты и уносит с собой в лес. Ближайшие несколько лет мы будем часто видеться с ним по ночам, в моих снах. Мы с ним подружимся.

Я проснулся, когда на дворе ещё было темно. По настенному радио прозвучал гимн СССР. Посреди комнаты, на ковре, лежали полосы света от уличного фонаря, пробивающегося сразу из трёх окон. Моя ночная рубашка была немного влажной и прилипала к спине. Было холодно. Ночью ко мне снова приходил Лунный волк. Он часто являлся во сне и уносил меня с собой, прикусив за ворот рубахи. Я уже к этому привык.

Из-за стены, из кухни, доносился звон кастрюль и посуды. Бабушка топила печь. Я поднялся со своей постели и тихо, на носочках, по холодному полу, вышел из большой комнаты. Забравшись с ногами на кровать в прихожей и укутавшись в толстое ватное одеяло, я стал прислушиваться и принюхиваться к тому, что делает бабушка. Мне очень нравился промежуток времени между ночью и утром. Время, когда вечерняя духота натопленного дома уходила, а тепло от потрескивающей дровами печи ещё только-только расползалось по комнатам. В это время бабушка обязательно что-то готовила. Запах дыма, смешанный с ароматом жареного лука, сала и блинов, уже добрался до прихожей. В животе от этого урчало, а рот наполнялся слюнками.

Из кухни вышла бабушка, совсем не ожидавшая увидеть меня.

– Цьфу на цябе. Напужаў мяне, – вскрикнула она, увидев мою голову, выглядывающую из-под одеяла.

Бабушка с подозрением смотрела на меня. Пугал я в последнее время не только её одну.

В начале осени произошёл случай, который заставил моих близких относиться ко мне внимательнее и даже свозить к бабке-шептухе на сеанс лечения заговорённой водой.

Как-то родственники, уложив детей спать, засиделись за поздним ужином в прихожей. Когда в два часа ночи мама с бабушкой уже убирали со стола, открылась дверь и из большой комнаты вышел я. Босой, но в штанах, в которых я ходил гулять на улицу, и в вывернутом наизнанку тёплом свитере. Мои стеклянные глаза смотрели в сторону двери на улицу. Я подошёл к ней, сел на пол и стал обувать свои ботинки на босу ногу, явно собираясь покинуть помещение. На дворе вторые сутки лил дождь.

– Ты куда это собрался, дружок, почему не спишь? – спросила мама.

Ничего не отвечая, я продолжал неловко шнуровать свой ботинок. Мама, вытирая руки о фартук, подошла ко мне и присела на корточки рядом. Бабушка в недоумении молча наблюдала за происходящим. Ни на одну, ни на вторую я не обращал никакого внимания.

– Ты куда собираешься? Ночь на дворе, – снова обратилась мама, всматриваясь в моё лицо.

Кое-как завязав шнурок, я медленно поднялся на ноги. Увидев мой ледяной взгляд, мама изменилась в лице.

– Так он же спит, – сказала она то ли себе, то ли бабушке. – Андре-е-ей, проснись. Ты куда собрался?

– Мне нужно волка покормить.

– Какого ещё волка, давай раздевайся и спать ложись, – мама схватила меня за плечи.

– Лунного, – ответил я с абсолютно безэмоциональным лицом.

Тут вмешалась стоявшая рядом бабушка.

– Не чапай яго, – тихо сказала она, – напужаеш. Пайшлі, мой каток, пайшлі да краваткі, – бабушка раздела меня и уложила обратно в кровать.

Утром мама рассказала о ночном происшествии. Меня случившееся даже повеселило. Особенно было смешно, что я собирался кормить Лунного волка. Я действительно ничего не помнил.

Спустя месяц история повторилась. Был обычный будничный вечер. Бабушка и моя двоюродная сестра щёлкали тыквенные семечки за столом в прихожей. Дед уже спал. На небе светил огромный диск луны. Мне нравилось его рассматривать, сидя у окна и вглядываясь в серые пятна на лунной поверхности. Вскоре, почистив зубы белым мятным порошком, я укрылся толстым одеялом в своей кровати в большой комнате. Уже в полной темноте, я слушал бабушкину сказку, смакуя остатки порошка на зубах…

Первым в то утро проснулся дедушка.

– А ты что тут делаешь? – спросил у меня изумлённый дед, слегка щурясь от света включённой им лампочки без абажура, – ты здесь спал, что ли? И почему в одежде?

От щелчка выключателя и яркого света я тоже проснулся. Я лежал на кровати в прихожей, в одежде и в испачканных грязью ботинках на босу ногу. Голова была тяжёлой, и немного болело в висках. Не понимая, где нахожусь и что со мной произошло, я смотрел на стоящего передо мной в трусах и белой майке деда.

Я сообразил, что засыпал вчера не на этом месте, а в зале. Попытки что-нибудь вспомнить лишь усиливали головную боль. Судя по незапертой двери и грязной обуви, было очевидно, что я выходил на улицу. Что я там делал и как долго там был – оставалось загадкой. Неизвестность меня очень пугала. К вечеру на входной двери в веранде в дополнение к железному крючку дедом была сделана деревянная завала.

Уже через несколько дней мы на жёлтых жигулях моего дяди ехали к знахарке. Надежда была только на неё.

Мы остановились у высокого дома, вокруг которого не было забора. Огромные деревья и высокие кусты словно окутывали и обнимали его своими длинными ветвями. Я подумал, что в этом доме вполне могла бы жить Баба Яга. Нас никто не встречал. Когда в тёмном окне без занавесок мелькнуло пламя свечи, бросавшее причудливый отсвет на незнакомое лицо, мне стало немного не по себе.

По узенькой тропинке, заросшей травой, мы прошли к двери, около которой, на пороге, сидел огромный чёрный кот. Прежде чем постучать, бабушка несколько раз перекрестилась и что-то прошептала про себя. Тяжёлая дверь отворилась, и мы вошли в дом. Половицы скрипели под нашими ногами.

В доме было темно и холодно. Электричества в нём не было. На стене, сразу напротив входной двери, висели огромные громко тикающие часы. Свет из маленького окошка освещал небольшую комнату со столом, заставленным разной посудой и банками, диваном и двумя табуретами. Высокая женщина, с длинными седыми волосами, завязанными в хвост, появилась из темноты. Я крепко держал маму за руку и прижимался горящей щекой к её плащу. Мурашки бегали по моей спине.

– Что привело вас ко мне? – спросила женщина буднично.

– Нам сказали, что вы сможете помочь. Сын по ночам ходит. Испугался, наверное, чего-то. Спит плохо совсем. Говорит во сне, – ответила мама.

Женщина неторопливо подошла к столу, чиркнула спичкой и подожгла толстую свечу.

– Подойди ко мне, мальчик. Как тебя зовут?

– Андрей, – ответил я, неуверенно выглядывая из-за маминой спины.

– Подойди ко мне, не бойся.

Я бросил на маму вопросительный взгляд, словно спрашивая её разрешения. Она лишь кивнула в сторону седоволосой женщины, отпуская мою руку. На ходу снимая шапку, я медленно, будто боясь провалиться под скрипучий пол, подошёл к столу и сел на табурет. Всё внутри сжалось. На странную тётку я старался не смотреть. Она подошла ко мне совсем близко. К своему удивлению, я почувствовал, что с каждой секундой рядом с ней страх и дискомфорт куда-то пропадает.

– Дай мне свою ручку.

Я медленно протянул ей руку ладошкой вверх, по-прежнему не поднимая глаз. В пальцах у женщины я заметил толстую красную нить со сверкающей золотой иглой на конце. Она аккуратно взяла мою ладонь своей мягкой и тёплой рукой. Бормоча себе что-то под нос, загадочная женщина сделала с десяток круговых движений ниткой с иглой над моей ладонью, потом опустилась на одно колено и, глядя мне уже прямо в глаза, тихо спросила: