Ответом была лишь кислая улыбка губернатора.

В оставшееся время распределялись обязанности. Ритемусу, пока штабом не был назначен другой человек, выпала инспекция патрульных постов и севеласских полицейских участков, число которых губернатор сократил до четырех для удобства управления. Скоро радист предупредил их, что до радиотрансляции остались считанные минуты, и все расселись за столом, на который был водружен переносной радиоприемник.

Вождь говорил о произошедшем простым, безыскусным языком, понятным обычным людям, и как это всегда бывает, вещал сермяжные истины, иногда пытаясь выбиться из колеи и развить мысль дальше, но подобное выступление в этом совершенно не нуждалось. Твердилось постоянное «мы одержали новую победу», «враг будет повержен», «скоро мы и не вспомним, что на нашей земле когда-то была монархия», и так далее. Люминас, который давно был вхож в ставку командования, рассказывал при их последней встрече, что на деле Вождь, несмотря на пожилой возраст, очень подвижный человек, как в физическом, так и умственном плане, и совершенно не любит штампы, и часто пишет речи сам, однако часто находится в поездках по местам и у него практически нет времени, поэтому эта работа и достается отделу комитету пропаганды. От длительных и скучных речей всех присутствующих клонило в сон, чего, разумеется, никто не смел показывать, - неофиты сидели с серьезными и понимающими лицами для того чтобы показать единство с Республикой, а революционеры – чтобы не показаться неискренними, хотя и те, и другие прекрасно знали, о чем будет вестись речь в следующие минуты. И только двое были при деле: в другой комнате радист настукивал сообщение, а здесь Альдерус набрасывал речь для губернатора в блокноте, и периодически задумчиво мусолил тупой конец карандаша, чтобы вынудить муз снизойти к нему.

Наконец речь кончилась, из динамика вырвались аплодисменты, и спустя секунду, вырвавшись из забвения, присутствующие в комнате заседания тоже принялись вяло хлопать в ладоши.

- Можете расходиться, господа, - сказал Альдерус и обратился к губернатору. – Мы позаботились о наших солдатах, но где бы найти ночлег мне и офицерам?

- Разумеется. Вы будете размещены в гостинице, где и офицеры гарнизона. Специально для вас мы освободили правое крыло. К сожалению, довоенной роскоши уже не найти, но лучших условий в городе тоже нет.

Гостиничный номер, кудивлению Ритемуса, сохранился совсем неплохо, за исключением чуть треснувших потолков и стен. Балкон выходил на одну из главных улиц города, по которой теперь ходили только патрульные, чьи силуэты слабо угадывались благодаря тусклому свету сигарет. Снизу и из соседних комнат доносились веселые голоса, чувствовался терпкий запах табака; откуда-то мерно доносился голос диктора радио, передававшего последнюю сводку с фронтов. Солнце долго висело на краю горизонта, переливаясь всполохами, словно пытающийся спастись утопающий, и серо-пепельное небо с сиреневым подолом только начинало играть блестками. Окна домов стремительно гасли одно за другим, пялясь на него своими антрацитовыми глазницами. Ритемус вновь вспомнил про кладбище, и принялся вспоминать дорогу к нему. Оно и тогда было большим, но насколько больше оно стало после того как похоронили его семью? После Фалькенарской войны смертность ненамного уменьшилась – первые два голодных года, когда не страдали только богатый сельскохозяйственный юг да центры провинций, принесли Арлакерису людские потери, соразмерные с потерями, понесенными в активных боевых действиях. Число самоубийств было огромным – тысячи мужчин, вернувшиеся с фронта и охваченные так называемые поствоенным синдромом, не стали продолжать ставшую бессмысленной жизнь. А кто-то просто не нашел себе места в обнищавшей стране, придя домой и не сумев обустроиться в мирное время. И где-то среди них, среди неисчислимых новых могил ему придется искать нужные надгробия, неотличимые от тысяч, или… десятков тысяч других…

- Ритемус, ты здесь? – он даже не услышал звук открывающейся двери, и одним шагом оказался в комнате. В проеме стоял Альдерус, едва освещаемый светом коридорных ламп.

- Не занят? – осторожно спросил он, - И почему без света? Здесь в подвале стоит генератор, так что у нас привилегии.

- Отвык от электричества, - сказал Ритемус. – Не занят, размышлял на балконе. Ты насчет разговора с командиром второго полка?

- Да, и не только. Сначала обсудим то, что касается нас троих, в том числе и Люминаса, потом соберемся с остальными и обсудим то, что можно обсуждать на людях.

Ритемус отдал ему единственный в комнате стул, а сам сел на край кровати, держась так, чтобы не терять достоинство перед командиром. Тот заметил его потуги удержать выправку на качающейся кровати и позволил сесть как удобно.

- Итак, насчет того разговора. Дела в столице… - он потупил наполняющий злобой взгляд и на секунду замолчал. – Дела в столице идут… Мне кажется, все летит к черту. Медленно, но верно.

- То есть «тебе кажется»? Ты о «Братстве»?

Альдерус кивнул.

- Общее правительство, как известно, состоит из парламента, где заседают наша партия - демократическая, возрожденцы, правые и еще несколько мелких. Посты, как принято считать, поделены примерно пополам между нами и «возрожденцами», однако на самом деле примат власти имеем мы.

- Что не так? – Ритемус вспомнил то, что объяснял ему Люминас, - Места распределяются внутри правительства самостоятельно. А потом будут выборы, и все будет иметь более или менее законную форму.

- Вот именно. За последние несколько месяцев возрожденцы не раз намекали, что их это распределение не устраивает, мол, они внесли вклад в данную победу не меньше нашего, и не будь «Союза Возрождения», мы были бы протекторатом Минатан, и сейчас последние остатки демократической партии бы растирали тонким слоем между королевскими и имперскими войсками.

- И они хотят вынудить Вождя пойти на уступки, чтобы им были предоставлены более широкие права в правительстве?

- Да, но каким образом? - риторически спросил Альдерус, - Дошло?

Ритемус помотал головой.

- Извини, наверное, я совсем не в духе…

- Они требуют немедленного создания нового кабинета министров в Сенате. Они упирают на то, что мелкие партии недовольны тем, что им отдано слишком мало мест, однако подобное заявление прозвучало только раз от умеренно-правых, и об этом все быстро забыли. Проблема в том, что силы нашей партии, – и военные, и политические, - сейчас сильно распылены, и мы хотим провести подготовку к выборам чуть позже, чтобы иметь достаточно голосов.

- Что ты понимаешь под подготовкой? – Ритемус не рискнул произносить то, что было у него на уме, вслух, и чиркнул ногтем по шее.

- В том числе, и, пожалуй, самое главное. У нас и так мало времени для этого, а теперь они поставили нас в еще более жесткие рамки. И они будут делать то же самое, - переманивать на свою сторону народные массы и подговаривать политменьшинства создать коалицию, и вставлять палки в колеса нам.

- Я понимаю… - он быстро зашевелил пальцами, словно пытаясь настигнуть ускользнувшую мысль, - Но разве мы не можем этому помешать?

- И я понимаю твое замешательство. Вопрос в том, почему они принялись за дело именно сейчас. Их организация намного менее стабильна, чем наша, в ней происходят частые раздоры, и их Канцлер человек куда менее… опытный в политическом плане, чем Вождь, - он появился на сцене перед Фалькенарской войной, тогда как Вождь уже более двух десятилетий стоит во главе армии и партии. А если они решились выступить против нас сейчас, значит, у них должны быть силы, на которые они опираются. Но каковы эти силы, как с ними бороться, и следует ли их опасаться? – Альдерус скрестил руки и закинул ногу на ногу, и заговорил еще более мрачным тоном, – в нашем могуществе я не сомневаюсь, но могущество противника лучше переоценить, чем недооценить.