Ритемус на мгновение остановился, подумав, что за воротами его ожидает вооруженная чернь, что осаждала крепость вчера, либо тот самый мятежный полк, но его спаситель заметил это и вновь потянул за собой:

- Там никого нет! Восставшие войска обстреляли не только вас, и, похоже, по случайности лагерь, поэтому они разбежались.

Действительно, на пустыре виднелись только мелькающие тюремные робы узников, обиравших опустевший лагерь, где среди разорванных палаток и огромных воронок лежали десятки бездыханных тел, на которые никто не обращал внимания. Но тут пожилой спутник блондина, назвав его господином, что-то негромко сказал, и тот потянул Ритемуса в сторону – прочь от города, в близлежащий лес, куда бежало не так много людей, а позже тот понял, что снова обманулся: белый костюм достиг конца крепостной стены и повернул за угол, к болотам, которые как раз и обусловили место постройки тюрьмы – с трех сторон она была окружена рвом, с четвертой – топями, пройти по которым было почти невозможно.

- Мы же утонем! – воскликнул Ритемус и остановился.

Пожилой мужчина обернулся и со скрипом в голосе сказал:

- Не утонем, я дорогу знаю. Просто иди за мной и не отходи в сторону ни на шаг.

Ритемус тяжело засопел, потоптался на месте, и пошел за ними. Он по-прежнему ничего не соображал от тупой пульсирующей боли, сверлящей голову, и сознавал, что, если бы не его проводники, он не смог бы даже выйти за пределы блока живым. Временами, на несколько мгновений, его посещали смутные сомнения насчет поводов его спасения этим человеком в белом костюме, вслед за которыми приходил страх, что тот оставит его на непроходимых болотах, однако тот постоянно оглядывался, чтобы посмотреть, не оступился ли тюремщик. Ритемус послушно следовал по тропе, лишь иногда выглядывающей из-под воды мелкими островками суши, и заплетающиеся ноги словно сами выбирали место для следующего шага. Пот заливал глаза, грязь и мошки налипали на его лицо и руки, и все чаще казалось, что он не выдержит и упадет. Так и случилось – споткнувшись, он полетел вперед, и дурно пахнущая жижа сейчас же крепко схватила его ноги до пояса. Забыв о мерах предосторожности, он начал вырываться, делая только хуже – загнанный страхом и усталостью разум спрятался где-то в темном углу, оставив действовать инстинкт самосохранения, из-за которого Ритемус начал погружаться еще быстрее.

- Сказано же было! – по голове Ритемуса ударила толстая коряга, за которую он судорожно вцепился. Найдя ногами опору, он оттолкнулся, и выбрался на твердую поверхность, тут же получив пару отрезвляющих оплеух.

- Очнись, ради всего святого! – зазвучал голос сквозь пелену. – Мы должны идти, слышишь?

Глаза сильно щипало, и он бежал почти на ощупь, повинуясь движениям руки, схватившей его за манжету. Как долго он бежал, потом вспомнить он не мог – казалось, что переход болота занял многие часы, хотя на самом деле прошло лишь несколько минут. Наконец рука отпустила его, и он упал на влажную траву, пахнущую болотной тиной, жадно глотая провонявший испарениями воздух.

- Отдыхай, - сказал голос с тяжелой одышкой, - Здесь нас никто не достанет.

Ритемус не помнил, спал ли он, дремал, и сколько пролежал так, прислушиваясь к окружающим звукам. Очнулся он от знакомого свиста – черные мошки тяжело падали на тюрьму сверху, поднимая ввысь столб обломков и пыли. На его глазах исчезала еще одна часть прошлого, напоследок разыгрывающее собой одновременно ужасное и захватывающее зрелище – оно буквально взрывалось, рассыпалось вместе с настоящим и будущим, которые становились все более призрачными - но отвести взор от него было невозможно, потому что на этом время будто бы доходило до некой грани, за которой была лишь мутная подергивающаяся пелена, под чьим покровом прятались не имеющие очертаний силуэты.

- Я знал, что королевские войска рано или поздно дойдут сюда, - сказал белый костюм. – Революционеры все еще слишком слабы. Кстати, как тебя зовут, охранник?

- Ритемус, - выдохнул тот, не пошелохнувшись и не открыв глаз, - И не надо меня звать охранником. Я больше таковым не являюсь, и, если победит революция, охранять мне будет нечего. А как твое имя?

- Люминас, - без тени стеснения ответил тот.

- Что же сподвигнуло встать вас на сторону революции, Люминас? Вы не слишком похожи на тех, что ратуют за свержение короля, да и не лезут обычно такие люди в политику, потому что понимают ее ничтожность.

- Король немощен, а его окружение продажно. Нужна новая кровь, которая будет знать, чего хочет народ, и пусть на какое-то время, но стране будет предоставлен резкий скачок развития.

- А новое правительство? – усмехнулся Ритемус. - Вы ведь погрязнете в борьбе за власть. Кровопролитие будет долгим.

- Это естественный отбор, друг мой. А теперь нам лучше идти, потому что снаряды перелетают все чаще.

Действительно, свист снарядов обрывался все ближе, оканчиваясь негромким разрывом, которого Ритемус уже научился не страшиться. Он медленно встал, отряхнулся, и поплелся вслед за Люминасом и его проводником, теряющимися между деревьями.

- И все же, Люминас, зачем вы меня спасли? – спросил бывший тюремщик, уворачиваясь от распрямляющихся за ведомым ветвей.

- Хороший вопрос, - задумчиво сказал он. – Не мог я пройти мимо вас, который, быть может, доживал последние минуты своей жизни под этой глыбой, даже несмотря на то, что мы принадлежим к разным лагерям.

Больше он ничего не сказал. Они все шли через светлый весенний лес, молчаливый и не колеблемый внешними раздорами. Ритемус тщетно пытался вспомнить, когда он в последний раз прогуливался в лесу, и помнил лишь, что это было в молодости, задолго до войны. Скоро молчание стало невыносимым, и он сказал:

- Почему именно сейчас желто-черные начали активные действия? Разве в конце войны или сразу после ее окончания революционеры не имели больше шансов захватить власть?

- Пытались, - признался Люминас, - Но всем наши идеи были безразличны, как и вам. Они тоже хотели покоя, и ничего больше, и только через год-два они поняли, что лишения, существовавшие до войны, никуда не делись. Налоговое бремя лишь усилилось, продовольствие – карты ведь отменили только через год после войны, и сейчас с ним перебои, рабочий день по-прежнему одиннадцать часов. Продолжить список?

- Со временем это будет исправлено, - устало ответил Ритемус, предчувствовавший жаркие идеологические дебаты. – Если вы считаете, что сможете ускорить этот процесс, то ошибаетесь – сначала введете восьмичасовой день, а затем сами будете закручивать гайки.

- Быть может, кровопролития удастся избежать, - предположил Люминас. – В армии очень много наших сторонников. Они ведь прошли через горнило войны и точно осознали, насколько были ложны все обещания короля.

- Будущее невозможно предугадать, - ответил Ритемус, и добавил зачем-то, – А армия у нас никогда особой военной мощью не отличалась.

- Вот видите! Монархии достаточно поддержание армии в таком состоянии, в котором последняя не имела бы сил для захвата власти. Вот вы, Ритемус, вы воевали?

- Да.

- И я тоже. Полтора года на Н-ском фронте до ранения. Чего же вас лишила война?

- Всего, - мертвым голосом ответил охранник. – Но этого меня лишила война, а не король.

- Но ведь именно он дал повод к началу этой войны! Сколько провокаций было произведено за два последних мирных месяца, помните? Он видел и знал, что уровень его влияния стремительно падает, и за счет маленькой победоносной войны решил восстановить репутацию. Что ж, ненадолго это ему удалось сделать.

- Зато мне выдали квартиру как служащему государственной структуры, - с ехидцей соврал Ритемус, не меняя тона, решив испытать собеседника.

- А ведь в ней до вас жил такой же солдат, как вы! – парировал революционер, у которого в кармане хранились все ответы на подобные вопросы. – Учитывая потери, это и неудивительно…