Ритемус открыл было рот, как вместо слов солдаты услышали эхо далекого грохота, и бросились наружу.
- Отставить! – гаркнул он, и когда солдаты вернулись, продолжил. – Они снова нас пугают. Никто не начинает артподготовку просто так в середине дня. Итак, спасибо за вступление Северану и нашим добрым минатанским друзьям, а сейчас я перейду к делу. Не хотелось бы об этом говорить, но я рассматриваю возможность уничтожения врагом нашей обороны. Нужно установить точку сбора, где бы мы могли собраться и обдумать наши дальнейшие действия. У меня есть соображения на этот счет, но и ваши я тоже не прочь выслушать.
Вечером мегафоны зачитывали, и все до единого, затаив дыхание, прислушивались к трещащему голосу. Новость, по сути, была одна: минатанцы наконец-то напрямую передали по радио ультиматум, предъявленный повстанцам от лица объединенных сил короля Арлакериса и державы Минатан, чьи силы переходили через границу, чтобы защитить тысячи минатанцев по рождению от произвола повстанцев. Ультиматум (кто бы мог подумать!) был отклонен, и наступление вот-вот должно было начаться.
После этого Ритемуса охватило полное безразличие, которое, к слову, поразило не только его – теперь все знали, когда придется столкнуться с противником, а до тех пор можно положиться на слово последнего и отдохнуть. А минатанцы – нация, издревле славящаяся своим благородством, и слово свое держит.
От спячки поздней ночью пробудился лишь Неральд, охваченный внезапным приступом альтруизма.
- А как же остальные? У нас есть какие-то шансы на спасение, а они должны погибнуть?
Ритемус крякнул и ответил:
- Поверь мне, многие из тех, что узнают о том, что ты хочешь оставить позиции и спасти свою шкуру, не проявят к тебе такого же милосердия.
Засыпать ему долго не удавалось – внутри росла обида на Люминаса. Он ведь знал, что Ритемус погибнет здесь, и даже говорил об этом, и мог бы остановить его от совершения этого шага, но не сделал этого.
***
Бои тлели где-то уже за линией обороны, когда Ритемус выполз из-под завала. Им овладела нездоровая веселость из-за переизбытка адреналина. Он наверняка был единственный выжившим на десятки метров, и все же оставался полным решимости драться хоть с целым батальоном. В борозде траншеи лежали вперемешку десятки бледно-зеленых шинелей повстанцев и белые маскхалаты минатанцев, из-под которых топорщились на налетевшем ветру сизые шинели. Выстрелы звучали далеко, то сливаясь в кашу, то расслаиваясь на отдельные выстрелы, брустверы освещались вспышками, и на короткий миг тьма отступала, а затем вновь пожирала весь мир.
Ритемус на четвереньках двинулся вперед, и рука тут же окунулась в теплую лужу возле одного из тел. Он выдернул руку и вытер ее о темную кучу тряпья, в которую ночь превратила мертвеца. Вдруг он вспомнил, что до рукопашной его отряд был с ним, и в этой суматохе он совсем забыл об их существовании. Вообще он мало что помнил – как стрелял, какие команды отдавал, сколько времени прошло, и как он оказался в разбомбленном блиндаже. Странное дело – он все время он был в сознании, но не мог вспомнить ничего до того, как оказался вдруг рядом с трупом, которого он когда-то нес к койке, а теперь лежал с ним на обжигающе ледяной земле. Если сознание покинуло его, то почему он ясно мыслит? Все это время его разум работал на уровне инстинктов, до сих пор не забытых – этому факту он довольно ухмыльнулся. Правда, и сейчас он не сильно соображал – он сел на холодную землю и спокойно достал карманные часы. Они показывали полночь, значит, арлакерийцы держались почти восемнадцать часов! Не два, не три, как говорил Вомеш, не ставящий арлакерийскую армию вообще ни во что, или как оптимист Андемир, вначале утверждавший, что враг отступит, потом подумал и неуверенно ответил: «Двенадцать». Целых восемнадцать!.. Нет, не восемнадцать. Когда минатанцы пошли в последнюю атаку, небо уже завернулось в свой темный плащ и равнодушно наблюдало за людскими страстями, такими мелочными, но сулящими непредсказуемый результат с красочной развязкой, что распалялись на земле. Если подумать, то пятнадцать. Но и пятнадцать часов – это совсем, совсем неплохо для скверно обученной армии без техники и артиллерии против профессиональных войск противника, вооруженного последними достижениями военной науки и техники…
Взгляд его натолкнулся на разорванное пулей лицо, на месте которого блестела черная блямба, судя по туловищу и телосложению, бывшее Андемиром. «Как, однако же, быстро окончилось знакомство», - с легкой досадой подумал Ритемус и вспомнил про остальных своих подчиненных.
- Ну и где же вас искать? – одними губами прошептал он и перевернул труп, в чью кровь он только что наступил. Лицо того превратилось в кашу от удара прикладом – нос впечатан в переносицу, оставшиеся зубы жемчужинами скалились через широкую кровоточащую дыру рта. Во время вспышки Ритемус еще раз пригляделся и положил голову обратно в лужу. Следующий труп тоже был незнаком – тому распороли грудную клетку штыком. Он остановился, и подумал: «Зачем я обыскиваю трупы, если мне надлежит отыскивать живых?», а затем прислушался, не зовет ли кто на помощь. Нет, никто не шептал, только гремела стрельба, выл ветер, и… совсем рядом звучало незнакомое наречие.
Он слышал его все время – и пока вылезал из-под перекрытия взорванного блиндажа, и пока осматривал трупы – над ним, в паре-тройке десятков метров звучали голоса, но отчета в этом себе не отдавал. Испугавшись, он так и замер – лежа на животе, приподнявшись на руках, в которых была зажата винтовка, затем взял себя в руки, прильнул к стене траншеи и медленно пополз вверх. Взору его открылась долина, подернутая неровными линиями траншей, развороченными мотками проволоки и трупами. Кое-где дымились подбитые бронемашины противника – из люков свисали тела, словно белье, сорванное с веревки ветром и разбросанное по деревьям. Везде были одни мертвецы, и ни одного живого человека. Посмотрев в сторону леса, куда он должен выбраться, Ритемус увидел две фигуры - у рта одной из них тлел красный уголек. Он еще раз осмотрелся, и понял, что эти минатанцы – единственные живые здесь, кроме него. Это-то и поставило Ритемуса в тупик.
Так кто же выиграл эту битву? Если минатанцы – они должны кишеть здесь, как термиты в трухлявом дереве, если арлакерийцы - куда они ушли?
Он снова посмотрел на часы. Положение стрелок не изменилось, секундная стрелка едва дергалась на одном месте. Значит, сейчас могла быть полночь, или мог подступать рассвет, или вообще ночь следующего дня… Сколько же он там пролежал?
Ритемус посмотрел на небо, привлеченный быстрым движением облаков. Если они уйдут, станет еще холоднее, если останется – пойдет снег, и его найдут без труда по следам. Времени не было. Он ощупал карманы, и вспомнил, что патронов осталось немного – три обоймы, еще в винтовке сколько-то. Неплохо бы еще несколько взять, один лишь черт знает, какой ему путь придется проделать, да съестного чего бы еще найти, но с этим придется обождать – слишком много времени это займет, и дело наверняка обернется гораздо печальнее, чем могло быть. На глаза ему попалась офицерская фуражка. Он быстро подполз к трупу, с трудом разжал закоченевшие пальцы, захватившие рукоятку револьвера, выудил из сумки боеприпасы, снял планшет с картами, отполз в сторону, вернулся за биноклем и теперь уже с твердым намерением двинулся к краю траншеи.
Враги стояли в двух десятках метров, так и не сменив положения, на их же беду.
Ритемус прикинул, что, если бы он был снайпером, точно не удержался бы от желания нанести на приклад еще пару зарубок. Сложив набранное барахло под бруствер, он взял в руки нож и револьвер, глубоко вдохнул и выдохнул, усмиряя биение сердца. Патрульные стали расходиться. Один шел на северный фас, а вот другой устремился в траншею совсем рядом с Ритемусом. Тот упал, перекатился как можно тише и замер в ожидании развития событий. Первый, как докладывал утихающий хруст, уходил восвояси, а второй копался в соседней секции траншеи, похоже, обыскивая трупы на предмет ценностей. Ритемус выглянул из-за угла, молясь, чтобы солдат не стоял к нему лицом. Однако тот напротив, согнувшись пополам и повернувшись к Ритемусу задом, копался в чьем-то вещмешке. Арлакериец тихо встал и на корточках крался поближе, едва дыша.
