Они бродили по густому лесу, в местах, настолько тихих и первозданных по своему виду, словно о них забыл даже Создатель. Часто встречались дикие звери, которые бросались наутек, завидев людей. Во время охоты новые жители деревни натыкались на выходы из угольной шахты, за счет которой когда-то и жила деревня. Здесь все было брошено – и шахта стала источником ценных и невосполнимых ресурсов вроде того же угля и металлов, а также инструменты, фонари, мотки проводов, и довольно быстро удалось наладить быт в своих очагах. Сейчас же Ритемусу приходилось зорко следить, чтобы никто из озорников забрался в туннели и не остался, поэтому до и после прогулки он считал всех по головам.

- Хорошо у тебя получается, - сказал однажды утром Видерим, застигнув умывающегося Ритемуса у кадки с водой, - Скоро из них полноценное боевое подразделение сделаешь.

- Разве это плохо? – Ритемусу послышалось замечание в этих словах.

- Нет, хотя женщины шепчутся, что ты детей к войне готовишь. Они-то это всерьез, но ты их знаешь, доверять им – себя не уважать, трясутся по любому поводу и без, - добавил он с усмешкой и мгновенно посуровел. – Индерис вчера прислал сына с табаком и сахаром… И с плохими вестями. Сегодня он сам приедет, расскажет на совете, что слышал.

- Видерим, у меня к тебе предложение, - вдруг вспомнил Ритемус.

- Что? Насчет детей?

- Да. Может быть, старших научить разборке винтовок? Стрельб не будет, а навык пригодится.

- Дело говоришь, - погладил щетину Видерим и вздохнул. – Да, солдат ты из них готовишь, Ритемус. Не удивлюсь, если они скоро будут маршировать, а затем и вовсе уйдут воевать. Вот знаешь, вроде и не хочется, чтобы они к этой чертовой войне готовились, а надо им ведь что-то уметь… Ладно, дадим. Но если чего потеряют, сам вытачивать будешь. Что еще?

- Нет, ничего. Видерим, поверь, я это делаю для их же блага. Не для войны, так для охоты. Они и так много умеют, потому что выросли в деревне, а не в городе. Городские – неженки по сравнению с ними, хотя многие в двенадцать лет уже работают на заводах, - здесь Видерима перекосило, и он невольно прижал руку к груди, словно ему в легкие набивалась производственная пыль.

- Я тебе верю, - ответил он. – Делай, как считаешь нужным. Я хочу, чтобы наши дети смогли постоять за себя и за других.

- Так что же случилось? – шепотом выпалил Ритемус, уже начиная подозревать неладное.

- Не при них, - процедил Видерим, косясь на вылетевшую с гиканьем из дверей свору. Раздавался глухой стук – это кто-то бил кого-то по голове шахтерской каской. Ритемус молча кивнул, смотря вслед ребятне. Почти два десятка голов слились из нескольких дверей-истоков в единый поток, и клокочущей волной понеслись к большой железной бочке с водой у дома фалькенарцев, и в этом самозабвенном радостном смехе и визге не проскакивала и крупинка волнения перед надвигающейся бедой. Ритемус даже невольно ощутил нарастающую в груди зависть. Он рассказывал им во время занятий, что они могут в любой момент уехать, если война придет к ним, что делать, если они заслышат перестрелку, как и где прятаться. Дети все понимали, послушно впитывали информацию, ясными глазами показывая все свое внимание, и все же опасность для них существовала словно в другом измерении, в будущем, которое еще должно было наступить и которое было недосягаемо далеко для них. Они жили сегодняшним днем, оставив завтра на потом, и не забивали голову ненужными им проблемами, а вспоминали о предстоящих трудностях очень редко и неохотно, и, получив от родителей уклончивые ответы, тут же забывали об этом, в отличие от взрослых, с содроганием ожидавших очередного утра.

- Да… - тяжело выдохнул Видерим. Он по-прежнему стоял рядом и видел тревожный взгляд Ритемуса. – Мы люди уже привыкшие к подобному, а они… как воспримут они все это? Они ведь и крови не видели. Ты ведь ничего им не рассказывал про фронтовые будни? Ты уж слова правильные найдешь, я знаю, а они раньше времени и поседеют.

- Если кто и поседеет, то только мы, а им еще жить и жить, - медленно, не отрывая взгляда от детей, умывающихся и брызгающих друг в друга холодной водой, ответил Ритемус, и вдруг, наполнив легкие воздухом, гаркнул:

- А ну, кто там воду впустую расходует? Сами за водой к ручью ходить будете!

Ребятня мигом замолчала, замельтешила и построилась в очереди к кадкам.

- Во сколько собрание будет? – заговорщически склонил Ритемус голову набок.

- Как приедет, так и будет. Главное, из деревни не уходи, а там разыщу.

- Хорошо, - он посмотрел на небо, где аккурат над деревней собирались со всех сторон стаи туч, и ушел в дом. Сегодня он точно никуда не пойдет с детьми – тучи были почти черные, и копили в себе влагу очень долго. Он усмехнулся, подумав, откуда же они так долго шли, чтобы излить свое содержимое именно здесь, за десятки, а может, и за сотни километров от мест их формирования, сел за стол около окна, зажег керосиновую лампу, у которой стекла были изогнуты так, чтобы рассеивать больше света, и достал одолженную у Видерима книгу. Это была книга из спасенной части библиотеки, которую староста деревни считал наиболее ценной. Перед глазами тут же появилась картина – дом Видерима пылал жарким пламенем, выплескивающимся из всех окон, словно внутри была целая цистерна с бензином. Он тут же прогнал эту мысль, подумав, что дом просто стоит заброшенный и пустой, как и остальные дома, а никто чужой и не догадывается, что деревня опустела. Он опустил глаза в книгу, провел по строчкам взглядам, но буквы никак не хотели складываться в слова, и смысл их никак не доходил до него, преобразовываясь лишь в гудящую в черепной коробке пустоту.

Убежать от войны не получилось. Это давно стало ему понятно, да и остальным тоже, и уже который день об этом шли разговоры, от которых становилось гадко на душе. Чертов Люминас, он был прав, война сама придет за Ритемусом. В этой стране нет угла, где можно затаиться надолго. На западе Фалькенар наверняка оттяпают приграничные территории с фалькенарским населением, на юге хитанийцы что-нибудь удумают, хотя они народ мирный, и зариться им не на что. Возможно. На севере обжиты в основном только самый запад - Немогард и восток, Рателан и Лимунар. Но на северо-западе могут высадить десант фалькенарцы, а на востоке вот-вот начнется бойня с минатанцами. Куда ни сунься, всюду смерть. Нет, разумеется, есть еще крайний север с его тундрой, но выжить там шансов примерно столько же, сколько в чистом поле под артобстрелом. И Ритемус склонялся к тому, что под обстрелом выжить полегче. А значит, придется пойти на жертвы и податься к одной из противоборствующих сторон для войны с Минатан.

Он вдруг почувствовал, что не может больше сидеть, и отложил книгу. По окнам забарабанили крупные капли, но это не остановило Ритемуса, наоборот, казалось, будто дождь нарочно стучал и выманивал его на улицу, чтобы на короткое время остаться наедине, на миг почувствовать себя свободным и вырваться из круга, внутри которого он был взаперти долгих полгода, и от которого целиком все это время зависела его жизнь. И он поддался этому, схватил плащ, застегнул пуговицы, открыл дверь, впуская внутрь уютный шорох разбивающихся капель и неожиданно для себя услышал ломающийся юношеский голос:

- Господин Ритемус, вы куда-то уходите?

Несколько мгновений бывший солдат армии Его Королевского Величества не мог вымолвить ни слова, и даже невольно удивился собственной растерянности. Он молча ощупал взглядом каждого из гостей – это были пятеро детей из одной семьи.

- Нет, - отрешенным голосом ответил он и почувствовал, как холод мокрыми щупальцами пробирается под полы плаща. Он отошел за порог, пропуская детей. – Заходите. Чего хотели?

- Нам дома скучно, - виновато ответил юноша, пряча взгляд, - Хотели вас навестить, о вашем здоровье спросить, и вас послушать. Вы истории интересно рассказываете.