- Люминас? – вдруг оживился Альдерус. – Это ведь командир одного из отрядов! Я слышал о нем – он и в столице на баррикадах бился, и из тюрьмы бежал, и много где еще воевал… Так и быть, отныне я верю вам. Но почему же вы сказали правду, хотя могли бы и соврать?

- Люминас жив, и он точно скажет правду остальным. А если бы вы оба донесли обо мне противоречивые сведения, то у ваших офицеров не было бы никаких сомнений в том, что я настоящий шпион белых, и даже если бы мне удалось скрыться, то мне точно некуда было бы вернуться.

- Это уж точно, - прогудел за спиной слабый голос. Ритемус мгновенно положил его на землю; раненый усердно убеждал спутников, что с ним все нормально. Кровь из раны не текла, но он все еще был слаб и был водружен обратно на плечи.

- Вы пропустили гать, - недовольно заметил он. – Но чуть дальше будет еще одна. Патрулей не было?

Оба выживших на ходу вкратце рассказали содержание предыдущих часов и скоро набрели на брод. Впереди, прощупывая шестом почву и вздрагивая от каждого шороха, шел Альдерус, но Ритемусу было не менее страшно – ширина тропинки, как оказалось, едва ли превышала нескольких десятков сантиметров, однако и те норовили выскользнуть из-под ног, подставляя однотонную тягучую массу, с глухим бульканьем заглатывающую сапоги. Люминас же ударился в причитания после увиденных трупов и беспрестанно ругал командование, плохо разработавшее план обороны.

- Столько людей положили, а зазря… - всхлипывал он, впадая в полузабытье и замолкая, чтобы затем снова горячо разнести в пух и прах планы мятежных генералов.

А Ритемус молчал. Воевать в поле и в городе – две совершенно разные вещи. Если орде необученных юнцов еще удавалось захватывать города, то на открытой местности они были бессильны против кадровой армии.

- Как же вы могли попасться на эту удочку и играть по их же собственным правилам? – спросил он у Люминаса. – Разве вы не понимали, что обречены на поражение?

Все выше к горлу поднимался непонятный страх. Казалось, из болота и кустов полезут десятки рук лесных духов, требующих жертвы, они будут хватать за голенища сапогов, а невидимая тропинка уйдет вдруг из-под ног, а под ними разверзнется огромный зев, который поглотит путников, осмелившихся потревожить древний лес, и никто из них не успеет издать ни звука…

В слабом сиреневатом свете облаков удавалось различить лишь корявые лапы веток, спину Альдеруса да покачивающиеся очертания деревьев то ли на берегу, то ли в самом болоте, но перед глазами стояла все та же непроглядная тьма, за которой ничего не было, и эта неизвестность лишь распаляла чувство незащищенности. Подбадривания ничего не дали – страхи одолевали его, словно брошенного ребенка, пока спустя вечность Люминас не ответил:

- Нам… чуть-чуть времени не хватило… для завершения. Напали бы ночью… со стороны леса… должны были атаковать во фланг, но…

- И что? Вот, все что от этого засадного батальона осталось, - кивнул Ритемус на бредущего впереди по скользкой тине повстанца.

«Господи, как ты допустил, чтобы целое государство вместе со всеми подданными сошло с ума?» - подумал он. – «Быть может, я и не верю в тебя, но мне некого спросить об этом… Неужели все мы настолько повинны… но в чем? Только ли из-за неразумения светлейшего и войны? И вновь ты допустишь, чтобы целые деревни и города были разорены и разрушены, и теперь не только на западе, но и во всех уголках нашей Родины? И вновь будут гибнуть невинные, те, кто никогда не брал в руки оружия, и… те, кто взял его по неразумению? Зачем ты внес эту великую смуту в их и без того затуманенные умы? Зачем послал сына на отца, брата на брата? Зачем послал нам эту наистрашнейшую кару из всех? И есть ли ты, нет, но я все равно скажу: неправы все мы, и ты тоже…»

Нога поскользнулась, и он едва не слетел вниз, успев зацепиться за кочку другой ногой. Альдерус бросился было помогать, но Ритемус остановил его:

- Стой, где стоишь и проверяй, – с трудом сохраняя равновесие, он отнял сапог у ненасытной жижи и медленно прошагал дальше. Спустя пару минут они уже были на твердой земле, и Ритемус с неописуемым облегчением прислонился щекой к влажной коре осины:

- Сколько нам еще осталось?

- Учитывая, какой крюк ты сделал, то еще около пятнадцати километров, - ответил оживший Люминас. – Поэтому расслабляться рано. Пока передохнем, и дальше двинемся.

- А ближе твоего лагеря ничего нет? Рану бы тебе перевязать да отлежаться, пока силы не восстановишь.

- Есть, - ответил Люминас. – Но, боюсь, там нам будут не рады.

Ритемус выудил из вещмешка револьвер и переложил его во внутренний карман так, чтобы видели все.

- Будут, вот увидишь.

***

На берегу небольшого пруда стояло несколько домов и большой навес с лодками и снастями. Троица подкралась к одному из них, и Ритемус приказал Альдерусу проверить, есть ли кто внутри. Тот заглянул во все окна и возвратился назад, доложив, что все дома покинуты. Тогда Ритемус подтащил Люминаса к окну, оставил его с юным мятежником, а сам подцепил крючок, державший ставни, через распахнутую форточку открыл створку стеклянной рамы и проскользнул внутрь. В комнате не было никого, и беглый осмотр остальных помещений показал то же самое, но старого воина насторожило, что вещи были оставлены слишком аккуратно – драгоценностей не было, но наборы фарфоровой посуды и серебряных столовых приборов на кухне лежали в стеклянном шкафу, ничем не скрытые от глаза, будто хозяева отлучились ненадолго. Промелькнула мысль, что здесь есть чем поживиться, но Ритемус отогнал ее и открыл входную дверь, оставив небольшую щель. В проем скользнул Альдерус, с трудом волокущий Люминаса почти что по полу, и дверь с глухим щелчком закрылась.

Ритемус смахнул с массивного стола скатерть и помог Альдерусу положить раненого и принялся лихорадочно рыскать по шкафам, выдергивая поддоны ящиков и бросая их на пол. Столовые приборы, какие-то горшки с сушеными травами, еда, но ничего похожего на спирт и чистое тряпье не было.

- Черт побери, что же за нищие здесь живут? – вне себя от злости прорычал Ритемус, и развернулся, чтобы поискать в других комнатах, тут же наткнувшись на смотрящий ему в грудь ствол охотничьего ружья. Его обладатель был бородатый человек в холщовом плаще, чей капюшон почти закрывал лицо. За ним стояли еще несколько человек, взявших на прицел революционеров.

- Чего забыли здесь? – хрипло прогудел бородач. Ритемус молча расправил плечи, посмотрел ему прямо в глаза, и с офицерским высокомерием спросил:

- Бинты и спирт у вас есть?

Бородач потупил взгляд, отступил на шаг назад и чуть опустил ствол.

- Вы сами кто будете?

- Я? – навис над ним Ритемус и еще больше повысил тон. – Я – Его королевского высочества армии минор-лейтенант Ритемус! И если вы немедленно не окажете верному подданному короля помощь, вы пойдете под трибунал и будете осуждены по законам военного времени!

- Так точно, господин лейтенант! Сейчас же… - Бородач ринулся из комнаты, а его товарищи так и застыли в проеме с открытыми ртами.

- Господин лейтенант, позвольте обратиться! – сказал один из них, пялясь на его куртку.

- Наш отряд вел разведку в данной местности с целью проникновения в лагерь противника – это все, что вам надлежит знать. Как видите, неудачно – и оружие потеряли, и бойца ранили, - он подошел к Люминасу; тот вяло подмигнул, показывая, что с ним все в порядке. – Не было ли здесь повстанцев?

Рыбаки наперебой клялись, размахивая руками, что мятежное отребье здесь даже не появлялось. Один из них спросил, кто выиграл битву, и здесь Ритемус ответил правду:

- Потому мы и преследуем врага. Нашим войскам через топи не пройти, а мятежники могли укрыться где угодно.