Почему?

Что случилось такого, что изменило его отношение к миру? Даже на Севере у него бывали вспышки излишней ярости и надменности, но они приходились кстати. Ведь тогда ему тоже казалось, что все рассыпается в прах, что он ведет борьбу не для того чтобы победить, а для того чтобы выжить. А ведь тогда Республика была под куда большей угрозой…

…Или неужели интуиция в этот раз его не подводит?

После обеда на юг выдвинулись части Республиканской армии, и на сердце отлегло у всех при виде наполняющих улицы людей и бронемашин. Именно это напоминало, что защитники Дворцового квартала не одни во всем мире, как могло показаться. И казалось довольно часто, потому что, когда эти части отступали, противник наталкивался на оборонительные позиции аванпоста, и от интенсивности огня со стороны защитников зависело, смогут ли уйти отступающие в относительной целости и невредимости. К тому же, это означало, что пока можно расслабиться.

- Аумат, я еще похож на человека? – он попытался придать голосу наивозможнейшую расслабленность и дружелюбность и провел рукой по щеке. Четвертый день без водных процедур – и вот ему кажется, будто он гладит дикобраза. Обычно теперь он брился раз в два дня, иногда три, для экономии воды, но из-за штурма он совершенно забылся.

- Недостаточно, чтобы канцы разбегались, завидев вас, - ответил минатанец. – Прикажете тащить канистру с водой?

- А воду привезли вчера? Что-то я забыл. Пойди спроси, и если будет, неси, а потом сбегаешь к легионису, спросишь, не желает ли его Величество устроить нам банный день?

- Слушаюсь, - кивнул он и скрылся за дырявыми стенами.

И вообще, к вечеру Гаттерис должен перейти на «передовую». С ротацией частей на таком маленьком пятачке проблемы, но ведь есть разница – когда ты должен отбиваться от противника, идущего в лоб, или добивать вражеский фланг, и так потрепанный? А это означало, что солдат можно обрадовать тем, что им предстоит спать в лагере или во левом крыле Дворца, а не на грязном бетонном полу.

- О, смотрите, минометы тащат! – сказал кто-то из солдат. – Снаряды, видать, появились!

Действительно, конь тащил за собой в упряжке полковой миномет, потом в поле зрения появились еще несколько. А это значило, что спокойные дни не настанут. Что сподвигло командование начать наступление сегодня же, на следующий день после вражеского наступления, и, наверное, не собравшись толком с силами? В ставке считают, что эти минометы способны разрушить все? Да, было известно, что наступление будет, но он думал, что оно будет показательным, мол, вы нас потрепали, но мы стоим крепко на своих местах и можем кусаться. А теперь стало ясно, что хотел сказать Люминас.

- Командир, во дворце все на ушах стоят! – сказал Аумат, почти волоча канистру с водой. - Мы начали наступление на госпиталь! Стало известно, что диверсионные отряды помешали выступить из Гиремаса очередному полку, и пока их подкрепление не прибыло, Ставка хочет взять под контроль как можно больше территории.

- Взять возьмем, а снайперов всех выловили? По поводу нас ничего не говорили?

- Гаттериса отправляют туда, слышал краем уха разговор легиониса. Пока еще не отправили, но скоро прикажет, с минуты на минуту.

- Вся слава снова ему, - с иронией сказал Ритемус, наливая воду из канистры в котелок. Если что-то и будет, минут десять у него в запасе есть. В зеркале сначала отображался некто, похожий на хитанийского горца, а потом он свой настоящий облик – очень коротко стриженые волосы после того как он нашел у себя вшей, исхудавшее и заострившееся лицо, потемневшее, излучающее гнев. Словом, какое и должно быть у солдата, проведшего долгое время в боях, только он стал таким за месяц.

- Господин минор-адъютант, - в комнату забежал запыхавшийся посыльный, - приказ легиониса Альдеруса: поддержать наступление на госпиталь.

- Будет сделано, - ответил он, неспешно проводя последние штрихи ножом по лицу, - все-таки, Аумат, нас ждет большая бойня. Наверное, такая же, как тогда, когда мы вошли в город. Как думаешь?

Аумат промолчал. Ритемус взглянул на него и прочитал в глазах: «Как же хочу, чтобы вы ошиблись. Но и я верю, что так будет».

- Во сколько мы должны выступить?

- Крайнее время – полчаса минут. Штурм назначен на семь часов. За это время мы должны…

- Знаю. Чую, нас здорово потреплют и без штурма.

Через десять минут батальон был на марше. Ему придали два взвода новой крови, прибывшей из Лимунара. Те сказали ему, что дрались против королевских недобитков, пусть их появление командир воспринял весьма скептически. Все улицы были наводнены республиканскими солдатами, и нигде не было паники. Проплывший мимо вокзал выглядел не сильно хуже дворца – а ведь он был ближе к линии противостояния. Зато у них было куда больше разнообразия в вооружении – то тут, то там с позиций выглядывали малокалиберные пушки, рассыпавшие по пространству не один килограмм шрапнели. Из многих зданий, имевших более пяти этажей, торчали знакомые светло-зеленые шинели. И отовсюду двигались все новые войска – пехота, бронемашины, пушки на гужевой тяге, что не могло не радовать глаз.

В семь часов был начат штурм госпиталя. Через десять минут все баррикады свалились в огромную груду битого кирпича, а через час битва перешла в саму «крепость». По разорванным и раздавленным трупам Ритемус и его бойцы врывались в здания и вступали в штыковые стычки. Выстрелов почти не было – длинным винтовкам в тесных помещениях негде было развернуться и показать свою мощь. Еще через несколько часов над госпиталем реял черно-желтый флаг, а завтра… завтра должен был начаться новый штурм, и город перейдет под власть Республики без остатка!

***

Все здание содрогалось от взрывов наверху. За огромным столом в зале, располагавшемся в катакомбах Дворца. За столом сидели несколько министров, легионисы, в том числе Альдерус, Ритемус, которого просто поставили перед фактом необходимого нахождения на этом совещании, Ниремис, а также… Вождь. И ему сейчас нужно было не руководить заседанием, а хотя бы поспать. Главе государства было меньше шестидесяти, но выглядел он на девяносто. Казалось, вот-вот ему стоит сделать неосторожное движение, и он рассыплется от старости. Глубокая тоска и усталость смотрели из его глаз – куда более глубокие и тяжелые, чем в глазах других. По сравнению с прошлым разом, когда Ритемус принимал от него награду за свой Северной поход, он заметно, заметно сдал. А ведь тогда он мог чуть ли не бегать и был в прекрасной физической форме.

- Враг рассержен на нас, - проскрипел Вождь и слабо улыбнулся, растянув свои резиновые губы. – Город по-прежнему под нашим контролем, а они смогли достать дальнобойную артиллерию и больше жалеть нас не будут.

Помещение содрогнулось еще раз, на стол обрушилось облако пыли.

- Положение, как мы знаем, не безнадежное, но затруднительное. Карьялис под угрозой сдачи города врагу, и 16-я армия через недели две вполне может начать штурмовать Серметер. Более того, похоже, соседи отворачиваются от нас, боясь, что революционные настроения могут разрушить их изнутри и свергнуть правящие монархии. Но не стоит падать духом, господа. Будем надеяться, что такого же хаоса, как при вторжении Минатан, уже не будет. И все же не будем расслабляться и перейдем к повестке дня. За этим столом мы видим нового участника – минор-адъютанта Ритемуса, который известен нам как славный партизан, заставлявший содрогаться минатанские армии полтора года назад. И вы были приглашены именно в связи со обозначенной ситуацией.

Уши Ритемуса тут же оказались набиты ватой – все слова стали приглушенными. Люминас выполнил его желание. Но как говорится: загадав желание, ты получишь то, что просил, и что тебе совершенно не нужно.