В то время, как Красная армия понесла на первом этапе войны огромные потери, сотни тысяч, в основном, пленными, к 10 июля 41-го начальник Генерального штаба вермахта Франц Гальдер сообщал о потерях всего шестидесяти четырех тысяч немецких солдат и офицеров ранеными, убитыми и пропавшими без вести. Причем, убитых было лишь около пятнадцати тысяч. Если бы советские войска в приграничных районах были полностью укомплектованы вооружением и боеприпасами, у немцев бы не получилось столь легкой прогулки. Вон, пограничные заставы, укомплектованные по линии НКВД всем необходимым, как героически держались! Многие бились чуть ли не целый месяц в полном окружении. А, если бы и все другие подразделения сражались также упорно? Какие потери понесли бы тогда немцы?

Вермахту в тот раз просто очень повезло, что, воспользовавшись внезапностью, ему удалось отделаться малой кровью, и разгромить на чужой территории огромные советские силы. А, кроме того, захватить в плен большие людские ресурсы и земельные площади. Теперь же надо постараться, чтобы каждый шаг армиям гитлеровцев давался с трудом. Необходимо отвести самолеты на безопасные аэродромы, поставив макеты на тех же местах, вместо них. Нужно эвакуировать заранее все население из приграничных районов. А также все материальные ценности из тех, которые можно успеть эвакуировать, а остальное подготовить к уничтожению взрывами и огнем. Отходя, минировать все перекрестки на маршрутах продвижения немцев, взрывать все мосты и устроить на каждой водной преграде линию обороны. Чтобы танковые и автомобильные колонны немцев везде попадали в заторы. А эти заторы атаковать сохраненными от уничтожения на аэродромах самолетами. К тому же, заранее расставить и пристрелять по главным перекресткам на пути движения немцев артиллерию. А, зная любовь немцев вклиниваться танками по дорогам в тыл нашим войскам, можно спокойно пропускать их вглубь, отрезать от снабжения, а затем окружать и уничтожать огнем артиллерии. И, конечно, нужно вовремя занять укрепрайоны на старой границе, где и встретить противника по-настоящему с подошедшими, развернувшимися и полностью оснащенными силами второго эшелона, получившими необходимое время на свое развертывание. А, уцелевшие после первого удара немцев приграничные части планомерно отводить за этот оборонительный рубеж и пополнять, сразу же формируя вторую стратегическую линию обороны.

Впрочем, что там решит Жуков, пока неизвестно. Тактику немцев он знает, да она и не новая, уже применялась ими и во Франции, и в Польше. А напрямую Жукову не посоветуешь, потому что слыл он в общении форменным хамом, амбициозным и грубым. Оставалось надеяться только на его талант полководца и на здоровые амбиции, которые помогут ему, имея исчерпывающие данные о развертывании противника, выданные разведкой Балтфлота, принять правильные меры для предупреждения приграничного разгрома первых военных дней.

Пока Лебедев излагал подробности первых дней предстоящей войны на бумаге, прошла половина дня. Его дядя сходил вместе с ним на обед в столовую, а потом отправился на совещание руководства Балтфлота. Игорь сообщил, что отец Александра после утреннего военного совета с Трибуцем и Пантелеевым уже вылетел в Москву, чтобы там встретиться с наркомом флота Кузнецовым и с начальником Генштаба Жуковым лично. И сейчас от этой встречи зависело то, как закрутятся колеса войны с советской стороны на этот раз. Для подготовки есть чуть больше, чем пара недель. И что-то поменять еще вполне возможно. Если Жуков очень постарается, то он сможет, хотя бы, перегруппировать силы в приграничной полосе и принять меры к обороне на главных направлениях вражеских ударов, точно зная эти направления и сроки. Во всяком случае, Лебедев был уверен, что настоящее противодействие немцам начнется в этой истории гораздо раньше, а ни тогда, когда фашисты окажутся уже под Смоленском, и Ставка Верховного Главнокомандования, наконец, начнет вырабатывать более или менее адекватные решения.

Из рассказанного дядей за обедом, больше всего Лебедева порадовало, что Игорю с отцом Александра на сегодняшнем утреннем военном совете флота, с помощью имеющихся «разведданных», удалось убедить Трибуца и Пантелеева в необходимости активных действий на Балтийском море. Главным событием, способным изменить многое в раскладе сил, стало официальное решение о создании оперативной корабельной группы легких сил, задачи которой ставились не просто в рамках охраны водного района, а предусматривали своевременное выявление и уничтожение минных кораблей противника, а также усиление противовоздушных сил в районах предполагаемого выставления противником мин с самолетов. Для последней задачи предполагалось как использовать истребительную авиацию флота, так и в кратчайшие сроки создать специализированный флотский дивизион ПВО, а еще увеличить количество радиолокационных станций.

То есть, руководством флота давалось «добро» на утопление всех вражеских минных заградителей и на техническое перевооружение всей системы противовоздушной обороны флота и берега. Кроме того, было принято решение о выводе из баз в Лиепае, Риге и Таллине всего лишнего и избыточного для обороны в Кронштадт и Ленинград. Только вот, для этого решения требовалось получить визу от наркома Кузнецова. Встретиться с наркомом лично и довести до него позицию руководства Балтийского флота и должен был отец Александра, отправленный этим самым руководством в Москву, как представитель флотского Военного совета. Если Кузнецов завизирует решение начальства Балтфлота, то сегодняшние постановления флотского руководства уже могут изменить расклад начала войны на Балтике. Потому что немцам не дадут возможности расставить свои мины и, следовательно, минные заграждения не смогут парализовать наш флот, заперев его в Финском заливе!

Когда дядя Игорь вернулся с совещания в свой кабинет, Лебедев как раз рисовал большой чертеж автомата Калашникова. Несмотря на то, что Александр Евгеньевич всю прошлую жизнь прослужил моряком, а не стрелком, но, как грамотный офицер, он всегда интересовался стрелковым оружием и схему основного армейского автомата прекрасно знал наизусть. И, конечно, такой автомат очень пригодится защитникам Ленинграда. Ведь, технически нет ничего сложного в том, чтобы попытаться начать его производство на одном из военных заводов города прямо сейчас. Патрона нет? Так не беда, сделают по чертежам и промежуточный патрон 7,62 мм, который должен только в 43-м году появиться. Только вот, как там со станками подходящими?

Ну, а на случай, если, все же, слишком сложным в производстве такое оружие, как калашниковский автомат, инженерам покажется, нарисовал он простенький, компактный и надежный израильский пистолет-пулемет «Узи» под распространенный, правда импортный, патрон 9×19 мм «Парабеллум». Зато появился этот боеприпас еще в 1903 году. Уж, всяко лучше, чем неудобный ППШ с его индивидуальной подгонкой дисков. А еще и автоматический пистолет Стечкина нарисовал. Тоже может пригодиться. Главное, чтобы плотность огня пехоты повышали, хоть чем-нибудь.

А еще Лебедев закончил рисовать два варианта противотанкового ружья, Симонова и Дегтярева. И два варианта ручного противотанкового гранатомета. РПГ-2, считающегося, правда, довольно примитивным, выпуск которого начался в 1947 году, и РПГ-7, гораздо более совершенного, считавшегося довольно удачным, но и более сложного, производимого уже в шестидесятых. Разумеется, схему кумулятивного боеприпаса к этим РПГ он тоже нарисовал и подробно описал. Только вот не знал, сможет ли химическая промышленность выдать такой заряд. В любом случае, это вам, господа немцы, не фугасные гранаты и «коктейли Молотова», которыми была оснащена наша пехота против танков в тот раз.

Даже те самые противотанковые ружья, которые так любили показывать потом в кино о войне, появились только к концу года, и их впервые применили лишь в битве за Москву 16 ноября. А до того немецкие танки шли сквозь советскую пехоту, почти, как ножи сквозь масло. Противотанковое вооружение советских солдат, встретивших немцев в июне, было чрезвычайно неэффективным. Издалека поразить танк боец был просто не в состоянии. Либо приходилось бедняге жертвовать своей жизнью, как и делали многочисленные герои, подпускающие вражеские танки поближе и бросающиеся под них со связками гранат просто потому, что другой возможности остановить вражескую бронетехнику для бойцов-пехотинцев не существовало.