Частью удивительного по красоте конского убранства были «персидские ковры, для лошадей, удивительно вытканные серебром и золотом»203; каждый из которых несли два человека, а также тигровые и леопардовые покровы, серебряные удила, повода из золотного шелка и красный штофный чепрак, украшенный финифтью и кованым золотом. Драгоценный ковер исполнял роль попоны для коня митрополита и в «шествии на осляти»204, символизировавшем Вход Господень в Иерусалим. Шествие было «особой церемонией: митрополит садится на коня, покрытого ковром, которого за повод ведет князь, и если не он, то его сын или самый знатный боярин, – вспоминал итальянец-иезуит П. Кампани. – В… сопровождении толпы народа они торжественно продвигаются к церкви, где совершается богослужение»205.
«Наметные барсы» – парадные конские попоны из шкур экзотических зверей, сделанные на красном текстиле, задействовались в самом роскошном убранстве, где они выступали заменой привычным текстильным покровам206. Выглядели они эффектно: «послам [шлезвиг-голштинского герцога Фридриха III] для въезда были подведены две большие белые лошади, покрытые вышитыми немецкими седлами и украшенные разными уборами… За лошадьми шли русские слуги и несли попоны, сделанные из барсовых шкур, парчи и красного сукна»207. Отмечает дюжину лошадей «в богатых чепраках и седлах, под дорогими покрывалами из мехов рысьих и барсовых» и свидетель торжественного въезда в Москву конного поезда Марины Мнишек208.
Также на седла накидывались шкуры рысей и леопардов, не сшитые в попоны209. «Для нашего въезда царь прислал нам 200 экипажей, запряженных каждый в одну лошадь, очень рослую, – писал персидский дипломат Орудж-бек, – кучера, экипажи и лошади были покрыты львиными и тигровыми шкурами, отчасти для большей пышности, отчасти для защиты от холода»210. В описях царской казны такие покровы упоминаются как «барсы, бабры и ирбасы»211. Стоит добавить, что в «Расходных книгах товарам и вещам для царского обихода» также фигурирует «покровец попугайной желт», небольшой коврик, сшитый из шкурок полутысячи попугаев212.
В церемониях с участием царских лошадей вышеописанные вещи были представлены с большей или меньшей полнотой, разной для верховой и упряжной лошади. Особой роскошью отличалось убранство «выводных» лошадей, сотенные ряды которых вели слуги, предваряя появление царской лошади или царской кареты. Так, в 1600 г. торжественно доставляли в Троице-Сергиев монастырь полиелейный колокол и драгоценную ризу на икону. «Сначала, в течение всего утра, выходили из города различные конные отряды и размещались для встречи царя при его выезде из городских ворот. Около полудня царь отправил вперед свою гвардию, которая была вся конная, числом в 500 человек… За гвардией двадцать человек вели двадцать прекрасных коней с двадцатью очень богатыми и искусно отделанными седлами, и еще десять для царского сына и наследника… За ними вели, таким же образом, двадцать прекрасных белых лошадей для царицыных карет; на этих лошадях были только красивые попоны, а на голове узда из красного бархата», – вспоминал англичанин В. Парри213.
Следом за каретными лошадьми шествовали монахи и горожане, а «позади них вели царского коня <…> а также коня царевича; седло и прочая сбруя царского коня были в изобилии осыпаны драгоценными, прекраснейшими каменьями»214. Далее следовали церковные иерархи, царь, ведший за руку сына, и царица в сопровождении придворных дам. Позади ехали три роскошные огромные кареты, запряженные, соответственно, десятью, восемью и шестью прекрасными лошадьми. За ними шли придворные, и уже затем везли ризу и колокол, сопровождение которых составляло в общей сложности 4 000 человек. Убранство коней, роскошь карет и парадных одежд участников процессии поражали воображение очевидцев.
Наиболее многочисленной группой среди всего парадного убранства царской лошади являются гербовые седла XVII в., включая «седло детское, луки и извести окованы золоченым, расчеканенным травами серебром; на передней луке вычеканены лев и единорог, на задней – двуглавый под короною орел»215. Эти предметы изготавливались для церемониальных нужд двора – не только царской семьи, но ее телохранителей, военачальников и «сотенных людей» Государева полка216. Гербовым декором седел и арчаков были следующие сюжеты: «на задней луке двуглавый орел»; «на задней луке двуглавый под короною орел»; «на задней луке двуглавый орел, лев и единорог; «на задней луке двуглавый под короною орел, между львом и единорогом»; «на передней луке в травах лев и гриф, на задней двуглавый, под тремя коронами, орел»; «луки и извести с… меж трав львом, единорогом и соколами»; «на задней луке и известях всадник, поражающий дракона, соколы в травах, единорог и лев»; «на задней луке двуглавый под тремя коронами орел, на передней единорог и Самсон, раздирающий пасть льва»; и особенный по богатству содержания «меж трав на передней и задней луках двуглавые орлы; на передней орел под короною со скипетром и державою; по сторонам орла: единорог, лев и крылатые грифы; ближе к известям, вооруженные саблями и копьями, всадники и пешие стрелки»217.
Изображение герба на оправе обоих лук седла наиболее характерно для второй половины XVII в.218 Самое раннее седло, украшенное текстилем с гербовым сюжетом, выполнено в Царицыной мастерской палате в годы правления Ивана IV; покрытое вишневым бархатом с вышитыми пряденым золотом и серебром двуглавыми орлами, травами и «инорогами», возможно, оно принадлежало лично царю219.
Другие элементы седельного сбора украшались аналогично. Царские стремена имели гравировку в виде двуглавого орла, которая располагалась в центре круглого подножия220. Сохранились легкие дугообразные стремена из золоченого серебра, выполненные в мастерских московского Кремля для царя Алексея Михайловича: они имеют резное изображение двуглавого орла в картуше221, расположенное традиционно, в центре круглого подножия.
В седельный сбор входили пистолетные ольстры222, оформление которых в парадном убранстве было очень эффектным: «бархатные, шитые травами, золотой канителью, и блестками, с двумя жемчужными двуглавыми орлами на отворотах, украшенными местами изумрудами и красными яхонтами… У орлов: головы, шеи, туловища, и часть крыльев из мелкого жемчуга; вместо глаз две яхонтовые искры, а на срединах туловищ, где обыкновенно бывает Московский герб, по одному треугольному изумруду, в золотых гнездах. В коронах над орлами двадцать четыре яхонта. Три короны, крышки над патронами, обнизь вокруг бархата, подле герба, равно каймы по краю отворотов и средины в шестидесяти четырех травах вышитых на самых ольстрах, низаны по местам одинаковым с орлами жемчугом, местами с обводкой золотым трунцалом и канителью»223.
Гербовыми изображениями украшались и прочие детали конского убранства. Под седло подкладывали покровы различных типов – чалдар, чепрак, попону – которые в парадном варианте также имели символический декор224. Сверху седло покрывалось роскошными, пышно декорированными наметами, покровцами и платами. Обыкновенно все части седельно-сбруйного комплекта представляли комплекс, выдержанный в едином художественном стиле. В едином стиле выдерживалось убранство не только верховых, но и упряжных лошадей, участвующих в парадных церемониях. Так, в число деталей убранства, украшенного гербовыми сюжетами, входили и шорные кровли (часть упряжи на цуг)225.
