Ритлин промолчала, но даже молчание вышло недоверчивым. Бесполезен?..

- Кристаллы душ! Испытания! Пытки Хладной Гавани! Как тебе может помочь меч, даже такой замечательный, как мой Умбра? – раздражённо пояснил Мелдил. – Я помогу тебе, если о-оочень понадобится. Может быть. Не гарантирую.

- Что тебе от того, что я получу свою душу обратно? – она обернулась, внимательно глядя на босмера. Тот широко ухмыльнулся:

- Считай это личной заинтересованностью.

Дальше Ритлин идёт, не оглядываясь – Мелдил сказал, чем медленнее она идёт, тем скорее сдастся воле Молаг Бала. Блестящий, словно серебряной крошкой припорошенный камень клыкастых стен и дверей теперь лежит в настоящем снегу – Ритлин чувствует, как холод пробирается по ногам выше. Умбра молчит, мёртвый и бесполезный; она не убирает его в ножны только по старой привычке – ей спокойнее с обнажённым клинком в руках. Мелдил бесшумно следует позади и тоже молчит. От этого Ритлин становится не по себе.

Очередные створки выводят наружу – на обрыв, такой же обледенелый и затянутый лиловой дымкой, как и всё остальное. Вдалеке виднеется огромный, в добрый город величиной, Якорь – цепи лениво провисли, посверкивая молниями. Ритлин проходит мимо каменного алтаря, у которого дрожит огонь нескольких свечей, и обнаруживает, что следующие створки, ведущие внутрь скалы, не поддаются.

Она толкает их сильнее, но дверь заперта и не собирается открываться.

- Мел… Мелдил? – Ритлин оборачивается и понимает, что на обрыве больше никого нет. Мелдил исчез, потерялся в переплетениях лабиринта, сбежал прочь из домена Повелителя Бед. Ритлин в отчаянии сжимает рукоять Умбры, но Умбра не отпирает замки даже со всей своей нечеловеческой магией.

Створки, ведущие назад, тоже заперты. Ритлин смотрит вниз с обрыва – и понимает, что с тем же успехом могла заглянуть в ночное небо, пытаясь увидеть ступени к Мессеру и Секунде. Скала парит в пустоте, и Ритлин на секунду задумывается – как же так, ведь по коридорам они прошли несравненно больше…

Она успокаивает себя тем, что наверняка есть какая-то загвоздка, нужно всего лишь найти ее и разгадать – ведь это же Тюрьма Эха, обитель испытаний; ей слишком страшно думать о том, что Молаг Балу нет дела до лишней тени, заблудившейся в его домене. О вечности на заснеженном обрыве. Поэтому она начинает осматривать каждый клочок земли так внимательно, как выискивала гигантских скорпионов в валенвудской траве.

Алтарь кажется ей знакомым.

Когда Ритлин подходит ближе, её прошибает холодный пот; здесь, в Хладной Гавани, он превращается в кристаллики льда и соли сразу же на коже. На этом алтаре её принесли в жертву некроманты Ордена Червя.

- Во славу Молаг Бала, - нараспев затягивает голос – последнее, что она слышала в своей настоящей жизни. Ритлин стремительно оборачивается и видит полукруг фигур в плащах. Один из них держит ритуальный кинжал.

Ей кажется, что всё тело сковало заклинанием паралича – пепельный воздух отказывается проходить в лёгкие, а руки не подчиняются разуму.

- Страх, - гремит голос, который знаком ей уже давно – он раскатами грома раздавался над Якорями, он встречал каждого попавшего в Хладную Гавань.

- Страх, - на разных языках подхватывает многоголосый и безликий полукруг. Некромант с кинжалом улыбается под маской и делает шаг ей навстречу.

Страх, - голосом Мелдила отзывается шёпот Умбры в её голове, стряхивая с разума чары. Шёпот Мелдила почти неразличим, и Ритлин не понимает слов, но он льётся внутри тёплым валенвудским мёдом, солнечным пламенем заката на море, и этого ей хватает, чтобы снова вскинуть Умбру.

Видения-мороки тают, едва только лезвие клинка касается груди некроманта.

Створки распахиваются. Ритлин отстранённо осознаёт, что Молаг Бал принял её игру (счёл её достаточно неплохим развлечением).

- Как ты собираешься вернуть свою душу, тень? – мурлычет грохочущий и всеобъемлющий голос. – Она принадлежит мне, и не в твоих силах отнять её.

В следующем зале уверенность Ритлин – Мелдил всё ещё здесь – тает клубами дыма над водой. Старик в капюшоне сидит на каменном полу, бессильно привалившись к стене. Рядом с ним в почти что истлевшей одежде – два мертвеца. Плоть уже давно превратилась в ледяную пыль и осыпалась с костей.

- Ты должна была спасти нас, - его слова похожи на карканье ворона.

Ритлин с опозданием узнаёт его – здесь, в Хладной Гавани, его называли Пророком.

- Я… – она с трудом понимает слова старика.

- Ты должна была стать Вестидж, - он кашляет, и в воздухе оседает облачко пыли и пепла. – Исполнить пророчество. Спасти Тамриэль.

Ритлин вспоминает: вместе с сотнями теней на свободу вышел и один из подчинённых королевы Эйринн. Он принёс Доминиону Альдмери десятки побед там, где их уже и не рассчитывали одержать. Раскрыл заговор Сокрытого Наследия. Уничтожил несколько Якорей. Он был тенью, так говорили о нём, - но ещё о нём говорили как о чуде. Герое, посланном богами.

- Это должна была быть ты, - устало выговаривает Пророк, - потому что никто другой не справился бы. Теперь, когда Лирис и Сай мертвы, некому остановить Молаг Бала. Тамриэль станет единым целым с Хладной Гаванью.

- Я могу что-то сделать? – слова Пророка давят на грудь Ритлин каменной могильной плитой.

Старик судорожно пытается вдохнуть.

- Я… разочарован, - хрипит он, прежде чем его оболочка перестаёт жить – чтобы воскреснуть там, где угодно Молаг Балу.

Разочарован.

Смех Лорда Интриг разносится по залу, пока тела трёх Спутников медленно исчезают.

Ритлин чувствует пустоту – всё это место соткано из пустоты, и теперь она вытесняет человечность из неё самой. Она ждёт голоса Мелдила, который бы только ехидно посмеялся над уловками дэйдра, но он молчит.

Она всё-таки оборачивается – а вдруг почудилось. А вдруг он сидит на упавшей колонне и скалит зубы в вечной усмешке, глядя на неё.

В зале никого нет.

Створки открываются с опозданием, словно сомневаясь, что Ритлин хватит духу пройти сквозь них.

Первое, что видит Ритлин, войдя в новое испытание – это небольшой и яркий кристалл, похожий на заряженный велкиндский камень. Он пульсирует будто бы в такт дыханию или сердцебиению, и это завораживает, - Ритлин не может отвести от него глаз. Она идёт к кристаллу, не думая больше ни о чём, - и только на пятом шагу выпутывается из морока, резко, остро, будто от хлесткой пощечины.

Она стоит на краю пропасти – от носков её сапог до крошащегося края не больше ладони. Кристалл парит на возвышении-постаменте, от которого ведёт лестница – Ритлин могла бы проследить её очертания до того самого места, где она стоит, если бы только…

Если бы только лестница не обрывалась в добрых двух волчьих прыжках от неё, уходя в пустоту размытыми и застывшими контурами.

- Ни один смертный не похитит у меня ничью душу, - рык хозяина Гавани, насмешливо-торжествующий, разносится в лиловой дымке. – За свою дерзость ты будешь вечно стоять здесь, не в силах коснуться её!

Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Ритлин понимает – так и будет, ибо таково желание повелителя домена, такова воля дэйдрического лорда. И так было с самого начала. Мелдил должен был понимать, что это будет всего лишь ловушкой, в которую они заведут себя сами.

Она думает, что, наверное, сейчас Мелдил появится и откроет портал обратно в Тамриэль, спасая её от вечной пытки, но ей даже не хочется уходить. Она – всего лишь тень. Отражение пустоты Хладной Гавани.

Не вздумай сдаваться! – голос Мелдила яростно-звенящим хором звучит в её мыслях. – Я не для того провёл тебя через все преграды Гавани!

- Я больше ничего не могу сделать, - негромко и спокойно отвечает Ритлин. Умбра, внезапно показавшийся таким тяжёлым, едва не выскальзывает из пальцев. – У меня нет ничего, что способно перебороть Его волю.

Всего лишь одно желание, - смех Мелдила дробится внутри водопадами Ауридона.