Ох и ждут нас ещё сюрпризы. Ох и придется постараться командиру Марону со всеми его агентами…

С Целестиалами есть одна беда. Сосуд, в который они вселяются – мер, человек, и так далее – заполучает великолепнейшую, самую качественную в Тамриэле магическую амнезию. При том, что они невероятно быстро учатся всему, чему угодно, поначалу они беспомощны, как дети, и о мире вокруг не знают ничего. Я надеюсь только, что за время своего знакомства с еще одной частью пророчества, а именно Пожирателем миров, Герой понял, что прыгать прямо в огонь – не лучшее решение.

Целестиалы, конечно, вроде как бессмертные – но всё-таки я за него головой отвечаю.

На данный момент кристально чистый взгляд будущего спасителя Империи был лишен всякого намека на глубокие мысли. Я похвалил его и за то, что он вспомнил (придумал?) своё имя – звали его Силгвир, обыкновенное имя для босмера.

Я мягко познакомил его с необходимостью не расставаться с хоть мало-мальски пригодным доспехом, но воплотить мои советы в жизнь не удалось, стандартный имперский доспех был ему безнадежно велик. Угораздило же Целестиала выбрать тело лесного эльфа! Говорили, Драконорожденный будет нордом – я был бы счастлив, случись так. О норде в Скайриме заботиться нужно куда меньше, чем о босмере.

Тем более, что рано или поздно он приобретет знания о своей «родине» - а на родине его не Империю чествуют. Впрочем, наши валенвудские агенты только фыркают, лесные эльфы вообще мало интересуются альянсами, даже теми, в которые вступают. В Валенвуде, где живые джунгли надежнее всяких крепостных стен охраняют их народ, им нечего бояться, кроме самих джунглей.

Но это не моё дело. Моё дело – я вспоминаю последующий шаг операции – научить Драконорожденного основам выживания в Тамриэле. Это едва не вызывает у меня улыбку; уж после дракона-то это будет нетрудно, и лучше начать прямо сейчас.

Уже в первые двадцать минут я успел послать на голову командира Марона не меньше десятка разномастных проклятий. И пожалеть о своём решении дать Герою оружие.

Нет, он не бросился на меня с мечом – он и держал-то его в руках криво, неумело – но нам попались Братья Бури, невесть как успевшие пробраться в крепость раньше нас или, что вероятней, убившие своих тюремщиков во время всеобщей паники. Я поначалу хотел с ними договориться по-хорошему, но нордские мятежники не способны слушать разумные доводы. На меня сразу же бросились с мечами наголо.

И потом они удивляются, что имперские легионеры злы на них, как голодные псы. Перевешать бы их всех…

Двое рядовых мятежников не представляют для меня серьезной угрозы, как и для любого активного агента Пенитус Окулатус. Правда, бой пришлось вести, как вел бы его легионер, без грязных приемов разведчика, но это не было слишком сложно.

Сложно было не зацепить мечом Героя, который вертелся под ногами, по-видимому, беспокоясь за мою жизнь и отчаянно стараясь мне помочь. К слову, от его меча мне тоже пришлось заслоняться не раз. Но – собачья работа – даже обругать его так, как мне очень хотелось, нельзя, поэтому я только деликатно советую ему обобрать трупы.

Не по-легионерски, да. Но ему привычка мародерствовать жизнь спасет не раз, а мне не до вопросов этики, я спасением Империи занимаюсь.

Я безжалостно нагружаю его всеми мало-мальски полезными вещами: зельями, хранящимися здесь, щитом, колчаном со стрелами, луком. При виде лука глаза босмера чуть-чуть освещаются разумным огоньком, и я тоже немножко радуюсь. Немножко – это потому что нет никаких гарантий, что он умеет с ним обращаться, и как бы мне самому стрелу не схлопотать от предполагаемого спасителя Империи.

Я не позволяю ему вступать в бой первым. Я отвлекаю внимание врагов на себя. Пока что мы живы и всё идёт неплохо.

Пока мне в нос не ударяет такой знакомый запах.

- Пыточные, - бурчу я себе под нос, спускаясь по каменной лестнице. Спускаюсь быстро, потому что слышу звуки борьбы, и мой меч как раз приходится кстати – добить одного мятежника, уже и так загнанного в угол пыточных дел мастером и его помощником.

При виде вполне соответствующей своей репутации имперской пыточной мой подопечный очень явно белеет. Я мысленно проклинаю строение крепости. Ближайший путь к пещерам ведет через пыточную, но это моей вербовке ни капли не помогает.

Ещё и надменный старик-маг с глазами бывалого палача цепляется ко мне. Отчаявшись убедить его, что Хелген сожжен невесть откуда взявшимся драконом (более точное обозначение, «Пожирателем миров», я решаю не употреблять сейчас), я пытаюсь научить белого как снег эльфа взламывать замки. Ту рухлядь, которая здесь запирает клетки, я бы вскрыл за две секунды. Но у Героя, по-видимому, руки растут не откуда Кин повелела, да к тому же ещё и дрожат как у пьяного. Уроки воровского искусства лучше оставить на более спокойное время.

Я надеюсь, он не задаётся вопросом, почему всему этому его, осужденного на смертную казнь, учит имперский легионер. Пыточных дел мастер крайне подозрительно на меня смотрит, но мне этот старик не нравится. Вздумает в меня хоть искрой пустить – получит сталь под ребра. Наверное, это он в моих глазах тоже различает, и потому молчит. Умный.

Тяжелый день. Нервничаю я.

Путь дальше довольно прост – мы задерживаемся, только чтобы избавиться от очередных Братьев Бури (их что, амнистировали в спешке? за что палач свой хлеб жевал?), да в пещере убить выползших на свежее мясо пауков. Герой почему-то предоставляет всю работу мне, и я это совсем не одобряю. Не потому, что мне сложно убить несколько тварей, нет – но по всему Скайриму-то Марон меня не отправит за ним таскаться? Пусть учится.

Поэтому с медведицей я предоставляю разбираться ему. К счастью, лесные эльфы животных касанием руки успокаивать умеют, это облегчает мне задачу спасти шкуру Драконорожденного, разозлившего зверюгу неумело пущенной стрелой. А тут и выход из пещер близко.

С каким наслаждением я швыряю его под здоровый валун, сложно передать. Тяжелая работа учить Героев, а так вроде и причина есть – от кружащего в небе дракона спрятать.

Он провожает крылатую тварь взглядом, и мне в этом взгляде чудится некая предопределенность: словно Герой уже сейчас знает, чувствует спящей-забытой сущностью Целестиала, что ему предстоит за этим драконом гоняться. За Пожирателем миров.

Так-то оно так. Дракона мы у тебя отбирать не будем, не в наших правилах с пророчествами спорить. Твоя это добыча, Драконорожденный. Но по пути Империю тебе спасать придется. Об этом я позабочусь, а если не доживу – на моё место придёт другой. Кто угодно может погибнуть. Я. Командир Марон. Даже сам Император.

Не думай, что, если так и случится, на этом всё кончится. Никогда так не думай. Это самая страшная и непростительная ошибка, которую только можно совершить – спроси у Наарифина, вкус этой ошибки за тридцать три дня ему в кровь, верно, навсегда въелся.

А я тебе, Герой, улыбаться буду. Буду мечом твоим и щитом, если понадобится. Доверяй мне. Нам обоим так легче будет.

Пойдем пока отыскивать неподалеку Камень Мундуса – старший мистик на Драконьем Мосту мне все уши про них прожужжал, что, мол, обязательно нужно посмотреть, как Целестиал взаимодействует с ними. Ну, пойдем посмотрим. Дракон улетел, Братья Бури за нами из крепости не выберутся. А потом к дяде Алвору – надеюсь, он меня ещё не забыл.

А дальше наши дороги разойдутся. Тебе мир спасать, мне командиру докладываться. У нас обоих срочные дела.

Я встречаю взгляд Героя и Драконорожденного – Силгвир, кажется, его звали? – и улыбаюсь незаметно, так, чтобы он только нутром эту улыбку почувствовал.

- Ну что, в Ривервуд?

========== Осознанный нами шаг (Грандмастер Клинков, Тит Мид II), pre-Skyrim ==========