Тело Накриин лежало у его ног.

- Ni sos nuz ni-wahlaan bod Zu’u ofan wah Haalsetsun, - светоносное копьё пронзило грудь жрицы – и истекло силой внутрь, обнажая вновь разом потускневшую сталь меча. На клинке проступили руны и огненные линии магии – но стихли, едва распознав друга.

Пустые глазницы Накриин мягко засветились, с каждым мгновением становясь всё ярче. Через несколько мгновений внутри неё пылало солнце, извергаясь лучами сквозь любую щель. Солнце плавило кожу, идущую трещинами от невозможности сдержать его силу, прорывалось сквозь трескающийся череп острыми спицами.

Свет разрывал Накриин изнутри.

И поглотил её целиком.

Мгновение спустя Накриин поднялась с земли, сжимая в руках свой посох. Бессмертное могущество Совнгарда, что сожгло бы любого, сразилось со смертным духом – и было поглощено до последней капли.

Силгвир почувствовал что-то, отдаленно напоминающее страх.

Обнажённая жрица молча смотрела на Рагота, и глаза ее были пусты.

- Fin Kein drey ni oblaan, - сказал Меч-Щит Исмира – как сказал, уходя из Скулдафна, четыре тысячи лет назад.

Комментарий к Глава 19. На пороге бессмертия

thuri - мой повелитель

Ov - доверие (реально золотое слово, лучший способ заставить Рагота согласиться на что-то)

Sos gro mii - кровь связывает/связала нас

Vofolovend - ошибка, неправильность

Ruth, ni jorre prem vis haalit meyusomiil - проклятье, никакое смертное терпение не справится с твоей глупостью

Geh, Lokrovaniik - да, странствующий-по-небу (не спрашивайте меня, почему он называет Силгвира Скайвокером, он подразумевает Целестиалов, но в словаре Довазула нет такого слова)

Orkiindah wahl Zey dahmaan Vu-wundun voth Sahqosik - Перерождение напоминает мне о Рассвет-путешествиях с Сахкосик

Med pah Kiinsekarstaag piraan hahiil - Как будто весь род Карстаага сношает твой разум

Lingrah-tiid - слишком долго

Fin Kein drey ni oblaan - война не окончена

Потайные ходы в Скулдафн все же, как я вспомнила позже, существовали - в ESO одним из таких ходов пользуется король Йорунн. Еще в тамошнем квесте происходит много странных вещей, которым я не берусь найти серьезное объяснение, поэтому… оу велл. Очередное маленькое AU. Моя вина.

Между 19 и 20 главой был написан небольшой отрывок, вброшенный мной в комментарии и предложенный читателям как маленький челлендж - прочесть его можно здесь:

http://thecipherite.tumblr.com/private/155959253565/tumblr_ojw4gkIY8I1uxl465 :)

========== Глава 20. Старые долги ==========

В стенах Скулдафна снились только кошмары.

Древний храм был насквозь пропитан смертью и вечностью, тайной и силой – но сила эта была сродни той, что приходит из-за грани забвения, откуда живые если и возвращаются, то лишь потеряв рассудок. Каждая трещина в незыблемых камнях сочилась холодной чернотой.

И каждое сновидение – сочилось страхом.

Силгвир не мог вспомнить, что видел во сне – это не были видения Апокрифа, если Апокриф и мог коснуться его здесь, на краю земли, в святилище Алдуина. Помнил только лязг оружия, крики, искореженные тела, исковерканный шепот слабых молитв… помнил искажение. Не мог различить очертаний, но ощущение накрепко впечаталось в память: искажение, ошибка, рябь на воде. Не то, что он чувствовал рядом с временной петлей-ловушкой, а… словно бы искусно выполненную подделку пытались выдать за оригинал.

Попытки вспомнить возвращали лишь одно – глубинный страх. И черные своды Скулдафна были далеко не тем местом, где он хотел бы вспоминать подобное.

Сон больше не шел, и Силгвир покинул старую келью почти с облегчением – храм Алдуина следил за ним каждым камнем в стенах, каждым углом извилистых коридоров, но оставаться на месте было невыносимо. Он шел на легкое дуновение свежего воздуха, на колебание паутины под потолком – пусть хлещущий горный ветер, лютый ночной мороз, только не затхлая чернота кровавого храма.

Но остановился – у Стены Слов.

Заколотилось, заметалось в груди яростное созвучие Strun, штормовой зов, неудержимый крик бури. «Шторм». Первое Слово Крика, которое он отыскал последним.

Перед этим он нашёл другие.

Bah. Гнев.

В крипте Форелхоста хранилась ярость самого неба – которую он впитал без страха и сомнений, перешагнув через горсть праха, что осталась после последнего защитника Монастыря.

И Qo, молния. В руинах Высоких Врат, где он отыскал свиток, сохранивший в точности имена каждого из рода Исграмора, и где случайно нашёл кинжал, что – как сказал Толфдир в Коллегии – способен пробить даже чешую на сердце дракона. Еще он убил там драконьего жреца.

Накриин, Рагот и Вокун делили на троих один Крик.

«Kest bo» - вспомнились Силгвиру не единожды сказанные Раготом слова. «Грядет буря».

Силгвир всмотрелся внимательней в руны, начертанные на Стене; в тусклом свете пламени в каменных чашах острые символы казались налитыми чернотой. Древний язык неохотно складывался в человеческие слова, и Силгвир повторял их одно за другим, раз за разом, пока не перевел всё, что знал.

- И так могучий Хеймверлунд пришёл с севера, как шторм мести из Совнгарда, - едва слышно прошептал стрелок. – Хеймверлунд?..

- Зачем ты тревожишь его имя, еретик? – резкий голос хлестнул его по спине невидимым кнутом. Силгвир обернулся.

Накриин стояла позади него, высокая и властная, облаченная в церемониальный доспех. В ней не было очарования эльфийских женщин, но был – холодный гнев смерти, бесспорное право власти, звенящая в голосе вечность.

Перед Силгвиром стоял воин, что защищал до последнего свой дом и храм, и страж, что тысячи лет охранял врата в Совнгард, чтобы однажды отворить их своему господину.

- Я… – Силгвир не мог придумать ни объяснения, ни оправдания, и его голос нелепо смолк в тишине полутемного зала. – Я просто хотел понять, о ком говорит эта Стена… ее возвели в храме самого Алдуина, и я думал, тут написано что-то о нем.

Накриин покачала головой.

- Меч Исмира сказал о тебе, что ты безрассудно смел, но этому причина глупость, а не отвага. Я вижу в полной мере правоту его слов, - безразлично бросила жрица. – Krosis, Rahgot. Zu’u fen ni sov Thu’umi nau meyhe, orin Dovahkiin. Skuldafn saraan. Zu’u fen hon hi ko Bromjunaar… ahrk hind hi lost rokke tinvaak.

Рагот, почти неотличимый в темноте от теней, едва заметно кивнул.

- Skuldafn saraan Thu’umiil. Lovaas fah kein ahrk fah Zey, fah ont mu drey kriist pahvoth ko hilsekest.

Не бросив больше ни единого взгляда на Драконорожденного, жрица Скулдафна отвернулась. Спустя несколько десятков секунд отзвук ее шагов растворился в тишине.

- Я опять что-то сделал не так? – беспомощно спросил Силгвир. Рагот неторопливо подошёл ближе.

- Она бы убила тебя, Довакиин, если бы не знала, что ей придется вначале одолеть мой Голос. И всё же ты интересен ей. Она увидела на тебе благословение Тсуна – стражам врат Совнгарда ведомо то, чего не видят глаза других жрецов. Даже таких, как я.

- Тсун пропустил меня в Зал Славы, а потом вернул в Тамриэль, - озадаченно сказал Силгвир. – Не помню, чтобы он меня благословлял.

Рагот посмотрел на него сверху вниз. Тьма и пляшущие отблески пламени обманчиво коверкали выражение его лица.

- Ни живой, ни мёртвый не ступит на мост из китовьей кости без благословения Тсуна, Довакиин.

- О.

Тсун даровал ему и знание Крика – крика о помощи, взывающего к героям, пирующим в Зале Славы. Силгвир тогда счел это наградой за победу над Алдуином, но сейчас в нем проснулись сомнения – неужто древний бог испытаний действительно заботился о защите Героя?

- А Хеймверлунд? – поспешил спросить Силгвир, пока Рагот был достаточно благосклонен, чтобы отвечать на его вопросы. – Я прочел Стену, но я не понял, о ком это говорится…