Довакин не знает, что делать с силой, которая разъедает его изнутри. Не осталось достойных врагов для него во всей провинции севера, и пророчество не позволяет ему уйти, не позволяет выпустить на волю собранные души, потому что сделал Довакин именно то, что от него требовалось. Нелот в затруднении проводит ладонью по выбритому затылку: сложно обмануть Древний Свиток, но ещё сложнее обмануть Колесо.

- Я думал вначале, это случилось после того, как я поглотил души Мираака, - говорит босмер негромко и хрипловато. Качает головой, заставляя кончик собранного хвоста мотнуться из стороны в сторону. – Теперь я всё чаще думаю, что всё началось куда раньше. На просторах Совнгарда, где я сразил Алдуина. Я не поглотил его душу – но мне кажется, что-то изменилось во мне. Что-то изменилось в мире, и что-то изменилось во мне. Знаешь, Нелот… все эти пророчества о Драконорожденном… я думал, что я стану не нужен после смерти Алдуина. Но я не чувствую себя ненужным. Я просто не могу понять, для чего я нужен сейчас.

- Переплетения ткани предсказаний слишком сложны, чтобы их мог понять неграмотный дикарь, едва научившийся натягивать тетиву на деревяшку, - сварливо отзывается Нелот. – Со всем должным уважением, О Великий Герой, я, маг из Совета Дома Тельванни, потратил сотни лет, чтобы изучить мастерство волшебства, и я по-прежнему далёк от понимания сути вселенной и банального управления Аурбисом!

- Я не… – возражает Довакин, но затихает почти сразу. Нелот довольно глядит на него, понимающе щурясь: подловил. Драконы жадны до власти и могущества. Скайрим дал Герою и то, и другое; нет силы на севере, способной остановить Исмира, и во всём Тамриэле нет такой силы. Наступит день, когда Довакин взойдёт на предназначенный ему престол; не эту ли судьбу уготовили ему Свитки?

- Я грамотный, - Довакин наконец находит, что сказать: недаром обучался в Коллегии Винтерхолда, хоть и забрел туда наверняка по ошибке. И почти что возмущенно смотрит на Нелота, на что зачарователь только снисходительно машет рукой. – Нелот, я не знаю никого, кто мог бы объяснить мне, что происходит; я был на Высоком Хротгаре и не получил ответа от Мастеров Голоса. Я поднялся на Глотку Мира, но Партурнакс покинул ее. Я звал Одавинга, но тот говорил загадками на драконьем языке, и я… ну, я просто ничего не понял.

Взгляд Нелота ясно выразил всё, что он думает о мыслительных способностях спасителя Тамриэля. Босмер, защищаясь, прижал острые уши, явно не собираясь выслушивать ещё порцию оскорблений.

- Ты сам когда-нибудь пытался понять драконов?! Если бы Мираак был жив, я мог бы спросить у него; но Мираак погиб в Апокрифе, если и осталось что-то от его души, то даже эти осколки принадлежат Хермеусу. Я связан с ним куда прочнее, чем мне хотелось бы, и я ни шагу не ступлю в Апокриф, пока это не будет делом жизни и смерти всего Тамриэля.

- Тогда, пожалуй, ты можешь из Апокрифа и не выбираться, - фыркнул Нелот. – А что ты хочешь от меня взамен на твою вечную и верную службу почтенному Тельваннийскому Советнику? Не стесняйся. Я сгораю от любопытства.

Довакин подначку проигнорировал. Нелот его за это не осуждал. У Драконорожденного были проблемы куда серьезнее: свет драконьих душ внутри него становился ярче и нетерпеливей с каждым днем, рвался наружу всё сильнее, даже сейчас – и Нелот слышал не раз, как со склонов солстхеймских гор докатывается до Тель Митрина эхо Голоса, наточенного, готового к бою, готового к убийству.

К жатве.

Мираак пришёл на жатву, но не смог победить Последнего Драконорожденного.

- Души Дова, что я поглотил, - тихо проговорил эльф, отведя глаза, - они хотят крови. Смерти. Власти. Мне снятся кошмары о тех временах, когда драконы правили людьми, и они… больше не кажутся мне страшными. Мне кажется, мой Голос может совершить невозможное. Стоит мне пожелать, и весь Тамриэль ляжет передо мной, как лег перед Тайбером Септимом когда-то. Я – не Мираак, нет во мне его гордыни, пока нет, но Дова взращивают во мне дракона, и я боюсь, что даже власти им – мне – будет мало. Я убил Мираака. Кто убьёт меня?

Данмер раздраженно всплеснул руками, надменно вздернув подбородок.

- Нет, нет и нет! Я не занимаюсь наемными убийствами. Иди, спрыгни с башни. Найми желающих за пару монет. И не донимай меня такими пустяками больше.

- Нелот, ты ослеп за два тысячелетия?! Я могу стать новым правителем Тамриэля, я могу весь Нирн утопить в крови! – рыкнул Довакин сквозь зубы. Голос рвался наружу, но сквозь преграду пробилось не больше дыхания – многократно ослабленный отголосок невыкричанного Ту‘ума врезался Нелоту в грудь подобно пылающему лезвию, и босмер даже не заметил этого. Волшебник незаметно выдохнул боль в чашку с чаем. Беседа с Довакином, несмотря ни на что, была вполне увлекательным занятием, и некоторая забава, несомненно, стоила столь малых неудобств.

- И что? – совершенно обыденно поинтересовался Нелот, аккуратно ставя чашку на стол. – Когда твоя прапрапрабабушка еще не родилась на свет, я видел Возрождение Неревара. Ничего интересного, уверяю тебя. Морровинд не рухнул, Тамриэль тем более, а толку от него и вовсе не было. Потом Дагон вознамерился подчинить себе Нирн, и пришёл Защитник Сиродила, все заслуги которого исчерпались тем, что он разогнал несколько дэйдротов. До них были еще какие-то, но с ними я, слава звездам, незнаком. Герои меня совершенно не впечатлили. Не могу сказать, что в твоём случае вышло иначе, хотя за Чёрные Книги я, конечно же, несказанно благодарен тебе, о могущественный драконоборец. Иди, подчиняй Нирн, только оставь меня в покое и дай наконец заняться делом.

Босмер молча смотрел на него с непонятным выражением. Нелот на секунду призадумался, но мысленно махнул на это рукой. Все Герои одинаковы. Все Свитки сулят им одинаковую судьбу. Целестиалы любят выкидывать незначительные фокусы, но не более того. Что до Колеса…

Колесо всегда сохраняет равновесие, и не его дело об этом беспокоиться.

- Ты знаешь что-нибудь о Драконорожденных, что неизвестно мне? – наконец спросил он прежним спокойным голосом. Валенвудский охотник заслуживал некоторую маленькую часть уважения в глазах Нелота тем, что почти всегда ухитрялся сохранять невозмутимость.

- Не думаю, - проворчал Нелот. – Крикливые драконолюди не особо были мне интересны, как ты, возможно, мог бы понять, оценив поле моей научной деятельности.

- Есть ли возможность оживить Мираака? – подошёл с другой стороны Довакин. Нелот поднял бровь.

- Ты хочешь, чтобы я полез в Апокриф отыскивать остатки сумасшедшего революционера? Пф, за это мне нужна плата побольше, и я сомневаюсь, что ты когда-либо сможешь добыть для меня что-нибудь удовлетворительное.

- Но больше никого нет, Нелот! Мне неоткуда взять эти знания! – отчаянно воззвал босмер, и Нелот устало возвел очи горе. Азура да будет ему судьей, он никогда не понимал, почему люди так вцепляются в то, что сложнее всего достать.

- Заплати некроманту, да побольше, приведи его в какую-нибудь древнюю нордскую гробницу, скажи, чтобы он поднял и подчинил какого-нибудь покойника из крикливых, и расспроси его, - хорошо поставленным менторским тоном перечислил Нелот. – Молодёжь!.. Как ты вообще добрался до Апокрифа? Не принимая во внимание мою бесценную помощь, конечно же.

- Даже у меня не вышло подчинить Мираака, - с сомнением произнес Довакин, со свойственной ему невоспитанностью проигнорировав упоминание о том, что без помощи Нелота победа над Мирааком могла бы разве что присниться ему в мечтах. Гениальное решение явно не привело его в восторг, и маг недовольно поджал губы. – Во всём Скайриме, да, может, и во всём Тамриэле мне не найти столь искусного и могущественного волшебника, что мог бы вернуть жизнь тому, кто мёртв тысячелетия.

Это было ничем иным, как неприкрытым, наглым, ужасающе безрассудным оскорблением и самой бессовестной и подлой клеветой, которую Советник Тельванни только слышал за последние триста лет своей жизни. Даже беспечно колеблющиеся струйки пара над его чашкой ошеломленно замерли.