- А клетку ему и отдадим. Чтобы присматривал за добросовестностью палача, - оскалился Рагот.
- Тогда я бы начал с Савоса Арена. Хотя он был довольно учтив, что редкость для последних гостей Бромьунаара… несколько раз он набирался смелости навестить меня, но ни разу – выпустить. Забавно, что его же собственная ловушка берегла и меня от любых атак извне, и он не мог навредить мне – так же, как и я не мог причинить вред ему. Слуги прогоняли его от меня; я доволен их верностью, её не сокрушили даже тысячелетия… чем закончилась война, Рагот? Чем она закончилась для тебя?
Звук шагов тупыми иглами вгрызался в тишину.
- Я не выполнил свой долг, - сказал Рагот.
Сказал – спокойно и твёрдо, словно смертник, прошедший все муки ужаса в тюремной камере, чей дух уже бродит не среди живых. Словно никогда не было ничего после осады Форелхоста – ни чайных ароматов Тель Митрина, ни хмельного празднества у Соратников, ни кровавой мести Седобородым.
И никогда не будет.
- Значит, иное было невозможно.
Морокеи остановился, взглянул на Рагота – прямо, глаза в глаза, и взгляд его сиял безудержным светом, как светом был полон голос.
- Потому что я не верю, что Zahkrii-Spaan do Ysmir не защитил бы своих людей, равно воинов и скотоводов, если бы у него были силы хотя бы на удар сердца.
Рагот не ответил, но от его почти беззвучного выдоха каменная пыль взвилась над исчерченными трещинами тёмными плитами.
- Я хочу обратиться к богам, - продолжил Морокеи, - и к тем, кто стоял на страже Бромьунаара вместе со мной. После этого мы будем Говорить. Вспомни – ты дома, Rahgot Lotsonaaksedov, ты правитель здесь, и каждый встретит тебя почестями; что до тебя, эльф… будь гостем, ибо Рагот заплатил за твои преступления, и я готов простить их. Но будь осторожен.
- Я присмотрю за ним, - кивнул Рагот. – Junsejunal aak hi nau Vensesuleyk.
Морокеи коротко поклонился в ответ. Силгвир молча глядел вслед восходящему к древним трибунам жрецу до тех пор, пока светлый маяк посоха Магнуса не скрылся из виду.
- Я так виноват перед ним, - неожиданно для самого себя сказал Силгвир. – И‘ффре. Я был последним дураком. Но я даже сейчас не понимаю и половины того, о чём вы говорите… помоги мне. Пожалуйста. Расскажи мне о Бромьунаре, об осаде, о Морокеи… я бы не просил, если бы мог прочесть об этом или услышать от кого-то ещё, но мне некого больше просить.
Рагот бросил на него взгляд – пустой, словно бездна Обливиона. В глазах его отражался только тысячи лет как остывший пепел.
- Уверен, что хочешь этого знания, Довакиин? Что хочешь правды – о том, какой ценой стоит ещё Бромьунар, который так жаждал стереть с лица земли Верховный король?
Силгвир выдержал, как выдерживают удар. Кивнул – не позволяя себе сомнения.
Меч Исмира усмехнулся, остро и зло, как оскалившаяся в сражении сталь.
И Крикнул.
Комментарий к Глава 14. Служение в смерти
Перевод с Довазула
Kunkei Miinsejunal - Светоносное Око Джунала
Geyol ven wah dinokpraliil, ol Rahgot lost bo vopraan hi nol vulon - Освети путь к своей колыбели смерти, ибо я пришёл пробудить тебя от тьмы
Rok deinaan naal dii Thu‘um - его охраняет мой Голос
Nu gruz Zey ol Lotsonaaksedov dalaan, ahrk dii rahgot aal fusrot vogaan lasse - Теперь поприветствуйте меня как вернувшегося Верховного жреца, и моя ярость потребует меньше жизней
Sovngarde saraan - Совнгард ждёт
Bolaav Zey dinok - подари мне смерть
Ful fent nii kos - да будет так
Tinvaak ahrk orbalaan ziniil: kolos Morokei Lotsonaaksedov, vahlok do Bromjunaar? - Ответь и восстанови свою честь: где верховный жрец Морокеи, страж Бромьунаара?
Thuri du ol dinok - моего повелителя пожирает смерть
Zu‘u laan, malaar. Kolos Morokei? - Я задал вопрос, раб. Где Морокеи?
Hi aam midus - ты служил верно
Bo wah Sovngarde voth kun - иди в Совнгард легко
zopaak rii-gahrotiik do rahi - позорно укравший имя моего бога
Rok fen koraav jun ontzos - Он снова увидит свет
Ahrk rok ontzos fen daal nahlaas - И он снова вернется живым
Kogaan los sul hi bo ko Bromjunaar, moro Rahgot, nilziik do folahzein - Благословенен этот день, когда ты пришёл в Бромьунар, славный Рагот, искоренитель ереси
Kogaan sul zovahzen - воистину благословенен этот день
Zind ahrk zin los grindu mindin eruvosse do nahlot - Радость и честь – наша встреча после лет тишины
Vahzen - истина
(продолжение в комментариях)
========== Глава 15. Бромьунар ==========
- Нам некуда отступать.
В этот раз молчит даже он.
Усталость берёт своё; усталость и отчаяние, которое не может чувствовать ни один из них – но оно живёт в каждом, и секрет только в том, чтобы не выдать его никому. Ни людям, которые умирают сейчас за то, чтобы сохранить сердце драконьего культа – ибо тогда они потеряют веру и ослабнут; ни бессчетным армиям Харальда – ибо тогда они уверуют в свою победу; ни повелителям – поскольку слабость не прощается; ни друг другу – поскольку…
Поскольку в этот раз молчит даже он.
Горит священный Бромьунаар, и рушатся его незыблемые стены.
- Основной подземный тоннель пришлось обрушить – о нём прознал Харальд, - сухо говорит Вольсунг, тяжело опираясь на посох. Как бы ни было велико могущество жрицы Кин, силы оставляют даже её.
Рагот зло выплевывает сквозь зубы ругательство. Он пьян от крови и смерти вокруг – он есть битва, а битвы гремят сейчас повсюду и не утихают даже ночами. Трижды за последний день он бросал своих людей на ряды осаждающих, трижды возвращался, облитый чужой кровью. Под его командованием всё меньше воинов, но те, кто уходят с ним, уходят без надежды вернуться. Вместо надежды у них – песни о последнем бое, достойном Совнгарда. Ночь же – время других сражений, и ночь Рагот уступает другим.
Но с каждым днём они теряют всё больше. Давно пали городские ворота, и теперь они отступают к великому храму – на ступенях которого, если придётся, каждый из них отдаст свою жизнь.
- Неудивительно. Они не убивают пленных не потому, что щедрей нас, - бросает Рагот, и никто не говорит ни слова в ответ. В пыточных Верховного короля сгинули сотни верных. Рабы всегда страстно мечтают подражать своим хозяевам, и следователи Харальда беспощадней бешеных зверей.
Редкие могут смолчать.
- Можно ли прорвать осаду? – Морокеи смотрит на Рагота: ему неведомы тайны дыхания войны, они с трудом открываются ищущим чистого знания. Рагот нехотя кивает.
- Можно… ещё можно. Но решайся скорее, если хочешь попытаться.
Вольсунг щурится в безмолвной ярости, но не говорит ни слова.
Потому что каждый из них знает: Бромьунаар потерян.
Его не удержать.
Нет такой магии, что защитила бы город от полчищ обезумевших от краденой свободы рабов, и Голоса верховных жрецов слабеют с каждым днём, и даже драконы умирают в сражениях. Нет больше того, кто вернул бы им жизнь. Алдуин ушёл из этого времени, ушёл, чтобы – одним богам ведомо, когда – вернуться.
И если они сражаются, чтобы сохранить истинный мир до его возвращения – им нужно выжить. Любой ценой.
Поэтому в этот раз даже Рагот молчит о том, что покинуть Бромьунаар всего полмесяца назад казалось невозможным.
Тейвенаак, один из верных стражей Бромьунаара, тяжело подтягивает к себе расправленное крыло, изуродованное выстрелом и едва исцеленное колдовством. Привыкших к свободе и власти, драконов обезумевшие рабы убивали первыми, набрасываясь озверевшей толпой – с баллистами, луками, магией, мечами, если сражение происходило на земле. Смерть не имела значения, когда их вёл в бой Алдуин.
Теперь оставшиеся повелители вместе со своими слугами защищают то, что осталось от их мира, и теперь они равно смертны. Торговый район Бромьунаара всё ещё не взят осаждающими, и на его площадях хватает и людей, и драконов, с новой зарёй готовых снова взмыть в воздух.
