— Что? — спрашивает она, и Клаус вдруг понимает, что хихикал вслух.

— Ничего. Просто вспомнил, что сказал Кол.

— Не уверена, что хочу это знать.

Она снимает с него галстук и начинает расстегивать пуговицы на рубашке одну за другой. Ее взгляд задерживается на его груди, на татуировке, о которой он почти забыл.

— Никогда бы не подумала, что у тебя есть татуировка, — говорит она.

— Только парочку.

— У тебя есть еще одна?

— Хм… На спине.

— Мне нравится вот эта, — говорит она, проводя кончиками пальцев по перышку, а потом по стае птиц.

Она не дотрагивается до него, но Клаус все равно чувствует, как по телу пробегает электрический разряд. Внезапно в комнате становится на десять градусов жарче, чем минуту назад.

Он не доверяет себе, чтобы открыть рот и не сказать что-то невероятно неуместное, поэтому держит губы плотно сжатыми.

Когда она, наконец, отодвигается, оставляя приличное расстояние между ними, Клаус, наконец, выпускает из себя воздух, хотя звучит это, скорее, как разочарованный вздох.

— Тебе нужна помощь еще и со штанами? — спрашивает она, приподнимая брови таким образом, что становится ясно: неужели ты настолько бесполезен?

Он ухмыляется, пытаясь изобразить волчью улыбку, но, вероятно, не дотягивает.

— Вы пытаетесь залезть ко мне в штаны, мисс Форбс?

— Ты действительно считаешь, что твое эго — это привлекательная черта? — говорит она насмешливо.

— Ну вообще-то, да. Ты бы удивилась, узнав, сколько женщин находят меня очаровательным.

— Уверена, что была бы потрясена.

— И чтобы ответить на твой вопрос, я на 100% буду спать с тобой…

— Забавно, но я не помню, чтобы спрашивала об этом.

— Но я бы предпочел не делать этого сейчас, если тебе все равно.

— О, мне совершенно все равно.

— Боюсь, сейчас я не в лучшем расположении духа.

— Да что ты говоришь.

— Для этого я хотел бы быть трезвым на все сто.

— Я должна быть польщена?

— Есть не так уж много вещей, ради которых я предпочел бы быть трезвым. Ты заслуживаешь моего безраздельного внимания.

— Ух ты, я тронута.

— Ты особенная, любимая.

Он не может этого видеть, но кажется, что она снова улыбается. Или что-то еще.

— Ну, это, наверное, самая милая идиотская вещь, которую я когда-либо слышала.

— Я забыл, что тебе не нравятся прозвища.

— Ласкательные имена — наименьшая из твоих проблем, Клаус.

— Значит, ты больше не возражаешь, что я называю тебя «любовь моя»?

— Могу я открыть тебе секрет? — Клаус кивает чересчур нетерпеливо, отчего у него кружится голова. — Я не возражаю, только если это будешь ты.

Теперь настала его очередь улыбнуться, и странное теплое чувство разлилось внутри него.

— Я сохраню твой секрет, дорогая.

— Я ценю это. А теперь — ты можешь снять свои штаны или собираешься до утра возиться с ними?

— Я справлюсь.

— Хорошо. Я принесу тебе подушки и одеяло. Кричи, если попадешь в беду.

Ему кажется, что прошла целая вечность, прежде чем он вылез из чёртовых штанов и натянул пижаму. Она была права, размер точно подошёл.

Интересно, каким был ее бывший парень? Может, темным и задумчивым или лучиком солнца, как она.

В комнате немного прохладно, Клаус ложится на спину и на мгновение закрывает глаза, просто чтобы отдышаться, заставить свое чертово сердце перестать биться так быстро, однако, когда снова открывает их, гостиная уже залита солнечным светом.

Он перекатывается на бок и зарывается лицом в подушку, которой не было, когда он засыпал. Если подумать, одеяла тоже не было. Не было и стука в голове. Предыдущая ночь возвращается с удвоенной силой, во рту сухо, как в пустыне, а на языке, будто кто-то умер.

Через мгновение, мысленно проклиная себя, Клаус наконец осмеливается обернуться и посмотреть в лицо новому дню.

Прошлой ночью он был не в том состоянии, чтобы что-то здраво обдумывать, да и сейчас не намного лучше, но он, по крайней мере, может ясно мыслить.

Гостиная Кэролайн довольно симпатичная. Красочно, но не слишком. Светлая деревянная мебель, растения в горшках у окна, уютное кресло, которое выглядит невероятно привлекательно под большой лампой с грудой книг на полу рядом. Джейн Остин, Бронте, Луиза Мэй Олкотт, а также Диккенс, Фицджеральд, Толстой.

Книги выглядят довольно изношенными от слишком большого количества прочтений. Но ни одна из них не вошла бы в число его любимых, точно так же, как это место совсем не похоже на его собственное. В конце концов, он готов признать, что он сноб и читает Камю, Керуака, Капоте, Фостера Уоллеса, когда у него есть на это время. Но это место и эти книги буквально кричат о Кэролайн.

Клаус не может не восхищаться ей в той же мере, в какой он обожает искусство, музыку и вид на Французский квартал за рекой ночью из окон своего чердака: как будто это просто неизбежно.

Он принимает сидячее положение, скрежеща зубами от боли в голове.

— Кэролайн? — он кричит, но в квартире остается полная тишина.

Клаус похлопывает себя по штанам в поисках телефона, прежде чем вспоминает, что переоделся в пижаму. После недолгих поисков, он находит свою одежду, аккуратно сложенную на спинке стула. Клаус выуживает из кармана телефон, его батарея заряжена лишь на 2%, 15 неотвеченных звонков и больше текстовых сообщений, чем он может потрудиться проверить. Имя Элайджа бросается в глаза.

Сейчас половина десятого. Он опаздывает на работу как минимум на час.

— Черт возьми, — выругался он себе под нос.

Борясь с внезапным приступом тошноты, который накатывает на него, он наконец замечает маленькую записку на угловом столике, рядом со стаканом воды и двумя белыми таблетками.

Пришлось уйти на работу, но мне не хотелось тебя будить, потому что ты выглядел так, будто тебе просто необходимо поспать;) Надеюсь, у тебя не будет неприятностей. Оставила тебе полотенце и новую зубную щетку в ванной. Можешь сам приготовить себе завтрак на кухне — там есть кофе и хлеб, арахисовое масло и джем в холодильнике — или приходи ко мне в кафе, я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое. :) XX — К.

Несмотря на ощущение, что внутри него вот-вот взорвется что-то ужасное, Клаус глупо улыбается, запивая водой таблетки.

***

Глупая улыбка все еще остаётся на его лице, когда он идет на работу в вчерашней одежде.

— Кто-то весело провел ночь, — усмехается Кол, заглядывая в кабинет Клауса. — Ты ужасно выглядишь, брат. Я так горжусь тобой. Молодец!

Сегодня вечер четверга, и Клаус благодарит судьбу за то, что смог собрать вещи и вернуться домой до восьми. У него еще много работы, но, по крайней мере, он сможет сделать её, не вставая с постели.

В наши дни, если ты не благодарен маленьким победам, то смысл жизни зачастую быстро теряется.

У Клауса важная встреча с клиентами, которые прилетят из Пенсильвании через пару недель. Ожидается, что к тому времени будут решены многие важные вопросы. В идеальном мире после этой встречи у него был бы окончательный вариант контракта, утвержденный для отправки всем сторонам для проверки.

Жаль, что Клаус слишком скептичен, чтобы верить в такие чудеса. Если он выйдет с этой встречи с первым проектом и незначительными изменениями, это уже будет прогресс.

Слияния, подобные этому, требуют времени и терпения — две вещи, которых у Клауса очень мало. Может быть, именно поэтому Майкл назначил его главным, надеясь увидеть, как его маленький ублюдок либо в отчаянии разобьётся головой о стену, либо будет арестован за нападение на одного из своих клиентов.

Сейчас Клаус должен направляться прямо к своей машине и как можно быстрее пересечь город, чтобы успеть принять душ и приготовить себе жареный сыр, прежде чем вернуться на работу. Но вместо этого он выходит через парадную дверь здания и направляется в кафе, чтобы взять себе дополнительный заряд энергии.

Элайджа иногда присылает ему ссылки на научные исследования, в основном утверждая, что он умрет от печеночной недостаточности до конца года.