Лицо Сичэня выражало сейчас всю неловкость, которая, несомненно, лежала у него на сердце, однако сам он, напротив, словно бы подобрался. Как будто собирался что-то отстаивать.

— Дядя, А-Яо не знал своего отца, — наконец сумел он произнести вслух, и подбородок его при этом упрямо вздернулся вверх. — Однако в этом нет его вины! Что же касается госпожи Мэн…

Сичэню не хватило воздуха, и ему пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть еще, однако Лань Цижэнь не дал ему продолжить. Выставив перед собой руку, чтобы остановить поток слов, он заговорил сам.

— Что же касается госпожи Мэн, то в грехах подобного рода виноваты всегда двое, — сказал он негромко, но очень четко. — В отсутствии мужчины было бы подло упрекать одну лишь женщину. Тем более, что это дело давно минувших дней…

В ответ на эти слова Сичэнь не просиял даже, а словно расстался с неким тяжким грузом. В его глазах засветилась такая благодарность, что Лань Цижэню стало несколько неловко. Возможно, из-за этого он добавил то, что сперва говорить не собирался:

— К тому же вина мужчины-заклинателя в данном случае была больше, — едва заметно поморщился Лань Цижэнь. — Он мог направить свою ци так, чтобы его семя не дало плодов, и хотя бы этим уберечь женщину от последствий, раз уж она не могла позаботиться о себе сама. А если он дал ребенку возможность родиться, то следовало позаботиться о его обучении. Заклинатель не имеет права столь пренебрежительно относиться к собственной крови.

Судя по растерянности на лице Сичэня, он о подобной возможности не имел представления, и на сердце у Лань Цижэня немного потеплело. Это говорило о том, что его племянник все еще достаточно юн и невинен.

— Я… рад, что вы не вините госпожу Мэн, — Сичэнь наконец собрался с разбегающимися мыслями и низко поклонился дяде. — И я… рад, что сказал вам. Я уеду со спокойной душой.

Лань Цижэню на покой в душе рассчитывать не приходилось, однако он счел излишнем оповещать племянника об этом.

========== Глава пятая, в которой Мэн Ши осваивается в Облачных Глубинах ==========

Облачные Глубины и правда оказались такими умиротворяющими, какими показались на первый взгляд. Однако Мэн Ши понадобилось время, чтобы поверить в это.

Павильон, в который ее отвели с почтением, выглядел наполненным воздухом и светом. Обстановка после аляповатой пышности ивового дома казалась чересчур строгой, но при этом утонченной и изящной. Вещей было немного, но все они были превосходного качества. Когда ее гуцинь расположили на небольшом столике, видимо, специально предназначенном под музыкальный инструмент, и удалились, Мэн Ши осталась одна в этой светлой тишине.

В первый момент она растерялась. Ей нечего было раскладывать в этом помещении — из всех вещей у нее имелся лишь гуцинь. Ей нечего было прибирать: комната сияла такой чистотой, будто госпожу Мэн специально поджидали именно к этому часу и каждую половицу отдраили непосредственно перед ее приходом.

Впервые за несколько дней, минувших с ее освобождения, Мэн Ши оказалась в одиночестве, предоставленной лишь самой себе.

Она отвыкла быть свободной. Пройдясь по комнате и заглянув в каждый уголок, Мэн Ши поняла, что совершенно не представляет, чем ей заняться. Первым порывом ее было выйти наружу — однако, подумав, она не рискнула сделать этого. Ее препроводили именно сюда, и Мэн Ши понятия не имела, может ли она вообще свободно разгуливать по Облачным Глубинам. Только сейчас она сообразила, что почти ничего не знает об этом месте. В Юньпине куда лучше знали Юньмэн Цзян, а сама Мэн Ши старалась собирать сведения только о Ланьлин Цзинь. О Гусу Лань ей было известно лишь в общих чертах: о том, что это орден строгих и сдержанных людей, приверженных правилам и чтущих традиции. Еще она точно знала, что никогда не встречала заклинателей из этого ордена ни в прежнем весьма престижном ивовом доме, ни в последнем месте своего обитания.

Лань Сичэнь стал первым заклинателем из Гусу Лань, которого Мэн Ши повстречала за всю свою жизнь. Этот красивый и светлый юноша с солнечной улыбкой моментально расположил ее к себе, не давая ни малейшего шанса даже обеспокоиться о том, что могло ждать ее в будущем. Однако, ступив в Облачные Глубины, Лань Сичэнь преобразился. Его сияние не исчезло, но словно ушло куда-то вовнутрь, даже улыбка стала строже.

Мэн Ши в тот момент впервые подумала, что, несмотря на все заверения молодого главы, в этом ордене никогда не примут такую, как она.

Время за тревожными размышлениями тянулось мучительно медленно, и потому Мэн Ши сперва обрадовалась, когда в дверь ее павильона постучали и пригласили на ужин. Однако, следуя за своей провожатой, высокой и статной молодой девушкой, она ощутила, что ее сердце бьется, как птичка, пойманная в силки, а ноги подгибаются от волнения. Мэн Ши уже поняла, что женщины, по крайней мере, одинокие, здесь живут отдельно. Про жизнь в исключительно женском обществе она знала достаточно, чтобы почти панически бояться встречи с новыми лицами. В первом ивовом доме все интриговали молча и исподтишка, ибо каждая из «сестричек» являлась ценной жемчужиной. Во втором не стеснялись ни грязных слов, ни грязных дел, унижая и подставляя всех неугодных. Что ждало такую как она в этом царстве величественных монахинь?

Мэн Ши опустилась на предложенное ей место ни жива ни мертва и тут же потупила взор. Едва только она вошла в обеденный зал, как осознала, что сильно выделяется на общем фоне. В своем ярком наряде она смотрелась среди дам в траурно-белых одеяниях, как утка-мандаринка , заплывшая в стаю белоснежных лебедей.

Однако никто не сказал ей ни слова. Никто даже не повернул головы. Ни одна из заклинательниц не склонилась к соседке, чтобы пошептаться. Было так тихо, что Мэн Ши в первый момент захотелось вскочить со своего места и закричать, чтобы они перестали уже тянуть. Но она сдержалась. Дождалась своей порции и постаралась полностью сосредоточиться на еде. Та показалась ей весьма пресной после пряной кухни Юньпина, однако Мэн Ши была голодна и съела все подчистую.

И только заканчивая, она осознала вдруг, что немного успокоилась. Не было ни перешептываний, ни хихиканья, ни косых взглядов, которыми так полнились обеды в ивовом доме. Царящая в обеденном зале тишина вдруг показалась благословением.

Мэн Ши встала вместе со всеми, и вместе со всеми направилась к выходу. Выйдя наружу, она огляделась, пытаясь вспомнить дорогу к своему павильону, но тут ее окликнули.

— Госпожа Мэн! — к ней приближалась женщина средних лет.

Эта тоже оказалась достаточно высокой, как, впрочем, и почти все, кто окружал сейчас Мэн Ши. Не было никого, кто бы выглядел ниже нее.

— Госпожа Мэн, — подойдя, незнакомка церемонно поклонилась, а затем окинула ее цепким оценивающим взглядом. — Глава Лань просил меня помочь вам с новой одеждой. Если вы согласитесь, я могла бы предоставить вам на ближайшие дни один из комплектов для учениц, а затем я и мои девочки сошьем что-нибудь лично для вас.

Мэн Ши почувствовала, что ее щеки порозовели от смущения. Действительно, в этом ордене поразительно высоких и статных людей ей подойдет ханьфу, сшитое разве что на ученицу. И все же куда удивительнее было то, что глава Лань вообще озаботился подобным вопросом и даже нашел время поручить кому-то позаботиться о гостье.

— Я глубоко признательна, — склонилась Мэн Ши в не менее изящном поклоне. — Я действительно была бы рада сменить одежды и с благодарностью приму все, что вы сочтете возможным мне дать.

К ее удивлению, строгое лицо женщины самую малость смягчилось едва заметной улыбкой.

— Пойдемте со мною, госпожа Мэн, — произнесла она уже чуть мягче. — И приходите ко мне завтра, я сниму мерки.

Она шла степенно, и Мэн Ши не составляло труда поспевать за нею. По пути ее вдруг осенила удачная идея:

— Мне не хотелось бы утруждать вас сверх необходимого, — обратилась она к своей провожатой. — Я неплохо умею шить, так что если вы будете столь добры выдать мне ткань, я могу сшить себе одежду сама.