— Но как же…
— Если ты вдруг поймешь, что семейный бизнес — это не твое и решишь вернуться, тебя будет ждать он, — Джиро кивком головы показала на лежащий возле девушки синтезатор.
— Прозвучало так, будто ты планировала его забрать, — лениво произнес Каминари; он израсходовал весь запас нервов, поэтому поймал дзен и смирился с неизбежным выходом перед многотысячной толпой.
— Что?! — Джиро поднялась на ноги. — Нет-нет, я не это имело в виду! Денки, какого черта ты опять…
— Спасибо, — тихо произнесла Яойорозу, опустив голову, отчего челка закрыла ее глаза.
— Хэй, Яойорозу, все в порядке, — смущенная Джиро крепко обняла подругу.
— Это так трогательно, — сказал Иида и шмыгнул носом рядом с протирающей уголки глаз Ураракой.
— Если что, то это предложил Бакуго, — Джиро улыбнулась и вытерла слезы с щек обескураженной подруги.
— Мне похуй, — мгновенно донесся голос барабанщика, расстегивающего браслеты и запихивающего их в карманы джинсов.
— «HERO», ваше выступление следующее, приготовьтесь, — оповестил их волонтер, держащий планшет с расписанием выступлений.
Группа поднялась. Они все еще испытывали волнение, но в этот раз держались более собранно, чем тогда, когда выступали на собственном концерте.
— Удачи!! — одновременно произнесли Иида и Урарака, поднимая вверх кулаки.
Бакуго достал из рюкзака маску и палочки.
— Че расселся, пошли, — он схватил сидящего Тодороки за руку и потащил к лестнице, ведущей на сцену, к которой торопливо двигалась группа.
— Что? Куда ты…
— Ты хотел сфоткать наше выступление? — произнес он, не оборачиваясь. — Ну так вперед, болван.
— Я не… я не могу, у меня нет пропуска.
Бакуго остановился, отчего Тодороки врезался в его спину и ударился о затылок носом. Он снял с себя кепку и напялил ее на голову замершему фотографу, для надежности ударив по ней кулаком.
— Я твой пропуск.
Тодороки открыл рот, но не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Как он оказался на сцене рядом за выстроенными панелями, за которыми находилась аппаратура, он не помнил. Он стоял в нескольких метрах от играющей на синтезаторе Яойорозу, когда Джиро, закрыв глаза, пела: «Cause the end is where we begin, where broken hearts mend and start to beat again*».
Шото хватило пары секунд, чтобы собраться, и под оглушительный шум толпы, рев гитар, перелив клавиш и удары барабанов настроить фотоаппарат.
Его переполняла исходящая энергия от музыки «HERO» и адреналин бил ключом по венам (кажется, организаторы начали подозревать, что такого фотографа они не видели среди состава), пока он смотрел в видоискатель и наводил объектив на выступающих. Он не мог позволить себе вывалиться на сцену, поэтому, без конца настраивая фотоаппарат и меняя положение на доступной территории (всего-то два на два метра), он делал снимки в попытке оставить на пленке как можно больше ярких событий. Те стремительно заполняли карту памяти, превращаясь в картинки-воспоминания и запечатляя эмоции на лицах выступающих. Тодороки не переставал возвращаться к Яойорозу, пальцы которой ловко скользили по клавишам, а на лице стояла дрожащая улыбка.
Тодороки успел сделать сотню снимков перед тем, как его выперли со сцены под угрозой отправить в полицейский участок за нарушение порядка проведения мероприятия. Но он оказался быстрее.
Находясь в нескольких десятках метров от сцены, Тодороки сидел на траве под мигающим фонарем, пытаясь отдышаться, смотрел на экраны, показывающие выступающих, и чувствовал стучащий у виска пульс то ли от бега, то ли от пережитого чувства, близкого к будоражащему трепету, сравнимому с тем, который он испытывал во время первой встречи с группой. Оно было более четким, будто постепенно обретало контуры чего-то далекого и давно забытого; от него ныло под сердцем.
— Тодороки, ты в порядке?! — подбежавшая к нему Урарака оперлась на колени, восстанавливая дыхание.
— Да, — удовлетворенно ответил тот, зачесывая растрепавшуюся от бега челку.
— Этот Бакуго, он… он… — Иида сгорал от праведного гнева; даже стекла его очков запотели.
— Все в полном порядке, правда, — Тодороки ободряюще улыбнулся переглянувшимся в недоумении друзьям и перевел взгляд на сцену.
За время просмотра концерта он пришел к выводу, что барабанщикам уделялось нещадно мало внимания вездесущих камер. Он был рад видеть Джиро, песнями заряжающую веселящуюся толпу энергией, однако увидеть игру Бакуго он желал сравнительно больше. Те несколько раз, когда он, в маске, стучащий по барабанам, попадал на экраны, Тодороки не мог отвести от него глаз. От надетой на голову кепки горела макушка.
Спустя двадцать минут выступление «HERO» завершилось под оглушительные овации.
— Спасибо большое, вы замечательная публика! — кричала Джиро в микрофон, прыгая по сцене. — На следующей неделе мы начинаем записывать наш первый альбом! Будем рады, если вы купите его! Еще раз спасибо!
— Я действительно жалею, что не ходил на них раньше, — Иида сидел рядом с Тодороки, включившим фотоаппарат после окончания выступления, чтобы просмотреть снимки, и Ураракой, звонко кричащей уходящей со сцены группе.
— Вот!! — вскочила девушка. — Я же говорила, — и уперла руки в бока, надув губы. — Фух. Тодороки, — ее прищуренный взгляд скользнул по фотографу, — не делай так больше никогда. Выступление закончилось, поэтому я могу позлиться на тебя.
— Да, Тодороки, это было безумием! — Иида осуждающе качал головой.
— Смотрите.
Дальнейшие возмущения пропали за просмотром сделанных снимков с выступления. Тодороки удалил те, которые не получились от слова совсем, показывая друзьям только те фотографии, которые могли бы отправиться в сообщении на почту Яойорозу.
На сцену вышла следующая группа, состоящая из двух гитаристов, играющих довольно тихую инди-музыку и возвращающую взорвавшейся после выступления «HERO» толпе спокойный настрой.
С «HERO» они встретились только к концу выступления; до конца фестиваля оставалось выйти на сцену одной приглашенной группе, название которой хранилось в секрете — даже участники не были в курсе. Впрочем, их это не особо заботило, поскольку они были заняты собственными выступлениями.
Урарака и Иида бросились к «HERO», чтобы поздравить их с отличным выступлением и поделиться собственными эмоциями от прослушивания. Тодороки же остался сидеть на траве, ограничившись легкой улыбкой.
Бакуго, уставший и довольный (но старательно это скрывающий, да), плюхнулся рядом с ним, застегивая браслеты; из его рюкзака в свете зажженных фонарей выглядывали Эбони и Айвори и рог черной маски. Красные глаза еще блестели (Тодороки сжал губы, понимая, что отдал бы несколько десятков фотографий из своей сокровенной папки на рабочем столе, лишь бы увидеть их натуральный цвет), мандраж сотрясал его пальцы и то, как он не мог усидеть на месте, без конца меняя позу, выдавало его с головой.
— Мне пришлось убегать от охраны, — поделился Тодороки. Его взгляд упал на их причудливо сливающиеся тени, такие похоже-непохожие друг на друга, отчего потребность в курении возросла настолько, что за считанные секунды достигла стратосферы. Он вытащил из поясной сумки пачку. Газ в зажигалке заканчивался, отчего он с трудом зажег сигарету.
— Это ты еще от полиции не бегал, — Бакуго свистнул у него сигарету и зажигалку, как только Тодороки смог поджечь свою.
— Ты бегал от полиции? — Тодороки повернулся к нему, взмыленному и разгоряченному, на несколько мгновений задерживая дыхание; в принципе, он не был сильно удивлен.
— Было дело, черт, — зажигалка в его руках не поддавалась, только снисходила на маленькие, разлетающиеся искры, освещающие его лицо.
— После следующего концерта подарю тебе зажигалку. Возможно, хотя бы ею ты будешь пользоваться и перестанешь оккупировать мою.
— Ага, вперед. Чтоб красная была обязательно, — Бакуго обреченно покрутил зажигалку между пальцев и, постучав пальцами по бордюру, покосился на глядящего на пустующую сцену фотографа, во рту которого была зажата сигарета. Бакуго выдохнул через нос и, развернув того за шею к себе, прикурил свою сигарету о зажженный конец сигареты Тодороки.
