Лектор переключилась в одно мгновение, видимо найдя поцелуй занятием куда как более интересным, чем унижение потерпевшего поражение птица.
И здесь она тоже отличалась от Брони. В движениях той всегда ощущалась нотка приятной неуверенности. Госпожа Глашек беспокоилась о том, как воспримет её порывы и действия партнёрша. Оттого с ней и было так хорошо в постели.
Перлуша же страстно лапала Илегу за бёдра потому, что это нравилось самой Перлуше. Ощущать жар обнажённой кожи чуть выше чулочков, под юбочкой. Наслаждаться упругостью мышц.
Утверждаться в своём праве обладания.
Горничная чувствовала, что поцелуй может легко перерасти в нечто большее прямо тут, на крыше, но осознавала, что допустить этого никак нельзя. И не потому, что Лешая, очнувшись, может заревновать. Тут вряд ли.
Дело в другом. Хоть Илеге и удалось отозвать Княжну, Жаки и Пьеро, не имелось никакой гарантии, что они, выполнив задание, не вернутся, приведя с собой ещё кого-нибудь.
Некоторых не особо волнует утверждённый план. Эту троицу — уж точно.
А потому горничная набралась смелости, упёрлась прямо в правую грудь богини — ладонь отчётливо ощущала жёсткость чашечки бюстгальтера — и настойчиво отстранила партнёршу.
— Сейчас не время. Нам могут помешать.
— Я это предусмотрела и уже всё приготовила, — бодро ответила Перловка, а затем, легко подхватив Илегу на руки, быстро, неуловимым взгляду движением, не то забралась, не то забежала, не то заскочила на ближайшую из статуй, да так и остановилась у неё на голове, поджав одну ножку. — Смотри прямо! По ту сторону Влтавы!
Русовласка проследила за направлением взгляда богини. Ну, другой берег. Ну, дома, озаряющие мир неровными шашечками горящего в окнах света.
И тут до девушки дошло. Она нервно икнула и инстинктивно обняла тёмную богиню покрепче.
— Пожалуйста, не надо… это же…
Илега хотела сказать “жилые дома”, но слова застряли в горле.
— Это… — хищно улыбнулась Перловка.
Горничная понимала: данную версию Лешей подобный аргумент не остановит. Но другой что-то не находился. В русой головёшке словно бы перекати-поле рассекало. Настолько там было пусто. Лишь одна мысль. Именно её хотелось пролепетать бедной девушке, но в то же время произнесли её полностью горничная боялась, потому как подозревала, что сии слова могут только подтолкнуть богиню к исполнению задуманного.
— Это же… — губы Илеги дрожали.
— Это…
Поздно. Оно произошло.
Сначала погасли окна домах в пяти. Затем — сразу в двух кварталах. Но, чтобы никто не упустил всей зловещей извращённой красоты момента, Перловка “зажгла” облака. Ночь окрасилась в алый, и в этом свете из-под земли появились конечности.
Длинные. В них узнавался характерный дизайн членистоногого. Только огромного. Даже с такого большого расстояния, благодаря контрасту чёрного с красным, удавалось разглядеть “волосинки” на этих лапках. Хотя откуда-то Илега знала, что никаких “волосинок” у этой твари не было.
Это руки людей. И их ноги. Или ещё что, скрученное из мяса.
— Это! — весело воскликнула Перловка, а затем ни с того ни с сего запела, подражая классической опере.
Босс-паук, паук огромный!
Кто мог это пре-е-е-едсказать?!
Босс-паук, паук огромный!
И враждебный до-о-охуя!
Бе-ез него мы как без ру-у-ук,
Ведь всегда не просто так
Босс-паук, паук огромный,
В каждой ёбанной игре!
Перловка замолчала на секунду, с хитрой улыбочкой склонилась к Илеге.
— И в Evil Within то-оже.
Горничная ничего не понимала. Какой ещё “Evil Within”? Это очередная отсылка, в которой что-то разобрать смог бы только Даркен Маллой? Или даже ему уже сие не под силу?
Почему-то только сейчас в русой головёшке появилась мысль о том, как можно было бы убедить Перловку не делать то, что она сейчас сделала. Когда чудовище уже начало выбираться из-под земли. Когда оно уже крошила здания в час, когда большинство людей уже вернулось домой.
— Но это же не помешает послать к нам ту же Княжку после того, как у неё возьмут палец в безопасной обстановке! — торопливо, словно бы всё ещё оставалась возможность успеть на уехавший поезд, выдала Илега. — Проще и эффективней было бы просто улететь!
— Я тоже так подумала, когда разрабатывала план нашей встречи, — задумчиво сказала богиня, а затем хищно улыбнулась. — Но я просто очень хотела спеть песенку про босса-паука. Правда классная?
— Не-е-ет! — возмутилась горничная. — Это ужасно!
На глазах попаданки навернулись слёзы.
— Неужели тебе на меня настолько наплевать, что ты готова причинить мне боль, убив так много людей ради дурацкой шутки?
Перловка поморщилась и отвернулась. Взгляд её был направлен куда-то вдаль.
— Ах, если бы мне и правда было на тебя настолько наплевать, как мне хотелось бы… но почему-то, когда ты вот так ругаешься, мне больно.
Илега размахнулась и от души ударила кулачком по плечику Тёмной Лешей.
— Отзови чудовище! Оживи тех, кого получится оживить. Восстанови дома! Ты же можешь!
— Могу, — согласилась богиня.
— И ты можешь взять под контроль эти порывы! Оно того стоит!
— Возможно… но, я смотрю, тебя ничему не научила встреча с Катержиной.
— О чём ты?
Перловка выдержала паузу.
— Видишь ли, какое дело: я и правда могу измениться. Но не хочу. У меня для этого нет причин.
— А как же я? — со слабой надеждой спросила горничная.
Впрочем, она уже знала ответ.
— А тебя я могу получить и так. Ведь мои ресурсы с лёгкостью покрывают все твои. Зачем мне меняться самой, если я могу изменить тебя?
— Броня не позволит…
— Броню я тоже изменю. И на самом деле, я в этом заинтересована даже больше. Пожалуй, это твой единственный ресурс, который ты имеешь шанс использовать, дабы от меня огородиться. Ты мне нужна, чтобы пробудить эту, дестабилизированную и уязвимую к моим трюкам версию слечны Глашек.
— Деста… — обескураженно повторила Илега.
На губах Перловки вновь заиграла жестокая улыбка. Богиня обратила взор на лик пленницы.
— А ты думаешь чего она до сих пор дрыхнет? Да потому, что так и не сумела справиться с поглощённым куском души Ганнибала. Так и не смогла подчинить себе в полной мере всех поглощённых призраков, шатающих её рассудок. Она просто ждала, когда вы наконец решитесь пробудить её последнюю стабильную версию.
С тихим “чпок” оторвались одна за другой пуговицы пиджака и сорочки, не выдержав давления. Что-то росло на спине Тёмной Лешей, прямо под одеждой, оттягивая ткань.
— Нет, у неё был, конечно, ещё один вариант. Принять наконец помощь принцессы. Помощь непрошенную, неприятную. Помощь, которая потребовала бы заплатить высокую цену личностной аутентичности. Но влияние ментальной магии в этой ситуации было благотворным. Оно давало вектор стабилизации. Я даже не думала, что тот трюк с капризными цветочками так хорошо сработает.
Илега поджала губы.
Раздался треск одежды. Лопнули швы на спине Перловки и из-за плеч её появились они, крылья с зелёным оперением так похожим на листву тропических пальм. Пока ещё маленькие, но они росли буквально на глазах.
Богиня рассмеялась.
— Всегда думала, зачем злыдни в кино рассказывают все свои планы. Глупо же! Но так, курва, хочется, чтобы кто-нибудь заценил! Восхитился. Сказал “вау” или даже “оу, ма-а-ай”. Но с другой стороны, ты не сможешь мне помешать, потому что я всё уже сделала. Точнее, ты уже всё сделала. Сама явилась ко мне.
— А если бы план не сработал? — облизнула губы Илега. — Если бы я не купилась?
Перловка пожала плечами.
— Тогда я просто похитила бы тебя прямо из храма. Но так ведь вышло бы менее прикольно, чем сейчас, не находишь? Кроме того… — она хитро прищурилась. — Отчаяние тем сильнее, чем ближе ты к вершине. А мне попросту необходимо твоё отчаяние.
Наконец крылья доросли до нужных размеров. Богиня оттолкнулась от головы статуи — отломив ту к дриадам — и полетела прочь. На большой скорости. На очень большой. Илеге даже пришлось крепче обнять Тёмную Лешую и вжаться ей лицом в плечо. Ветер выл в ушах. Он сорвал ленточку с волос маленькой горничной и унёс куда-то прочь.
