— Пьероша-а-а-а… — протянула жалостливо девушка, нащупывая ногами крышу.

— О-о-о-ох, дря-я-я-янь жетяна-а-а-а-ая, — судя по голосу витра, ему было очень и очень больно.

Однако недостаточно больно, чтобы избегать любого движения. Птиц медленно поднимался на лапы. Правда с учётом освещения казалось, скорей, что это ожившая чернильная клякса сейчас пыталась собраться в кучу.

— Будешь знать, как Морозьку обижать, курва! — злоба исказила черты Илеги. — Тебе будет больно! Тебе будет ещё больней! Тебе будет так больно, что у меня даже подходящей аналогии нет, вот настолько больно!

В следующую секунду над крышей пролетел вой. Высокий. Полный муки. И принадлежал он отнюдь не патлатому витру. Это бедро горничной вдруг ощутило, как в него вонзается, а затем и проворачивается лезвие ножа.

Ноги, едва нашедшие опору, тотчас же подкосились, и девушка рухнула на бетон. Прямо на крошево, прямо в лужи тёплой, быстро нагревающейся воды.

Это событие было встречено громким хриплым каркающим смехом витра.

— Тебе сейчас будет больней, чем мне! — просветил Илегу патлач. — Эй, Катержина, помоги-ка мне подняться! Я чувствую, меня сейчас попросту сварит заживо.

Княжна послушно двинулась в сторону кряхтящего птица. Её тяжёлая плотная обувка была совершенно не чувствительна к жару местных луж.

Хотя, если так подумать… температурка выходила терпимой. А в определённом настроении её можно было даже назвать комфортной. Оно вызывало ощущения, скорей схожие с горячей ванной. Вроде как и жечься должно, но при этом в определённом настроении никто не мешал начать получать от этого дела удовольствие или даже расслабиться. Пар поднимался вверх, окутывал всех присутствующих, но при этом сама вода не кипела.

Так что, беспокоиться за то, что лужа, в которой лежит Морозница, скоро обратится в витровый бульон, не стоило.

— Во-о-о-от, — протягивал птиц. — Молодец. Хорошая дев…

Его речь оборвалась на полуслове. Княжна вместо того, чтобы помогать потрепанному витру — дрон каким-то образом умудрился подбить пернатому глаз, разбить губы и рассечь скулу — попросту всадила ему нож в горло, а затем ещё и надавила на рукоять, словно бы на рычаг.

Сверкнула молния. Где-то совсем рядом. Буквально за углом театра. Гром оглушающе ударил по ушам, но только лишь по ним. Видать камень на пути звуковой волны сделал своё дело и не дал стихии на сей раз вмешаться в происходящее между Княжной и горничной.

Зато из-за вспышки алого самые неаппетитные подробности выглядели несколько менее неаппетитно. Разве можно в красном контрастном монохроме продемонстрировать всю брутальность действа? Нет и нет.

Впрочем, во вскрытых глотках не было ничего такого, с чем Илеге не приходилось сталкиваться раньше. Желудок выдержал бы. И сами потоки крови, и выражение лица витра, внезапно лишившегося возможности сделать полноценный вдох. Это вам не ошмётки тела человека, из которого вылез мутант, и не вскрытая кукла на столе подпольного пыточного клуба.

Девушка перевернулась на спину и зажала ладонью рану на ноге. В принципе, можно было вколоть себе регенерин, но… имело ли это смысл? Княжна не для того тыкала ножиком в горничную, чтобы та затем лечилась.

И да, точно, регенерин!

Илега поспешила сорвать с бедра патронташ с зельями, сощуренным взглядом нашла этикетку с нужным значком, вытащила искомый шприц зубами, отбросила полуопустейвший ремешок в сторону, а затем перехватила алхимическую лечилку пальцами и протянула её приближающейся Княжне.

Катержина остановилась. Её удивлённый взор был красноречивей любых слов.

Горничная тепло улыбнулась.

— Это регенерин. Он поможет ранам затянуться. Не палочка лекаря конечно, но всяко лучше, чем как ты, кровью истекать. Я вообще не понимаю, как ты на ногах до сих пор держишься.

Бывшая кукла наспех запихнула нож за пояс, — ножны крепились под правую, уже не функциональную руку, — неуверенно взяла шприц и поднесла его к глазам, видимо, надеясь разобрать буковки в неясном свете алых вспышек. Та ещё задачка. Илега только по крупному алхимическому символу поняла, что это именно то зелье, которое нужно.

— И почему я тебе верю? — тихо и хрипло спросила Катержина. — Почему мне кажется, что ты не пытаешься меня таким способом обмануть и отравить?

— Потому что я — милаха! — хихикнула горничная. — А ещё потому, что это ты в последнее время первая неадекватила. Я ж к тебе со всей душой, а ты…

— А я всё понять не могу, зачем тебе всё это? — Княжна тяжело вздохнула, а затем замахнулась, застыла на пару секунд в нерешительности и вогнала автошприц себе в бедро.

Зелье ожидаемо вдарило по магическому контуру организма. Бывшая кукла пошатнулась и осела на крышу. Даже её сильный, изменённый колдовством организм после столь обильной кровопотери нуждался в отдыхе. А уж после регенерина — тем более.

Горничная внимательно слушала Пуфю и помнила, что магия — это вам не волшебство. Ничего не появляется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Зелье лечения не обладало каким-то искусственным интеллектом, способным определить ранения. Оно просто колдовским способом ускоряло естественный ход регенерации. За счёт, разумеется, ресурсов самого организма.

Теперь Княжне точно будет лень пытать хитренькую русовласку.

Хе-хе.

Илега неспешно перебралась поближе к парапету, опёрлась на него спиной и дружелюбно подмигнула противнице.

— Классно помахались, а?

Та тяжело вздохнула.

— Почему?

Горничная отлично понимала вопрос. Дриаду интересовало, почему Илега делает то, что делает. Однако предпочла сделать вид, что слишком глупа для осознания столь очевидных вещей.

— Понятия не имею. Это же ты начала драку, забыла? Неужели ты настолько не веришь, что кто-то может относиться к тебе хорошо?

Катержина покачала головой и презрительно фыркнула.

— Для всего на свете нужна причина. И я не вижу причин, по которым мы с тобой должны быть друзьями.

— А подругами? — ехидненько прищурилась Илега. — Или любовницами?

Княжна не удержалась и рассмеялась в голос.

— Ты хочешь сказать, что прошла всё это только ради пары сочных доек?

— Ну-у-у… не только… — насупилась горничная. — Но они будут очень даже достойным бонусом. Вообще, за мои старания ты теперь просто обязана предоставить их мне в личное пользование как минимум на три недели.

Катержина аж поперхнулась от такой наглости.

— Это что вообще за сроки и цифры такие?

Илега задумалась.

— Ладно, ты права. На три месяца.

Лицо дриады выдало столь уморительную мину удивления, что горничная не выдержала и захохотала в голос. Это отозвалось вспышкой боли в бедре, но подобная мелочь, пусть и остудила пыл русовласки, но не заставило её замолчать. Разве что смех стал потише и посдержанней.

— Кстати, об этом… — нахмурилась Катержина. — Что ты хотела мне сказать такого важного, что готова была ради этого так сильно подставляться?

Ну вот, наконец дриада готова слушать.

Улыбка Илеги стала горькой. Больше из-за осознания по какому именно сценарию развиваются события и что это может значить для неё самой, нежели из-за беспокойства за судьбу собеседницы.

— Не по статусу дочери богини прислуживать какой-то благородной очередняре, Княжна.

Кукла нахмурилась.

— Дочери богини?

— Да. Это так работает, — кивнула горничная. — Ты — дочь богини. Ты — дриада. Именно это я хотела тебе сказать.

— И ради этого ты так рисковала… — опустила голову Катержина.

— Сходится теперь всё, да? — уточнила Илега. — Глаз твоих не вижу, но уверена — у тебя во взгляде понимание. Верховной жрице богини Хаоса положено заботиться о таких, как ты, дитя.

Однако, хоть у дриады оно и “сходилось”, опыт прошлого никак не позволял ей принять столь завлекательно выглядящий поворот судьбы, как нечто, отличное

— Но ведь… — Катержина с трудом подбирала слова. — Но ведь… я видела Лешую. Она ничего такого не говорила.

— Да не видела ты Лешей, солнц! — закатила глаза Илега. — Ты видела исключительно Перловку. Она является физическим воплощением спонтанных желаний Брони Глашек. А что такая злая — так это совершенно нормально для сущности её класса. Ты только подумай, во что превратилась бы сама, если бы с твоей личности счистили любые сдерживающие факторы, вроде страха или совести?