«Когда ты присматриваешься к бездне, бездна начинает присматриваться к тебе», – пришла на ум Гаранину цитата из Ницше.

Он уже намеревался вернуться в зимовку, но по дороге безотчетно завернул на кухню. Тихо ступая, прошелв комнату и, повинуясь первобытному инстинкту, молча подхватил Свету на руки. Она пробормотала что-то неразборчиво и сонно уткнулась лицом ему в грудь. Арсений аккуратно переложил на кровать свою непокорную ляльку и сам примостился рядом. По-хозяйски провел ладонью по спине и, прижимая к себе спящую красавицу, нежно чмокнул еев макушку. Гаранин подавил натужный вздох, боясь разбудить Свету, и сам впал в полудрему, иногда вздрагивая от тревожных мыслей. Он не желал отпускать от себя строптивую ляльку, но и как удержать, не знал.

Запах жареного хлеба, дразнящий и манящий, щекотал ноздри и подавлял волю. Хотелось подскочить и опрометью бежать на кухню. Света потянулась в кровати, силясь понять, как умудрилась заснуть в зале, а проснуться в зимовке. Потом увидела рюкзак на вешалкеи тихонько выругалась:

– Гаранин, твою мать!

Накинув халат, она вышла на кухню, где Арсений как ни в чем не бывало жарил гренки и колдовал над джезвой с кофе.

– Все мечтаю выписать кофемашину, – заявил он, радостно улыбаясь.

– Хозяин – барин, – хмыкнула она, не желая идти ему навстречу.

– Я думал, может, посоветуешь что-нибудь дельное. У тебя домакакая модель?

– Ну ты спросил! – расхохоталась она и, чуть сдержавшись, бросила небрежно – Понятия не имею.

Света помолчала, переводя дух, а потом попросила тихо:

– Отвези меня в Зарецк, – и добавила решительно: – Ты обещал.

Арсений мысленно укорил себя за бестактность.

«Сам знаешь, что она из бедноты, какого лешего ты, Сеня, со своей кофеваркой встрял?»

А вслух заметил спокойно:

– Хорошо. Завтра отвезу. Сегодня погода классная. На тетерева охотиться самое время. Хочешь, вместе пойдем?

– Нет, – фыркнула она и, опустив голову, принялась накрывать на стол.

Завтракали молча.

Гаранину не хотелось влезать в дрязги и портить себе день выяснением отношений.

«Может, действительно, на тетерева пойти?» – уточнил он у самого себя и, получив утвердительный ответ, пробурчал угрюмо:

– Я на целый день ухожу. А ты пока вещи собери. Завтра рано утром поедем.

Света кивнула и не говоря ни слова ушла в зимовку. А Арсений, помыв посуду и кляня почем зря характерную девицу, оделся потеплее, напялил сверху маскхалат и, захватив ружье, направился в лес, где в эту пору на полянах в преддверии холодов тетерева зарываются в снег. Достаточно подойти бесшумно и выждать момент, когда птицы выберутся на поверхность в поисках еды. Гаранин поднимался на пригорок, раздумывая, откуда лучше начать охоту. Он мысленно перебирал всевозможные полянки с высокими деревьями, откуда тетерева ныряют в глубокий снег, и решил выйти к Назарово, а оттуда двинуться подальше от протоптанных троп. Все что угодно, только бы не думать о глупой ляльке, не сожалеть.

«И что ей в голову пришло? – пробурчал про себя Арсений. – Все так хорошо было. Вот вздумала к словам вязаться!»

Он рассерженно крякнул и инстинктивно повернулся, чтобы бросить взгляд на свою избушку. И тут заметил, как на всех парах к дому спешит знакомый вездеход.

– Михеич, твою мать, – пробормотал себе под нос Гаранин и, решив, что Света дверь ни за что не откроет, остановился на пригорке, наблюдая.

Но глупая девица распахнула дверь и пропустила незваного гостя внутрь.

– Хоть кол на голове теши, – ругнулся Арсений и сразу вспомнил хвастливые речи Михеича, умудрявшегося при живой жене иметь любовницу в Зарецке.

– Твою мать, – проскрежетал Гаранин и что было сил устремился вниз, больше всего опасаясь, что взбалмошная Светлана уговорит охочего до денег и женской ласки Михеича отвезти ее в Зарецк. А чем расплатится, одному богу известно!

Перед взором Арсения мигом пронеслись две гостиницы около вокзала. Обычно там все занято, но на пару часов Михеич сможет договориться. Света – девка красивая.

Гаранин аж зарычал от догадки и, круто развернувшись, бросился бежать вниз, кое-где пробираясь напролом сквозь заиндевелый кустарник. Он скатился с пригорка и быстрым шагом направился к дому, заставляя себя отдышаться и идти спокойно, ни в коем случае не переходя на бег.

«Так быстро они не успеют сговориться», – мысленно решил Арсений, прекрасно понимая тех бедолаг, что, внезапно вломившись в дом с оружием в руках, застали своих жен в объятиях другого.

Внезапно на ум пришла сцена пятилетней давности, когда, открыв дверь своим ключом, наивный Сеня Гаранин оказался невольным свидетелем жаркой встречи. Любимая жена и младший брат. Как говорится, картина маслом.

«Что-то тогда тебе палить из двустволки в голову не пришло», – сам себя подначил Гаранин, стягивая снегоступы на крыльце, и, шумно топоча в сенях, ввалился в дом.

Он чинно вошел на кухню, мигом оценив обстановку. Света около обеденного стола наливала кипяток в заварочный чайник, а Михеич в зале крутил в руках новомодные сапожки.

– Это ж какой талант! – изумленно повторял он.

– Осторожно, лак еще не высох, – предупредил Гаранин, буднично наклоняясь к «жене» с поцелуем. Света привычно чмокнула его, и Арсений почувствовал, как душа запела.

«Вот же», – досадливо подумал он и весело осведомился:

– Чем обязаны, Дмитрий Николаевич?

– Да вот мимо ехал, дай, думаю, загляну! – рассмеялся Михеич и добавил серьезно: – Посылку везу людям другой расы.

– А что заказывали? – хмыкнул Гаранин, пытаясь казаться гостеприимным.

– Да бог его знает, – отмахнулся Михеич. – Пакет какой-то!

– Давайте чай пить, – позвала Света, накрыв стол к чаю.

И Арсению захотелось подхватить ее на руки и зацеловать, хотя бы за то, что нет нужды продолжать светскую беседу.

Разговор плавно перешел на ремонт сапожек. И Гаранин, утром восхитившийся тонкой и аккуратной работой, похвалил:

– Вот ты выдумщица, Светланка! Никогда бы до такого не додумался!

– В интернете полно роликов, – добродушно заметила она. – Нужна лишь фантазия.

– Этого у тебя не отнять, – радостно фыркнул Арсений, сграбастав «жену» в объятия.

Дмитрий Николаевич Молотков, в миру известный как Михеич, засиживаться в гостях у Гаранина не стал. Сразу после короткого чаепития оседлал вездеход и умчался на дальний холм к людям другой расы. Недолгой дорогой он размышлял, что делать дальше. И слепому видно, что Сеня поплыл и мало что соображает. И эта так называемая «жена» до боли в печени похожа на Беса. А он-то дурак подумал, что «дочка» – это типа зазноба какая, но увидев хозяйку в доме Арсения понял, что родство с командиром прослеживается невооруженным глазом. Взгляд, улыбка, манера двигаться. Если бы Ваня Бессараб вдруг оказался женщиной, то именно такой. Красивой и решительной, слегка надменной.

«Интересно на мамашу посмотреть», – хмыкнул Михеич и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Самому видеть не приходилось, а вот давние соратники Бессараба старались обойти эту тему стороной, лишь изредка по пьяной лавочке вспоминая неимоверно красивую невесту Ивана Григорьевича, вышедшую замуж за какого-то хмыря-авантюриста. Михеич нервно дал по газам, на скорости входя в поворот и объезжая огромную корягу, загораживающую половину дороги, внезапно понял, что когда-то давно, еще в Югославии, видел мельком фотку роковой блондиночки. Холодная стерва – подумал он тогда. И сейчас, когда в соседней деревне обосновалось великовозрастное дитя любви и ненависти, нужно держать ухо востро и наблюдать.

«Какой наблюдать, – поморщился он про себя. – Глаз не спускать! Видимо, Иван Григорьевич так и остался верен первой любви и, несмотря на все неприятности, до сих пор печется о дочери и грозится в случае чего лично приехать и оторвать за ненадобностью голову и другие части тела. Уж кто-кто, а Молот точно знал, что в бешенстве Бес способен на многое и лучше его не злить понапрасну, а уж за свою кровиночку единственную всех порвет, Рэмбо хренов.