Пускаясь в опасную авантюру по спасению Шоколадницы, я не знала, что носила под сердцем ребенка, иначе не стала бы рисковать. Тошноту, мучившую меня на корабле, приняла за морскую болезнь. Тогда многих выворачивало от качки. А когда догадалась, молила бога, чтобы меня как можно быстрее спасли. А потом молилась, чтобы не убили.

Цвет кожи моего мальчика однозначно доказывал, что чернокожий Бахат не может быть его отцом. После избиения я едва выжила, но с тех пор ни разу не забеременела, хотя тогда, живя в гареме, я этому даже радовалась.

Вернувшись в Эрию, я надеялась вновь стать Эдуарду верной подругой и любовницей. Подругой стала, но в свою постель он меня больше не пустил. Ты права, не мог твой отец изменить любимой женщине.

Я билась в истерике, когда открылось, почему Алекс Де-Бромон не рыскал по Форшу в поисках пропавшей шпионки. Оказывается, он в это время был занят более ответственным делом — по велению Эдуарда пас белокурую овечку Свон на жирных пастбищах графа Шовеллер.

Лолибон зажгла новую свечу, наполнила кубок вином и, шумно глотая, осушила его. За окном брезжил серый рассвет. Ветер продолжал гнуть мокрые ветви деревьев, обрывая с них жухлую листву, наводя уныние и тоску. Огонь в очаге погас, и в комнате стало зябко. Босые ступни Роуз окоченели, и она, осмелев, потянула на себя теплое покрывало.

Королева подошла к окну, положила ладони на холодное стекло.

— Ты думаешь, я закрылась в замке-келье и мучилась в страданиях? О, нет! Не в моем характере. Я сделала вид, что с головой ушла в работу, ставшую смыслом жизни — вылавливала по всей стране работорговцев. Но на самом деле я выжидала, вынюхивала, высматривала, чтобы ударить Эдуарда по самому больному.

Как ты думаешь, откуда в родовом замке графа Шовеллер среди гостей, приехавших на помолвку его дочери Силинды, появился Камиль? Я знала, что Бахриман не пройдет мимо той, которая стала интересна наследному принцу. Моя догадка подтвердилась, и сын Верховного жреца вскоре отблагодарил меня за стоящую находку. Еще сама Свон не знала, что она королевских кровей, а мы с Камилем строили планы ее похищения.

Не сразу, но у нас получилось, и жрец даже успел жениться на Свон.

А я была рядом с наследным принцем, утешала, сочувствовала, жалела, проявляла сестринскую любовь. И пила мед.

Думаешь, мне в голову не приходили сравнения, какие силы наследный принц задействовал, чтобы найти бедняжку Свон, когда ее украли люди Аделаиды? Он даже отправился на торги в Форш, лишь бы быть рядом и контролировать ситуацию. Я остро почувствовала, чем отличаюсь от твоей матери. Ее он любил, а меня — нет.

Последний удар твоего отца был особенно болезненным. Мне пришлось изображать из себя беременную Свон, чтобы заманить Камиля. Да, был риск, что жрец меня узнает и невольно выдаст, поэтому я приготовилась убить его. Благо наследник поспешил и сам расправился с Бахриманом.

Как ты думаешь, что сказал твой бесчувственный отец, когда я вынимала подушку из-под платья для беременных, которое никогда не смогу надеть?

«Готовься к свадьбе, Шиншилла. Твой принц женится!»

Мой принц женится…

— Вы — Шиншилла? — не удержала вскрика Роуз. — Лучшая шпионка отца, пропавшая без вести в песках Форша?

— Что? Отец горевал? — злая усмешка исказила черты королевы.

— Вспоминал. И всегда ставил в пример.

— Великая честь. Посмотрим, что он скажет при личной встрече.

— Вы собираетесь с ним встретиться?

— Да, я приму его склоненным и сломленным, когда буду сидеть на троне Эрии. Завтра же мы покинем остров Пигеон. Ты возвращаешься домой, детка. А Эдуард получит весьма своеобразный привет из прошлого. Пусть Рыжий Брыск порадуется на небесах — его дочка станет королевой Эрии. Драконы возведут меня на престол. Кому из них не захочется поселиться в красивейшем и богатейшем королевстве?

— Королевский дворец не сдастся. Вы должны помнить, что его стены неприступны, а на службе у короля Артура Пятого столько драконов и магов, что вам не пробиться. Эрия — это не замок Пигеон.

— Храбрая девочка, — похвалила Шиншилла, — но глупая. Стены падут без осады, стоит только предложить твоей маме выбор: корона или жизнь маленькой Роуз.

— Вас остановят на подлете к Эрии! — запальчиво ответила принцесса, в порыве гнева соскочив с кровати.

— Я говорила, что ты глупая? Где сейчас находится армия Союза пяти королевств? Правильно. У стен Лабиринтов. А что может старый король с небольшим отрядом защитников, и рвущей на себе волосы снохой? Ни-че-го. Им не выстоять, красные драконы лавиной обрушатся на них. И кто встретит разгромленного Эдуарда в тронной зале? Я — с короной Эрии на голове, и ты — сидящая у трона на цепи.

— Я… Я… — Роуз не находила слов, но перспектива оказаться рабыней при злой королеве поднимала в ней волну возмущения. — Я никогда не стану невольницей! Лучше смерть.

— Я тоже так думала, когда попала к Орраху Могучему, — королева обхватила свои плечи руками. — Холодно.

Она вернулась в постель и закуталась в свободный край покрывала.

— Скоро встанет солнце, у нас еще есть немного времени, прежде чем мы покинем замок Петра, — на лице Лолибон появилась грустная улыбка. — Вот еще один мальчик, которого я полюбила всем сердцем. Тоже Бахриман, но совсем другой, не такой как Анвер. Гордый, независимый, умный. Он напоминает мне Камиля. Петр — последний Верховный жрец, и я знала, что его ждет великое будущее. А теперь, кто он без магии? Потерянная душа. Род Верховных жрецов прервался. Его дети уже никогда не станут магами. Печально.

Королева вздохнула, и Роуз увидела в предрассветной серости уставшую одинокую женщину, и, если бы не ночные откровения, принцесса, скорее всего, пожалела бы королеву. Лолибон легла и положила сложенные ладони под щеку — так обычно засыпают маленькие дети. Но она, хоть и закрыла глаза, вновь заговорила:

— Ты вот боишься превратиться в рабыню, а я двадцать лет назад добровольно решилась надеть на себя цепи. Другого способа узнать, что происходит во враждебном королевстве, не оставалось. Мы не смогли незаметно пробраться в Тонг-Зитт. Боха — белого дракона, вызвавшегося забросить меня в неизвестную страну, ранили еще на подлете к Лабиринтам. Его не спасла способность оставаться в полете невидимым, обмануть стражей не удалось. Они применили магию, поражающую любого, кто захочет пересечь их границу по воздуху. Даже птица не прошмыгнула бы.

Ослепленный магией, страшно изувеченный бох, спас меня, повернув к Форшу, но не долетел. Мы упали камнем вниз, и я пришла в себя на закате. Мой друг лежал на песке и истекал кровью. Из жалости, видя его мучения, я добила умирающего ящера.

Я сидела у трупа огромного дракона и думала-думала-думала. Как поступить? Вернуться с неудачей и с тоской наблюдать, как Эдуард уходит в опочивальню вместе со Свон? Или добиться успеха и предстать перед наследным принцем победительницей? Увидеть в его глазах восхищение? Признаюсь, тогда у меня еще были надежды вернуть любовь Эдуарда. Пусть я не стала бы его единственной женщиной, роль фаворитки меня бы устроила. Да, я — женщина, и не скрою, весьма противоречивое создание: желание отомстить и любовь к мужчине непрестанно боролись во мне.

Роуз тошнило от слов Лолибон, которая либо забыла, что перед ней сидит дочь Эдуарда, либо намеренно травила ее душу. Воспоминания утянули королеву в прошлое и ни бессонная ночь, ни выпитое вино не могли их остановить. Она нашла слушателя впервые за долгие годы и, не стесняясь, выкладывала подробности своей жизни.

— Представляешь, какой сюрприз ждал мир? Никто не догадывался, что Тонг-Зиттом правят драконы, умеющие превращаться в людей. Много позже, когда жизнь в Лабиринтах стала привычной, я поняла, как драконы сумели скрыть свой секрет. Они следовали простому правилу — не оставлять за собой живых. Только мальчишка Петр нарушил их тайну, послав через Руффа письмо Эдуарду, и о людях-оборотнях узнал Союз пяти королевств.