Коллеги Павла восприняли появление маленькой посторонней наблюдательницы в танцклассе вполне доброжелательно.

— Это Карина, моя сестра, — представил он.

Если кто-то и удивился наличию сестры у Калинина, зная о его детдомовском прошлом, то никак не выразил это вслух.

— Тоже увлекается балетом, — отрекомендовал юную особу Павел. — Так что смена подрастает — девчонки, трепещите!

Прима-балерина Анастасия Палий снисходительно усмехнулась, а затем приветливо махнула ладошкой:

— Привет, Карина!

— Здравствуйте, — выдохнула та с восхищением. То ли ей было знакомо лицо и имя Палий, то ли она просто залюбовалась настоящей живой балериной — в пачке, пуантах… и в тёплых гетрах вкупе с шерстяной кофтой. Сочетание было и впрямь необычным. Впрочем, все танцовщики оделись кто во что горазд: в свитера, гетры, трико, растянутые футболки.

— А можно после занятия с вами селфи сделать? Я потом девочкам в нашей балетной школе покажу, они с ума сойдут… А автограф дадите? — умильно попросила Карина, взглянув на приму. Та довольно улыбнулась — кому бы не польстило такое искреннее обожание?

— Ну конечно можно, маленькая.

— И ещё с вами селфи! — разошлась Карина, благоговейно взглянув на Марселя Таирова. Тот хмыкнул, но только кивнул в знак согласия. Девочка обвела взглядом всех присутствующих и остановилась на Артёме Нежданове:

— И с вами тоже!

— Вот и славонька меня настигла! — шутливо возликовал Артём. — Ты что же, принцесса, знаешь, кто я такой? — и гордо приосанился.

— Нет, не знаю, но вы просто очень красивый, — наивно пояснила “принцесса”.

Грохнул дружный хохот — наверное, его услышали в каждом уголке театра.

Артисты ещё долго потом не могли отсмеяться и успокоиться, вытирая выступившие слёзы и повторяя на все лады: “Зато ты красивый, Тём!..”, настолько неожиданно и непосредственно это прозвучало. Явившемуся хореографу даже пришлось приструнить их, словно каких-нибудь школяров.

После того, как Карина поприсутствовала на танцевальном уроке и посетила утренний спектакль, Павел повёл её обедать в буфет — не в зрительский, разумеется, а в артистический.

— Какой суп ты любишь? И что тебе взять на второе? — поинтересовался он, но сестра лишь царственно качнула головой:

— Я ем или только суп, или салат, или второе, а не всё сразу. Балеринам надо следить за фигурой.

Павел с трудом удержался, чтобы не обидеть сестру легкомысленным хихиканьем — настолько важно она это произнесла.

— Следить за фигурой, конечно, необходимо, но… у тебя растущий организм. Тебе требуется много сил и энергии, ни в коем случае нельзя оставаться голодной. Я же не плюшками тебя пичкаю и не пирожными.

— Плюшки и пирожные я очень люблю, — печально вздохнула Карина. На её личике отобразилось настоящее страдание. — Но ем только по праздникам, по чуть-чуть. Ведь это верно, что культуру питания нужно формировать с детства?

— Абсолютно верно, — подстраиваясь под её тон, серьёзно кивнул он. — Но, в общем, основной принцип всего лишь один: главное — не переедать.

Знала бы сестричка, как Павел с Шейлом и Артёмом тоннами пожирали пирожки, бургеры, пельмени, шашлык и прочее непотребство!.. Особенно в пресловутый период роста организма, во время учёбы в академии. Впрочем, в главном Карина была права — за своим питанием и весом балеринам нужно было следить особенно тщательно и куда более придирчиво, чем танцовщикам-мужчинам.

— А ты помнишь свою маму? — спросила вдруг Карина, когда они уже расположились друг напротив друга за столиком и принялись за еду. Павел неуверенно пожал плечами.

— Трудно сказать. Мне кажется, что помню… но иногда думаю — а вдруг это не реальные воспоминания о маме, а мои вымышленные представления о ней? Чем старше становишься — тем сложнее понять, что с тобой действительно происходило, а что было плодом воображения. Вообще-то мне было четыре года. Почти пять. Наверное, дети в этом возрасте должы уже всё понимать и всё помнить…

— Я совсем не помню, какой была в четыре года, — изящно дёрнув плечиком, сообщила Карина тоном умудрённой жизненным опытом мадам. — Только то, что в детский сад ходила.

— А… своего папу ты помнишь? — осторожно поинтересовался он, подозревая, что едва ли Карина в курсе всех деталей внутрисемейной “санта-барбары”. Она наверняка и не подозревает, что для Павла этот человек был не просто дядей. Однако то, что произнесла затем сестра, поразило его в самое сердце.

— Нашего папу, ты хочешь сказать?

К лицу моментально прилила кровь. Павел чуть не поперхнулся — настолько не ожидал подобного откровенного поворота в беседе.

— Ты… ты что, знаешь? Они тебе всё рассказали?!

Карина помотала головой и спокойно отхлебнула абрикосовый сок из стакана.

— Нет, конечно. Я сама догадалась. Взрослые такие смешные, думают, что я ничего не слышу и ничего не понимаю в их разговорах…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Павел некоторое время молчал, чувствуя себя не на шутку смущённым. Вот уж точно не думал он и не гадал, что придётся обсуждать такие деликатные, практически интимные вещи с десятилетней пигалицей…

— Ну и что ты обо всём этом думаешь? — аккуратно прощупывая почву, поинтересовался он. Карина снисходительно улыбнулась.

— А что тут думать? В жизни всякое случается. Иногда так бывает, что мужчине могут нравиться две женщины одновременно. Ну… и наоборот бывает тоже. Очень трудно выбрать кого-то одного, понимаешь?

— Да, — серьёзно отозвался Павел, — понимаю.

Карина, прищурившись, хитро взглянула на него.

— Что, ты тоже любишь двух девушек сразу?

Он аж вздрогнул от такого резкого перехода к его персоне.

— Я? Нет, просто… никого я не люблю, с чего ты взяла? — пробормотал он как последний идиот. — У меня вообще нет девушки. Ни одной.

— Бедняга, — посочувствовала Карина.

— Ну так… каким был наш папа? — поспешно уводя её мысли в другую сторону, подальше от собственной личности, напомнил Павел. Сестра мечтательно улыбнулась.

— Хорошим, конечно. Очень добрым. Красивым и сильным. Самым лучшим на свете!

Ну конечно, а что она могла ещё сказать? Отец умер, когда Карине было всего шесть лет. В её памяти он теперь навечно останется хорошим, добрым и самым лучшим… прямо-таки святой души человеком.

— Ладно, хватит болтать, — Павел деловито взглянул на часы. — Ты доела? Давай, поднимайся, мы сейчас с тобой отправимся в одно интересное место…

— В какое? — глаза девочки моментально загорелись.

— Это сюрприз. Но тебе понравится, обещаю!

Впрочем, как выяснилось минут через десять, сюрприз ожидал прежде всего самого Павла. В его собственной гримёрной…

Уже от двери ему бросились в глаза чёрные розы на гримёрном столике. Очередной букет от таинственного то ли поклонника, то ли врага…