– Ну, не своими ногами, голограммными, – засмеялся подчинённый, а Уне пришлось вежливо улыбнуться.

Личность спокойно отработала оставшуюся часть дня. Но когда приехала в парк, беспокойство овладело ей.

– Рада тебе!

– Ты сегодня очень собранная, строгая, – Мен попытался взять Уну за руку, но она убрала её за спину. Необходимо сразу расставить границы, чтобы рзговор получился серьезным.

Личность чувствовала, что ему было не по себе, после того как их вчера застукали. Он понял, что это кто-то из знакомых Уны, но не задал ни одного вопроса. Даже сейчас, медленно шагая рядом, Уна понимала, что она позвала его, ей и говорить. Кожа начала зудеть чуть ниже левого локтя. Она чесала руку под платьем, скрывая неловкие движения. Может, всё ложное, напускное и лишь Брачный Союз твёрдая опора под ногами? Там, в апартаментах, где всегда узнаваемая почти мертвая тишина и Сет, сутками не выходящий из Т-комнаты? Или она боялась того, что сам Мен откажется от неё?

– Я хотела поговорить о… о нас.

Зуд распространился вниз на кисть и пальцы. Уна почёсывалась, пряча руки за спину.

– Что ты планируешь? – хрипло спросила она.

– Я думаю, что всё прекрасно, – удивился Мен вопросу. Ему явно не нравилось напряжение, усиливающееся с каждой минутой. Не нравилось, что от него чего-то хотят.

– Что мы будем делать?

Личность яростно раздирала нежную кожу. Нервная чесотка передалась на ладонь, и Уна впивалась острыми ногтями, только из-под маникюрного аппарата, в маленькие красные пузырьки. Она ждала, что Мен произнесет слова, которые ей так надо услышать. В них Уна хотела отыскать надежду, зацепиться за нее и продолжить приятные и столь важные отношения. Пусть он скорее поцелует её, заставит поверить в серьёзность их чувств.

– Наслаждаться общением! Всё же так здорово, – непринуждённо ответил Мен. Его не беспокоили её серьёзные проблемы. Для него и не существовало никаких проблем.

– Я…думала, мы хотим большего, – Уна чуть не поперхнулась слюной. Неправильное направление разговора встряхнуло, отрезвило её. Вовремя.

– Чего ты хочешь? – вылетело у Мена. Уна даже не удостоила его ответом. Она не смогла бы себя уважать, если бы вырвалось ее страстно желаемое – «семью». Особенно находясь в Союзе. Это как, стоя на коленях перед любовником, вымаливать хоть капельку любви, потому что она не нужна своему Брачному Индивиду. Какой стыд.

– Ты разве не слышал моё признание?

– Нет, какое признание, когда?

Уна смотрела в одну точку, не моргая, не различая дороги из-за застилающих глаза слез. Она всё это время чувствовала, что что—то не так, что она что-то важное упускает. Она для себя решила, что он тоже влюблён.

– Ты хочешь развестись? – переменил Мен вопрос и по тому, как вздохнула Личность, понял, что угадал. Но…

– А ты хочешь? – Уна наконец почувствовала обиду. Почему до неё так долго доходило?

– Пожалуй, это будет нелогично. Ты прекрасная Личность, потрясающе красивая, но я…

Он замолчал. Уна методично расчёсывала руку до крови, пытаясь унять нестерпимый зуд. Мен невозмутимо продолжил:

– Я не ожидал, что встречи зайдут так далеко. Я думал, ты понимаешь.

– Ты играл со мной?

– О чём ты? Это было обоюдно. Ты в Союзе, да ещё твой Заряд. Акт не стоит таких жертв.

– Ах, Акт. Забудь.

Уна, резко остановившись, развернулась и бросилась к кару, дистанционно запуская автопилот до дома. Не надо было оборачиваться. Но Мен даже не пытался её остановить. Он стоял и печально смотрел вслед. Только Личность села, кар сорвался и поехал в сторону центра. Вот теперь можно откинуться на мягкое сиденье и от беспомощности закрыть окровавленными руками лицо. Она сама виновата! Она сама придумала то, чего не было.

– А-а-а – стон и рыдания вырывались из горла. Как же просто и быстро открываются глаза на события, которые, казалось, были такими понятными. Не осталось ничего.

Вакуум поглотил цветочное поле, вскормленное надеждами.

Я не нужна ему.

Я всё себе придумала.

Я почти себя уничтожила.

Уна сидела в каре, на окраине города. Что она делала? Похоже, что качалась из стороны в сторону, как маятник, зажав голову руками. Как здесь оказалась? Личность взглянула на аппарат, да, второпях она задала неверный адрес, и кар выполнил ее волю. Сколько прошло времени? Час, два, три? Уже глубокий вечер. Перед глазами все плыло, но слезы так и не появились. О чём здесь рыдать? Если только о собственной ничтожности.

Подъезжая к дому, Уна почувствовала, как саднят руки. Нервный зуд заставил её ободрать кожу, повсюду были раны от ногтей. Кровь мелкими каплями оросила все доступные поверхности: складки наряда, голые ноги, туфли, сумку, сиденье сбоку и даже переднюю панель кара. Она даже не замечала, насколько сильно покалечила себя.

На своей половине апартаментов Уна скинула одежду, оставшись только в нижнем белье, прихватила парящий мини-холодильник и спряталась в любимую виртуальную кабину. А, да, надо вызвать мобильную медицинскую капсулу для регенерации кожи рук. Ей нельзя появляться в Обществе с ранами, кричащими о том, что она несчастная, психически неуравновешенная Личность.

А Личность ли? Личность должна быть цельная, твёрдая и гибкая, разумная и волевая. А Уна даже любви не смогла противостоять. Не получилось разглядеть нелюбовь. Бесцельная, бессмысленная борьба. Зато Мен, со свойственной Индивидам обезоруживающей бесцеремонностью, избавил её от необходимости принимать решение. Какая нелепость! Они, люди, стали Высшими Личностями, образовали высокоморальное развитое Общество, а вопросы любви всё равно толкали в пропасть низменных физиологических желаний, глупых определений и навязанных смыслов.

«Знаешь, что, Личность, жаждущая любви, – сказала себе Уна, открывая бутылку зелёного рома, – сейчас мы договоримся. Я хочу утонуть в жалости к себе. Это слабость и безволие. Сегодня я пью, завтра я пью. Послезавтра собрание, и я беру себя в руки».

Она отпила прямо из горла затем взяла бокал со льдом и наполнила его до краёв. Что же включить? Игру или кино с погружением, может, сеанс релаксации? Вместо этого она запустила концерт любимой группы, выбрав место возле сцены. Музыканты вышли в зал, и Уна, вскочив на ноги, стала подпевать и двигаться в такт музыке, разбрызгивая ром на стоящих рядом ботов.

В таком виде её и застал Сет. Она не дала команду запереть дверь, и он неожиданно вошёл в кабину. Уна стояла – и сама прекрасно видела себя со стороны – в соблазнительном нижнем белье (которым и соблазнять-то некого было), со взъерошенными волосами, безумными глазами и бокалом в окровавленных руках. Хороша! Сет был взбешён, но в первую секунду он опешил от увиденного.

– Ты ненормальная! – закричал он, придвигаясь к Уне. – Квен! Тебя видела Квен!

Он на мгновение запнулся и вновь открыл рот:

– Ты понимаешь, что наделала? Понимаешь или нет?! Моя дочь! – он почти плевал ей в лицо. Уна ощутила смутное, далёкое желание, которое, однако, не продержалось и сотую долю секунды. Она замерла и покорно ждала, пока Брачный Индивид остановит поток гнева. Да и что она могла сказать в свою защиту? Иногда сухое «ничего» лучше, чем бессмысленные оправдания. – Ты притворялась, что любишь её, что она тебе интересна, что ты заботишься о ней. А потом она видит тебя на общественной третьесортной площадке с каким-то…! Как она после этого будет чувствовать себя в моем доме?

И это больно резануло. «Мой» дом, будто её уже здесь нет, хотя всё принадлежит обоим. Уна молчала. Если она сейчас откроет рот и начнет его обвинять в том, что он отдалился от собственной дочери, ничем хорошим это не закончится.

Нет, не в том она положении.

– Ты же знаешь, я очень люблю Квен. Я поговорю с ней.

Сет только недоверчиво взглянул на Личность:

– Посмотри на себя. Что с тобой происходит? Вроде от отношений на стороне Личности должны хорошеть, а ты всё дурнеешь. Или готовишься к Низам?