Фридрих кивнул.
- Второй, желательный. Ты находишь тихое спокойное место, минимум на неделю привязываешь его к койке…
- …и отпускаю только в сортир, причем медленно и осторожно, – договорил Фридрих, снова кивнув. – Третий?
- Одной тварью на планете становится меньше.
Фридрих бросил взгляд на Найдо. Тот, притворяясь спящим, весь обратился в слух, но выражение его лица не изменилось ни на йоту даже при нелестном обращении.
- Пойдем выйдем на минуту, – сказал Дональд, потянув Фридриха за рукав. – А ты, Найдо, не вздумай вставать.
Они прошли по тихому темному коридору почти до конца.
- Все, – Фридрих остановился. – Отсюда он точно не услышит. Ты ведь для этого меня увел?
Дональд со вздохом скрестил руки на груди.
- Успокоительного дать?
- Я не волнуюсь, – быстро сказал Фридрих.
Густые брови Дональда скептически шевельнулись над очками.
- Поучись у своей ручной твари держать лицо. Я так и не понял, удалось ли мне застращать его, зато тебя удалось точно.
Фридрих прищурился.
- То есть, подохнуть ему не грозит?
- Готов дать восемь из десяти, что нет. Насколько я тебя понял, он часов тридцать не ел, не пил, почти не спал и перенес сильный стресс. В довесок к сотрясению. От такого любой свалится. Но непосредственной угрозы для жизни я не вижу.
У Фридриха от облегчения подкосились колени.
- Дон, я сейчас тебя прибью…
- И все-таки насчет первых двух вариантов я говорил серьезно. Фред, с мозгами не шутят. Ему надо хотя бы неделю отлежаться. Без физических нагрузок, превращений и волнений.
Фридрих, хмыкнув, покачал головой.
- Боюсь, все наши волнения еще впереди. И как можно привязать его к койке и при этом не волновать?
- Тебе, к слову, тоже не мешало бы выспаться, – заметил Дональд, игнорируя его слова. – Выглядишь паршиво. Учти, если рухнешь, тебя мне положить некуда.
- Не рухну, – заверил Фридрих. – Когда можно его забирать?
- Минут через двадцать. Я запишу тебе координаты медицинского центра на Север-Уайт-Драйв. Спросишь Мэтта Кригера, сошлешься на меня. Если дашь им разрешение на проведение парочки тестов и сумеешь убедить, что обойдется без жертв, они твою зверюшку с руками оторвут.
Фридрих поблагодарил. Идея делать из Найдо подопытного кролика ему не слишком импонировала, но все это надо было обдумать. Это и многое-многое другое.
СПУСТЯ ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ
Солнечные зайчики прыгали в густой кроне тополя за окном, и тень, ложившаяся на стол, тоже была пятнистой. День обещал быть прохладным, но погожим.
Фридрих занимался виртуальной уборкой: удалял залежи ненужных резервных файлов с ноута. Курсор замер на текстовом файле с именем из бессмысленного на первый взгляд набора букв и цифр. Статья про ночные клубы. Так никогда и не законченная.
Сейчас, когда все осталось позади, те суматошные недели вспоминались с явной ноткой ностальгии, смутной тоской о чувстве общности, которое испытываешь, работая над важным делом в сплоченной команде и выкладываясь на все сто. Прорывы и неудачи. Надежды. Бессонные ночи, скрашенные литрами кофе, отличной компанией и безудержным стебом над ситуацией. Чего стоил родившийся в ночь перед слушанием мем о покусанной шифтерами бабушке прокурора.
Стеб был действительно необходим – чтобы сохранить хоть какое-то подобие душевного равновесия, потому что дело получилось громким. Собственно говоря, Фридрих знал, что провернуть все тихо не получится, но все равно почему-то надеялся. Впрочем, если бы его спросили теперь, он бы ответил, что им повезло. Практически во всех сферах.
СМИ осветили произошедшее довольно правдиво, и мнения общественности, к искреннему удивлению Фридриха, готового к самому худшему, заметно разделились. Причем предложений распылить в Китти-Холлоу зарин было не намного больше, чем страстных заверений – в основном, от женщин – что за своего ребенка они сами бы любому глотку перегрызли. Не то чтобы люди кинулись на защиту шифтеров, но карательных походов можно было не опасаться.
Центр на Север-Уайт-Драйв действительно согласился принять Найдо в обмен на разрешение на ряд исследований. Найдо подписал бумаги не глядя: первые несколько дней он пребывал в полной апатии. Фридрих потребовал список процедур, устал гуглить после десятой строчки и еще раз напряг Дональда. Тот, вычеркнув два-три пункта, саркастично заверил, что оставшиеся грозят максимум уязвленной гордостью, не больше. Оказавшись на неделю в замкнутом помещении, Найдо, вопреки опасениям, не доставлял дополнительных проблем. Сообразив, видно, что не может повлиять на ситуацию, он затаился. Полностью положился на людей и делал все, что говорили. Его допрашивали прямо в палате на второй день, когда его самочувствие сделалось удовлетворительным. Очень ровным, механическим тоном он рассказал, как, вернувшись с работы, увидел недалеко от лестницы незнакомого человека в перчатках, держащего извивающихся котят. Нет, он не собирался убивать Баррена. Точнее, не думал об этом. Он сшиб ублюдка с ног, Баррен, вскочив, бросился на него с ножом и… Он сам не понял, как это вышло. Он просто защищался. Почему не превратился? Не хотел терять время, выпутываясь из клочьев одежды.
Рассказ звучал вполне складно, некоторые неясности Найдо тоже объяснил. Почему сразу не побежал за котятами? Кажется, на какое-то время… отключился. Впал в ступор. А когда очнулся, котята уже скрылись из виду, следы заносил ветер, и ведь маленькие котята почти не пахнут… Могут ли шифтеры убивать в человеческом облике? Ну, он о таком не слышал. У него не было твердого намерения убить. Все получилось случайно. Почему не сообщил о случившемся? Да, тут он признает свою вину целиком и полностью. Испугался последствий. И для себя, и для общины. Слишком свежи были воспоминания о деле Кровавого Феликса. По той же причине избавился от ножа – закопал в песке. Может рассказать, где. Откуда знал, где искать котят? Он не знал. Пришло вдруг в голову, жаль, что не сразу. Они часто там играли, так почему бы не проверить?
Все было довольно убедительно даже для присутствовавшего на допросе Фридриха. Включая те детали, которые они вместе… нет, не исказили. Подкорректировали. Например, что Найдо, нападая, знал, что убьет. И что превращаться не стал, чтобы хотя бы на некоторое время отвести от шифтеров подозрение. И наверняка были еще детали, которые Найдо подкорректировал самостоятельно, но Фридрих уже не хотел докапываться. Подозрения, вроде того, что Найдо догадывался о местонахождении котят с самого начала и тянул время, решившись лишь тогда, когда ему стало совсем плохо, и он испугался, что случится худшее и он не успеет рассказать. Такой поступок – если дело действительно было так – его не слишком красил, но черт с ним…
Конро и Конри тоже не избежали внимания правосудия. Их опрашивали в участке, в отдельном помещении, при Фридрихе и матери, Касси, стройной, с рыжими, как пламя, волосами. От заробевшего Конро не добились ни слова – он сидел на коленях Касси, худенький насупленный мальчик, слишком маленький для своего возраста, и сопел, опустив глаза. Конро предложили лист бумаги и карандаши и переключились на Конри. Та тоже заговорила не сразу – лишь после того, как перетрогала, перенюхала, а то и попробовала на зуб все, что оказалось в ее поле зрения. Зато потом затараторила как попугай.
Из ее рассказа вышло, что утром они играли наверху, возле лестницы. Да, нельзя, но они «близко-близко». Потом услышали непонятный шум в стороне, возле большой группы кактусов, и «на минуточку» пошли посмотреть, в чем дело. За кактусами они увидели лежащего человека. Им стало интересно, они подкрались к нему, но он вдруг ожил и схватил их. А потом появился Найдо, начал драться с человеком, человек упал, а они убежали. Бежали долго, затем хотели вернуться, но испугались, что их будут ругать, и побежали в «свое место», куда часто ходили с Найдо. Решили переждать там, пока мама перестанет сердиться. Когда солнце стало заходить, они отправились обратно, но Конри почти сразу наступила на острую сухую ветку и ободрала ногу. Идти стало больно и неудобно. Они вернулись в нору. А наутро Конро вдруг так забоялся, что не захотел вылезать, а Конри не могла оставить братика. И они стали ждать, пока их найдут. Несколько раз Конри пыталась уговорить Конро выйти, но он только пищал, и она выходила сама, недалеко, только поймать какую-нибудь еду. Так они и сидели, пока их не разыскали.
