- Вон тот, с серым почтовым ящиком, – сказал Фридрих.

- А он у тебя не черным был? – наморщила лоб Хэйди, поворачивая руль.

- Никогда. Я вообще иногда удивляюсь, что до сих пор делаю в этой пустыне, – проговорил он ни с того ни с сего. – В КДА я жил на Восток-Гарден-Авеню. Ее можно было пройти всю, ни разу не выйдя на солнце. Возле дома родителей росла здоровенная ель – вечно затеняла кухню. И я подстригал газон каждую неделю.

- А здесь одной докукой меньше, – резонно возразила Хэйди. – И потом, тут тоже есть газоны. На Запад-Принс-Роуд, например. Можешь наняться туда газонокосильщиком, раз так скучаешь по газонам. Или заведи себе куст и стриги его вволю. Хоть шариком, хоть Микки-Маусом.

- Ты прекрасно понимаешь, что не в газоне суть, – буркнул Фридрих.

А про себя подумал: «Уеду. Закончу это дело и уеду».

- Ну ладно, до завтра. Звони, если какие-то новости про котят.

- Разумеется. Вечером в любом случае позвоню, – пообещала Хэйди. – Надо же убедиться, что ты еще с головой на плечах.

Патрульная машина уехала только тогда, когда Фридрих закрыл и запер дверь.

*

Телефонный звонок застал сидящего за ноутбуком Фридриха врасплох. Он даже вздрогнул – уж слишком глубоко погрузился в проклятую статью о ночных клубах, положение с которой стремительно становилось катастрофическим. А еще обстановка в доме была напряженная. Причем, угроза это или ожидание, Фридрих разобрать не мог, а потому нервничал вдвойне.

- Алло?

- Прекрасно, – бодро сказал чуть хрипловатый голос в трубке. – Говорить ты можешь, значит, голова на месте.

- А если это автоответчик?

- У тебя другая запись на автоответчике. Как там наша мохнатая проблема?

- Нормально, – осторожно ответил Фридрих. – Лежит, молчит, смотрит зверем.

Хэйди неожиданно проявила сочувствие.

- В чем-то его понимаю. У него выдалась на редкость паршивая ночка. Сначала мы его допрашивать явились, потом эти нелюди набросились ни за что ни про что… И твой добрый доктор сверху добавил.

Фридрих почувствовал себя обязанным сказать что-нибудь в защиту Дональда, но промолчал. Как и о том, что паршивой у Найдо выдалась не только ночь. В конце концов, не каждый день кусок уха отстреливают.

- Говоришь, смотрит зверем? – прервала детектив его раздумья.

- Чертовски верно, – согласился Фридрих.

Зверем Найдо смотрел в буквальном смысле. Лежал, свернувшись на коврике у порога, уложив голову на лапы, дремал обманчивой кошачьей дремой. Вроде бы и спал, но стоило Фридриху хотя бы обернуться в сторону прихожей, как в темноте вспыхивали два зеленоватых огонька.

- По котятам, я так понимаю, ничего? – спросил Фридрих для порядка.

- Как сквозь землю провалились, – подтвердила Хэйди. – Но поиски не прекращаются.

- Ясно. Если все будет нормально, мы завтра часам к девяти подъедем, ладно? Может, еще успею что-нибудь у него выяснить.

- Только не нарывайся.

- Постараюсь. Ну все…

- Подожди, – быстро сказала Хэйди и замолчала.

Фридрих насторожился.

- Что?

- Фред, ты правда собрался уезжать?

Он знал, что расстроит ее, но все-таки ответил:

- Когда одна и та же мысль периодически приходит в голову два года, есть смысл к ней прислушаться.

- Только из-за климата? Тебе от жары плохо, что ли? По тебе не скажешь.

Фридрих рассеянно побарабанил по тачпаду, от чего курсор на экране запрыгал, хаотично выделяя куски текста.

- Ну, мне нравится писать. И с котами работать тоже нравится… по большей части. Но место…не мое. Не в жаре дело, не знаю. И не в пустыне. Она на самом деле красивая. Но я здесь просто… выцветаю. Становлюсь как песок.

- Cherchez la femme, – сказала Хэйди с жутким акцентом.

- Ты имеешь в виду, что в моем состоянии виновата женщина? – удивился Фридрих, попутно прикидывая, могла ли она читать «Могикан Парижа».

- Скорее, ее отсутствие, – со слоновьей тактичностью заявила Хэйди. – Тебе надо пересмотреть свою личную жизнь. И твой песок сразу же заиграет яркими красками.

- Кто бы говорил, – возразил Фридрих с досадой.

В большинстве случаев Хэйди мало было дела до чужой личной жизни – за что Фридрих ее уважал – но периодически накатывало и на нее. Обычно это случалось некстати. А иногда – вот сейчас, например – очень некстати. Он был слишком несобран, чтобы достойно участвовать в словесных пикировках.

- Я красивая умная сильная женщина с опасной профессией и твердым характером, – фыркнула Хэйди. – Мужчины таких боятся.

- Главное, что скромная, – хмыкнул Фридрих. – А насчет характера я бы другое слово использовал…

- Попробуй только. Пристрелю через трубку.

- Ты тоже смотрела этот дурацкий фильм? А, неважно. Так вот, что касается профессии, здесь сплошные плюсы. Можно, например, сэкономить на наручниках в секс-шопе.

- Офигенный плюс, – протянула Хэйди. – Не уходи от темы. У меня, по крайней мере, есть какая-то причина. А у тебя?

- Ну, – Фридрих деланно задумался. – Я не особо обеспеченный журналист-фрилансер без постоянного источника дохода, выхожу из дома только по делам и якшаюсь с… существами, которых большинство людей в лучшем случае сторонятся.

- По-моему, не самый худший вариант. Найди девушку твоего круга. У вас ведь в Офисе не только мужики работают. Будете якшаться вместе.

- Приму твою мысль к рассмотрению, – невнимательно сказал Фридрих, просматривая последний написанный абзац.

- Прими-прими. И благодарность не забудь. Я на вас весь выходной убила.

Фридрих заменил неудачное слово, посмотрел, решил, что замена еще более неудачна, и вернул, как было.

- Почему это весь? Ты нас утром выкинула.

- Ну да, – возмутилась Хэйди. – Утром. А потом вернулась домой, упала и продрыхла до вечера.

- Вооот. А были бы у тебя муж и дети, черта с два дали бы тебе дрыхнуть.

- У тебя на стене случайно не висит список «Плюсы и минусы семейной жизни?» Я не заставляю тебя жениться, Фред. Просто удивляюсь, почему у тебя нет девушки. Может, ты все-таки гей?

Фридрих со вздохом закрыл документ. Сосредоточиться было решительно невозможно. Жаль только редактор вряд ли сочтет это уважительной причиной.

- А если я скажу, что я гей, ты перестанешь доставать меня разговорами о женщинах?

- Перестану, – с готовностью согласилась Хэйди. – Но разговорами о парнях я достаю не хуже. У меня две незамужние подруги. А год назад было пять.

Фридрих сглотнул и мстительно сказал:

- Тогда я, пожалуй, промолчу. Умирай от любопытства и дальше.

- За два года не умерла и сейчас не умру, – не испугалась Хэйди. – Но если ты уедешь, мне будет тебя не хватать.

Столь прямые выражения симпатии были ей не слишком свойственны, и Фридрих даже немного растрогался.

- Я еще не стою на пороге с билетом и чемоданами, – проворчал он. – Ну все, я тут работать пытаюсь. И я не дрых полдня в отличие от некоторых.

О том, что этой ночью он тоже едва ли рискнет выспаться – с таким-то соседом – Фридрих умолчал.

- Ну да, – сказала Хэйди. – Я говорила тебе, что мне очень не нравится эта твоя идея с приглашением старого знакомого на ночевку?

- Намекала косвенно, – отозвался Фридрих. – До завтра.

- Поосторожнее там. Не нарывайся.

- Повторяешься, – заметил он, но в трубке уже звучали гудки.

Отложив телефон, Фридрих немного посидел, глядя в темноту за окном, и пошел нарываться.

Зеленоватые огоньки снова загорелись – с круглыми загадочными лунами зрачков. Фридрих щелкнул выключателем (к счастью, для этого не требовалось переступать кота), и луны сузились до щелочек. В остальном Найдо не шевелился. Вид у него был – что неудивительно – потрепанный и нездоровый. Шерсть на спине и боках, еще вчера утром такая гладкая и лоснящаяся, торчала неопрятными слипшимися клочками. В проплешинах кое-где виднелась голубоватая кожа.

Фридрих сел на пол – достаточно близко, но не в пределах прямой досягаемости – и с укором сказал:

- Так и будешь лежать у дверей, как Лэсси у Фадденов?