Желание посетить туалет было уже нестерпимо сильным, и даже, наверное, гораздо сильнее боязни разгуливающих поблизости зомбаков.

Мотя решил пока что оставить таз с бензином здесь, под автомобилем, здесь же он бросил и зонт, отвертку и молоток, после чего спешно выполз из-под автомобиля и снова огляделся.

Тот самый зомбак, который совсем еще недавно терся у воющего сигнализацией автомобиля, уперся куда-то в сторону лесополосы.

Мотя визуально смерил расстояние до станции технического обслуживания автомобилей и, неимоверным усилием воли сдерживая позывы обосраться, кинулся к стеклянной двери входа.

Он даже и не проверил наличие поблизости, на проводах или на деревьях, тех самых птиц, которые совсем еще недавно следили за ним, вот до чего нестерпимым было его желание как можно быстрее найти место, где можно было бы сесть и сделать все необходимые дела. В этот самый момент мозг парня будто бы напрочь отключился, сконцентрировавшись только лишь на мысли о поиске места, где можно было элементарно сесть и посрать.

Можно было бы, конечно, все это сделать прямо здесь, между машин, но Моте все же хотелось в этот самый момент некоего комфорта, а также относительного спокойствия и безопасности, обеспечить которые по идее могла только кабинка сортира.

Дверь станции технического обслуживания автомобилей оказалась не заперта.

Стараясь не шуметь, Мотя влетел в нее, огляделся по сторонам и по указателю направился к месту отдыха посетителей с располагавшейся там разграбленной барной стойкой и пыльными кожаными диванами.

Он без труда нашел и сам сортир, предварительно проверив все кабинки на предмет отсутствия монстров, после чего заперся в одной из них и, спустив штаны, с внутренним моральным облегчением сел на холодный пластик сиденья унитаза.

Он даже не позаботился о туалетной бумаге, просто в этот самый момент уже невозможно было отвлекаться на что-то иное.

Да и бог с ней, с туалетной бумагой!

В сортире было светло, из располагавшихся под самым потолком узких окон с улицы лился свет.

И даже не смотря на то, что воды в унитазе не было, сидеть на нем все же было не в пример удобнее и комфортнее, чем делать все эти дела просто на корточках где-нибудь в кустах или на улице.

В запертой изнутри кабинке туалета Мотя мысленно расслабился и приготовился сделать все то, что и планировал, но все же в самый последний миг сдержался и в напряжении замер. И все потому, что в туалете прозвучали негромкие шаркающие шаги.

– Блять, вот этого только мне и не хватало здесь, – даже и не сказал, а подумал Мотя, стиснув зубы и зажмурившись, просто неимоверными уже усилиями сдерживая позыв сходить в туалет, чтобы не наделать лишнего шума.

А шаги прозвучали уже совсем близко.

Мотя даже уже видел ноги зомбака, те самые перепачканные гнилой засохшей кровью пыльные ботинки в зазоре между полом и стенкой кабинки туалета с нарисованными на ней разного рода непристойностями.

В голове Моти от напряжения зашумело.

И следом за этими шагами прозвучали еще одни. Зомбаков было как минимум двое, а может даже и трое. Или даже их было еще больше, Мотя этого не видел, но вполне даже хорошо и отчетливо предполагал.

И откуда они только взялись здесь все?!

Все еще не желая устраивать шум, Мотя так и сидел на унитазе в этой своей дурацкой вязаной шапке с помпоном и в огромных комичных очках, максимально при этом зажавшись, зажмурившись и прижав кулаки к стиснутым до боли зубам.

В этот критический момент Моте почему-то вдруг вспомнилась та прежняя, еще до апокалипсиса жизнь, в которой точно также как и сейчас вечно нужно было куда-то спешить и еще вкалывать, вкалывать, вкалывать с утра до вечера до усёру ради погашения разного рода ипотек, кредитов на новый телефон, разного рода непредвиденных трат, а также на вечно дорожающие коммунальные расходы и продукты питания, и прочее, прочее, прочее, с одной только лишь разницей, что в той прежней жизни вместо зомбаков выступали разного рода начальники и чиновники, которые безостановочно и безжалостно сосали кровь из каждого простого самого обычного человечка.

«Короче, в общем, с тех пор почти ничего по большому счету-то и не изменилось!»

От этой такой простой и совершенно неожиданной мысли на Мотю вдруг напал просто-таки нестерпимый гомерический смех, от которого, как говорится, хоть за живот хватайся.

В итоге физиология взяла верх над разумом и в сломанный, без воды унитаз с характерным пердящим звуком тут же полетело все то, что Мотя просто какими-то неимоверными усилиями воли буквально только что сдерживал в себе.

И тотчас же под все эти знакомые каждому человеку звуки кабинку унитаза сотрясли удары оживившихся в предвкушении скорого обеда зомбаков. Они уже в полной мере осознали, что внутри кабинки прячется живой и теперь попросту искали возможность добраться до него.

От замешанного на крайнем отчаянии и страхе стремительного облегчения от дефекации, а также совершенно ни к месту пробравшем его диком истерическом смехе Мотя тихо застонал.

И тотчас же сверху, через край туалетной кабинки на него буквально как из жопы повалились зомбаки, сначала один, потом второй, третий…

В общем, в номинации «СПС» сегодня побеждает Матвей Дериглазов, который очень боялся птиц и погиб от нападения зомбаков, делая свои дела на неработающем унитазе станции технического обслуживания автомобилей.

Складной его зонтик, таз с небольшим количеством бензина, молоток и отвертка так и остались лежать на автомобильной парковке под крузаком с разбитыми стеклами и напрочь убитым дождями и ветром салоном.

Ну и хватит об этом.

Забудем об этом самом обычном простом человечке ныне, присно и навсегда.

Аминь.

– Ну и что дальше?

– В смысле?

– Ну, мы так и будем до самой ночи целиться друг в друга?

– Что предлагаешь?

– Предлагаю совместными усилиями вскрыть эту консервную банку с бычками в томатном соусе и разделить добычу пополам, если она там есть, конечно.

– Вообще-то я первый нашел этот ресторан. Почему я должен с кем-то делиться?! Это неправильно!

– Ну, жизнь вообще крайне несправедлива, я тебе скажу. Только подумай, еще совсем недавно мы жили не тужили, ездили на общественном транспорте, разогревали еду в микроволновках, пользовались айфонами с вайфаями, а теперь по сути своей превратились в бездомных голодранцев, замороченных только лишь на каждодневный поиск еды. И при этом сами в любой момент готовы стать едой. Такой вот круговорот еды в природе.

Мужчина рассмеялся, потом продолжил:

– Что правильно, а что неправильно, мы и сами порой не знаем. Слишком тонка эта грань. Это я как человек много старше тебя говорю. Так сказать, с высоты своего возраста и приобретенного жизненного опыта.

Нервно кусая губу, парень помолчал, потом дерзко буркнул:

– Что мне твой жизненный опыт? На хер себе я его клал.

– А вот и не угадал, – снова рассмеялся мужчина. – Жизненный опыт вещь крайне полезная и необходимая. И сейчас я докажу тебе это. Через пару минут ты опустишь свою пушку и будешь делать то, что я тебе скажу. И именно я сегодня буду решать, делить нам эту консерву пополам, или же все ее содержимое будет только моим.

– Почему это? – все также дерзко, хотя и не без некоторого уже опасения спросил парень.

– Потому, что ты не выстрелишь в меня.

– Почему это? – снова был вопрос.

– Потому что тебе нечем стрелять. В твоем стволе нет ни единого патрона.

– С чего ты это взял? – усмехнулся парень и попытался изобразить наглый смех.

– Ибо, если бы ты мог выстрелить, то давно бы уже сделал это. И никакие рассуждения о честности и справедливости в этот самый волшебный момент даже и не возникли бы в твоей замечательной молодой башке, как впрочем, не появились бы они и много позже того момента, как ты замочил бы меня.

Все также нервно кусая губу, парень промолчал.