– Ева, это кровотечение. Внутреннее… – Тихий дрожащий голос едва знакомой женщины-ветеринара. – Похоже на внематочную. Черт! Держись, дорогая, скорая в десяти минутах. Успеют. Вот, подержи! – На грудь легла пластиковая коробка с лекарствами. – Где-то было… Ах, как же плохо… Но, может, я ошибаюсь. Без УЗИ… Может, просто траванулась, а?

– Не успеют, – прошептала Ева, цепляясь одной рукой за коробку, а второй сжимая артефакт. – Скорая не успеет. Я знаю. Спасибо всем. Не грустите.

И она изо всех сил сжала пальцами холодное стекло. Надеясь, что это правда, что ей не привиделся магистр, что у нее будет еще шанс. Артефакт сломался легко, словно только и ждал этого момента, с тихим звоном растаял, и наступила уютная тишина. И темнота. Последнее, что успела подумать Ева, что бывший и здесь подложил ей подлянку… хотя в чем он виноват? Судьба…

Ева медленно и аккуратно перевалилась через высокий борт гроба и спустя мгновение оказалась на холодном каменном полу, повернулась, проверяя, не лежит ли в гробу что-нибудь полезное? Насколько она помнила, сумка осталась в раздевалке, а вот коробка с лекарствами… Ева сдвинула в сторону ажурную салфетку, которая прикрывала «трупу» лицо. А ничего так, уютненько. Белая атласная подушечка, белая простынка, покрывало с вышивкой тоже белое, да и платье имелось, простое и, разумеется, белое. Странно, что женщину замужнюю хоронят как непорочную невесту. С другой стороны, что она знает об обычаях этого мира? Немного, хотя Марлин обещал, что ей останется память реципиента, но пока в голове, кроме собственных воспоминаний, ничего не было. А вот и коробка с лекарствами! Ева улыбнулась: не обманул хитроумный магистр в мелочах, а значит, и в остальном говорил правду.

Первым делом Ева решила пластиковую коробку спрятать, а то вдруг здесь за меньшее на костер отправляют? Потом рассмотрит, что за богатство ей досталось. Полная женщина так и лежала на полу и, судя по бледным щекам, это был обморок, а не глубокий сон. Что же, пусть полежит пока. Ева огляделась. Кроме гроба, стоящего на двух табуретках, и шкафа в комнате ничего не было. Она, косясь на служанку, осторожно пробежала к шкафу и потянула рассохшуюся дверцу. В нос ударил запах лежалых тряпок – то ли простыни, то ли скатерти. Между ними она сунула драгоценную коробку и только после этого повернулась к зеркалу, ощущая иррациональный страх, даже сердце заколотилось с удвоенной силой.

– Ох, мамочки, страшно-то как.

Но все оказалось не так и жутко, из мутного кривого зеркала на тридцатишестилетнюю Еву смотрела Ева двадцатилетняя. Нет, она помнила, что этому телу всего семнадцать, но, видно, в этом мире взрослели раньше: несмотря на общую хрупкость сложения, тело оказалось полностью сформированным, с небольшой, но высокой грудью, тонкой талией и округлыми бедрами. По-детски припухшие губы на юном лице контрастировали с взрослым взглядом. Впрочем, долго Ева себя не рассматривала, что она, собственное лицо не помнит? Еще как помнит! Каждую морщинку, каждую родинку. Вот только волосы у этого тела были длинные, до попы, это оказалось непривычно и раздражало.

– Обрежу!

Пока же Ева быстро заплела косу и, подойдя к женщине, наклонилась над ней, аккуратно похлопывая по щекам.

– Эй, милая, очнись.

Как же плохо, когда не знаешь, да еще забудешь!

– Шата? – открыла испуганные глаза женщина. Как же ее имя? – Н-не может быть!

Она попятилась, не поднимаясь с пола, что при ее массе и телосложении выглядело весьма комично. Но Еве было не до смеха.

– Живая я! Живая! Просто в кому впала, а вы меня в гроб засунули!

– К-куда упала?

Что у нас лучший способ защиты? Правильно – нападение! А поэтому будем нападать, коль других вариантов нет.

– В бессознательность. Кома выглядит как смерть. Но сердце бьется! Только тихо очень и редко, неужели не нашлось умного лекаря, чтобы проверил? – А вот интересно, знание языка – это бонус? Или все же память тела просыпается? И не могла бы она проснуться побыстрее? – Кто меня в гроб уложил?

Ева уперла руки в бока и грозно нахмурила брови. В ответ ее одарили таким взглядом, что она поняла, что-то здесь не так. Женщина грузно поднялась, она оказалась выше Евы почти на полголовы и теперь возвышалась грозной необъятной скалой. И смотрела подозрительно.

– Так целитель Влас и проверял, ваш личный. Вы же никому другому не доверяли. Он и сказал, что вы невинны до сих пор, а триптон потом обряд провел и отпел, как положено. Все по чести сделал, кто же знал, что вы оживете! – с обидой в голосе закончила она.

Из всей этой тирада Ева поняла, что тут не особо считались с женой командора, если даже служанка смеет так с ней разговаривать, а какой-то лекарь…

– Влас лапал мое тело? Да еще и проверял на невинность? – прищурившись, холодным от ярости голосом произнесла она и увидела, как побледнела собеседница. – И ты это позволила?

– А что я… Он же мастер, а я просто ваша служка, – залепетала женщина, отступая к двери. – Я же я, ваша Рослана, с самого вашего рождения вам верная. Я пыталась запретить, да триптон на сторону лекаря встал. Это все она, полюбовница шата Вейна, она вас и отравила, она и брак хочет разрушить… – все тише лепетала она, толкая пышным задом дверь и вываливаясь в коридор. – Ох, принцесса моя, что-то с вами не то. Ой, не то…

– Все со мной то! – гаркнула Ева. – А тебе в голову не приходило, что лекарь мог солгать, если они в сговоре?

Ну не может же муж Евы быть настолько недальновидным, чтобы не консуммировать брак? Или может… Интересно, какие отношения их связывали и насколько прочна позиция любовницы? Ее наличие оказалось неприятной неожиданностью, но с этим можно будет разобраться. Сейчас главное – понять, какие права есть у Евы, и что вообще творится в этом мире?

– А я вот триптона позову, он разберется! – выкрикнула вдруг Рослана и с удивительной для такого тела скоростью рванула в коридор. – Хозяйка ожила! Зовите лекаря и жреца! А то, может, нежить в нее вселилась!

– Идиоты! – вздохнула Ева и прислонилась на мгновение лбом к холодной стене. – И что ты мне не рассказал, магистр?

Она глубоко вздохнула, унимая сердцебиение и дрожь в руках. Это только казалось, что разговор дался легко, на самом деле Ева чувствовала, как по спине сползает капля пота, а в желудке образовался и никуда не хочет исчезать горький ком страха. Ей бы затаиться, присмотреться к людям, понять, кто есть кто, а потом вопросы задавать и права качать.

Нервы… Это все нервы! Не каждый день просыпаешься в чужом гробу и чужом теле.

В коридоре послышался топот ног и лязг железа. Где-то она прокололась… Знать бы еще где?

Ева отошла от стены в центр комнаты, встала, распрямив спину и подняв подбородок, и руки на груди сложила. Ей отступать некуда, она уже умерла и в том мире, и в этом.

– Смерть многих меняет, господа, вам придется привыкнуть ко мне новой! – шепнула она тихо и вперила взгляд в открытую дверь, готовясь встретить собственные страхи с высоко поднятой головой. – Прорвемся!

– Умри, тварь!

Как она успела увернуться от летящего в шею широкого меча, сама не поняла, видно, сработала вбитая тренером по спортивному фехтованию привычка. А вот бородатый здоровый мужик явно останавливаться не собирался. Он опять широко замахнулся мечом, а у Евы даже стула не было, чтобы отклонить тяжелую полосу железа, только и оставалось метаться по комнатушке и звереть от ярости.

– Стоять! – раздался громкий крик, и воин нехотя отошел в сторону, не спуская подозрительного и злого взгляда с тяжело дышащей девушки. – С ума сошел, а если это настоящая шата?

– Да тварь это, ты не видел, как она от удара ушла? Хозяйка и двигалась не так, и смотрела не так. Будь она настоящая, уже без чувств рухнула бы!

– И уже была бы убита предателем, – процедила Ева, переводя дух. – Так, может, и отравил меня ты?

– Ваше высочество! Да пустите меня!