Я тряхнула головой, расправленные плечи отозвались приятным хрустом. Довольно! Мне всего-то не повезло, а женская натура тут же поспешила разыграть трагедию в три акта. Банальная ошибка, к тому же путь — какой-никакой — привёл к нужному месту. Джеку же и настолько не удалось продвинуться, так что без моей помощи всё могло кончиться либо гораздо раньше, либо гораздо хуже. Люди по своей натуре склонны к поиску виноватых, только дай повод. На Тортуге, бредя в одиночестве босая и голодная, я пообещала себе, что не позволю кому-либо упрекнуть меня в слабости или нерешительности. Шестерни событий завертелись, заталкивая обещание в глухие уголки меня. Что ж, пора напомнить об этом и сдержать данное слово. В первую очередь — перед собой.

Теперь я знала, для чего в трюме оказался голландец. За последние дни навалилось слишком много событий, тайн и неожиданных развязок. Я металась меж ними, как потерявшийся ребёнок в гигантском магазине, не зная, кого искать и за что хвататься. Суетливая, рассеянная, сбитая с толку. Эта растерянность, смакуя, поглощала меня, пока я хваталась за новые проблемы, оставляя за спиной кучу нерешённых. Стоило успокоиться, взглянуть на цепочку событий со стороны, чтобы понять, что в сутолоке заветную иголочку не сыскать. И вряд ли ко всем запертым дверям найдется один ключик, поданный на блюдечке. О нет… Терпение, его нужно лишь чуть больше. Как ни странно, но к подобному выводу меня привела утренняя картина. Палуба «Чёрной Жемчужины». Мечущиеся в суетливой беспомощности матросы. Нервные крики боцмана. И непоколебимая фигура капитана Джека Воробья, словно колосс высившаяся над ютом. Его руки твердо держали штурвал. В глазах читалась крайняя сосредоточенность и… уверенность, что коварные скалы не смогут вцепиться в чёрную обшивку корабля.

С приливом решительности воспрянуло с новой силой желание действовать. Однако разговор, которого ещё недавно страшилась, и не собирался начинаться. Я терпеливо вышагивала по кают-компании, подбирая слова, которыми встречу капитана. Время шло. Минуты тянулись долго. Порой раздавался торопливый звук шагов, но он всякий раз стихал в стороне. «Неужто Джек забыл?» — усомнилась я, когда прошла добрая половина часа. Или, может, одиночное «заключение» теперь стало смягчённым видом наказания? Нет, в словах кэпа не звучала двусмысленность. Скорее, томление в ожидании как раз и было альтернативой страшнейшему наказанию детства: «Марш в угол и подумай над своим поведением!». Я хихикнула весёлым мыслям. Настроение улучшилось, и к приходу капитана я была вовсеоружии.

Снаружи донеслись лёгкие шаги, но в этот раз их звук не угас в стороне. Дверь с едва слышным скрипом отошла, впуская капитана в каюту. Я встала. Джек, толкнув дверь, остановился у входа, запустив большие пальцы за ремень.

— Мне везёт как утопленнику, — хмуро рассудила я в ответ на вопросительный взгляд. — Таково объяснение, если оно тебе нужно. Я виновата, верно. И в следующий раз буду гораздо бдительней.

Джекки выслушал, слегка склонив голову на бок. Передернув губами, он ответил:

— В этом нет необходимости.

Более на борту «Жемчужины» ни мной, ни Джеком не было произнесено ни слова, если не считать беззлобного: «Болван!», которым пират одарил запутавшегося в канатах матроса. Я беспрекословно следовала за капитаном: на палубу, затем по штормтрапу вниз, в баркас. Тот, повинуясь силе четырёх гребцов, доставил нас к крохотному каменному уступу шириной в пару-тройку ярдов. Он возвышался над водой фута на два и гордо именовался «Берег». От не бог весть какого причала вверх уводила крутая тропинка, обрамленная пышными зелёными шевелюрами кустов. На ней выше по склону солнце освещало статную фигуру капитана Феникса, неторопливо осматривающего открывшийся вид. Уитлокк был спокоен, что-то через плечо объясняя Барто. Увидев причалившую шлюпку, старый моряк толкнул капитана в бок и кивнул в нашу сторону. По тому, как Джеймс неспешно собирает подзорную трубу и спускается к морю, я решила, что пиратские главари уже успели обсудить печальный утренний инцидент, а значит, выяснения отношений или взбучки не последует. Но глаза бывают так обманчивы. По мере того, как Феникс спускался вниз, черты его лица становились резче. Взгляд голубых глаз бегло скользнул по парусникам за моей спиной. Ступив на вылизанный морем камень, капитан «Призрачного Странника» отрывисто задал вопрос:

— И как это понимать? — В голосе звучали нотки крайнего недовольства.

— Боюсь, это моя вина, Джеймс, — тут же вклинилась я. Джек сверкнул глазами и обеими руками указал на меня, как бы предоставляя разрешение продолжить. — Голландец нарочно сказал, что скалы будут лево по борту, чтобы мы неминуемо на них напоролись. И я легкомысленно поверила. А выстрелы… Воспользовавшись суматохой, голландец спрыгнул за борт и скрылся. — Я проглотила нервный комок и, поборов тщедушную трусость, подняла взгляд на Уитлокка. — Что со «Странником»? Он в порядке?

— В полном, — бесстрастно бросил капитан. Его взгляд буравил Джекову треуголку, а кэп, в свою очередь, щурился от солнца, вглядываясь в отвесные вершины берегов с притворным любопытством.

Барто, кряхтя, съехал по краю сочной травы. Заинтересованный взгляд человека, не осведомлённого о положении дел и не особо этим довольного, внимательно прошёлся по лицам. Недоумённо покачав головой, старпом ткнул пальцем в тропинку и, ухмыльнувшись, пожелал лёгкого подъёма.

Джек сорвался с места первым. Плотнее усадив треуголку на голове, капитан Воробей решительно ступил на скользкую тропинку. Скользкую, в прямом смысле. По узкой — всего в пару футов шириной — ленте дорожки давно не топтались ни чьи ноги. Если на ней когда-то и были ступени, то сейчас о них напоминали редкие невысокие кочки. Недавний дождь размыл неутоптанную почву. Сапоги скользили, заставляя судорожно хвататься за низкие кустарники или острые стебли травы. Тропа тянулась вдоль побережья, поднимаясь вверх крутыми пролётами. Лишь изредка попадались пологие или даже ровные участки, где можно было дать ногам отдохнуть. Обрыв, что зиял под нами по левую руку, то выпячивался словно грудь гордеца, то становился идеально ровным, похожим на рукотворную отвесную стену. Несмотря на это продвигались мы быстро. Джек, что возглавлял маленький отряд, шагал с завидным проворством, словно был облачён в лучшее альпинистское снаряжение. За ним следовал боцман с «Жемчужины», кок и трое матросов, затем двое членов команды «Призрачного Странника» и я. Завершал процессию Джеймс Уитлокк. Поначалу подъём казался плёвым делом, но вскоре с каждой минутой шаги давались всё труднее. Ноги будто стянули верёвками, налили свинцом и заставили идти по вязкой смоле. Солнце поднималось всё выше — пот скатывался всё больше, а дыхание срывалось всё громче. Даже несчастная фляжка с водой, что болталась на правом бедре, ощущалась доисторическим монолитом.

Я старалась не думать, на какой высоте и как долго нам придется балансировать на краю пропасти, но завораживающий вид, что открывался с тропы, так и взывал: «Обернись! Взгляни на горизонт…». И я обернулась. Сердце зашлось, даже взгляд слегка затуманился. Усталость, гнетущее пекло ушли на второй план. Воистину от зрелища, что предстало перед глазами, дух захватывало. Казалось, я гляжу на волшебную карту, превосходящую все возможности голограмм. До горизонта — в тот миг особо непостижимо далёкого — расстилалось морское полотно, выкрашенное в градиентные оттенки синего. Непроглядно-тёмное у самого «края земли», но лазурное, словно светящееся изнутри, здесь, повсюду вокруг нас. Внизу, в разинутой пасти бездны, оскалившейся каменными зубьями, словно слюна оголодавшего зверя вскипала морская пена. Она коварно взывала к тем, кто осмелится не отвести взор и подойти чуть ближе к краю. Меж скалистых копий, точно хитрые зверьки, умостившиеся меж зубьев капкана, покачивались на волнах два игрушечных кораблика.

Задержав на них взгляд, я с удивлением нашла два ответа на вопросы, волновавшие с самого утра. Во-первых, стало ясно, отчего понадобилось подходить так близко к острову — ведь куда проще было бы бросить якорь в открытом, безопасном море. Но когда не знаешь, какой приём устроят аборигены, в случае неблагоприятного исхода удобнее укрываться от выстрелов за фальшбортом корабля, нежели за мелким бортиком шлюпки. К тому же, следуя теории неминуемого предательства, преуспевшему в этом нехитром деле будет проще удрать от погони, если до корабля будут считанные ярды, а не мили. А далее — путь в Сан-Роке, который самое быстроходное судно преодолеет без усилий.