— Признаю, меня удивил твой выбор, хотя и тут всё ясно.

— Да-да, я не сомневаюсь, — раздражённо бросила я. Женщина подняла глаза к небу. Дождь прекратился. Плотное серое месиво облаков кипело от сильного ветра на головокружительной высоте. Шумно вдохнув через ноздри прохладный и сырой воздух, гадалка медленно повернулась и направилась прочь. Несколько секунд я пребывала в ступоре, а в голове пылала мысль: «Какого черта сейчас происходит?». — Эй! — возмущённо окликнула я. Она лениво обернулась. — Ты сказала, что поможешь!

— Я сказала, что могу, но не говорила, что стану, — совершенно спокойно проговорила она и, помолчав, продолжила, за миг до того, как гневные слова сорвались бы с моих губ: — Надеюсь, ты скоро поймёшь, что рано или поздно придётся стать частью чего-то большего. — И наслаждаясь моим ступором, наполненным борьбой с желанием её придушить и просто выплеснуть всю обиду, что скопилась в душе за последние несколько часов, эта ведьма (исключительно по характеру), преспокойно виляя бёдрами, растворилась меж домов.

Ещё долго я стояла посреди переулка в безлюдной окраине. С неба сыпалась дождевая пыль. Пронизывающий ветер завывал меж черепичных крыш. Казалось, в тон ему воет истерзанное нутро. Всего несколько часов отделяло вполне себе трезво мыслящую меня от меня нынешней — растерянной, сметённой, испуганной. В голове вертелось столько всего разного — ободряющего, пугающего и вполне реалистичного, но мысли путались. Я совершенно не знала, как быть. Одной лишь фразой чёртова гадалка сумела вызвать хаос в моей душе. «Есть ли что-то, что ты сделала самостоятельно?», «Всё, что ты можешь сейчас — бегать за помощью к капитану» — эти слова назойливо крутились в голове, словно бы гадалка все ещё нашёптывала их, стоя за спиной. Так, может, пора начать действовать самостоятельно? Я ведь, и правда, лишь мечусь меж двух пиратов, надеясь, что вот-вот кого-то из них осенит гений. Но как можно что-то решать? У меня лишь множество вопросов и ни одного ответа. Кто эта гадалка? Значат ли что-то её слова? Почему Джек вновь с Анжеликой? Что за тайная вылазка у него и капитана Феникса? И как разобрать рисунки на таинственной карте?

Мозг кипел. Напряжение чувствовалось каждой клеточкой тела. Самообладание наконец дало трещину. В конце концов, я просто разрыдалась. Катящиеся ручьями слезы сливались с усилившимся дождём. В последние дни произошло слишком много всего, что потребовало от организма небывалых усилий. Как бы мы ни думали, что в XXI веке жизнь бурлит, время ускоряется с каждым днём, человек обыкновенный никак не мог похвастаться похожим набором событий: авантюры сменялись одна за одной, разведки, столкновения, побеги…

Быть пиратом — нелёгкая задача, особенно, когда ты не вполне понимаешь, что это значит. Я наивно полагала, что сказочная история повторится вновь. Хоть на пути уже повстречались и прекрасный принц, и фея-крестная, реальность не торопилась на сказочную волну.

Вдоволь наплакавшись, успокоившись и утерев слезы промокшим насквозь плащом, я трусцой поспешила в портовую таверну. Под крышей по-прежнему было шумно и тепло, витал аромат поленьев в камине, свежей стряпни и крепкой выпивки. Примостившись неподалёку от команды «Странника», я с чрезмерным вниманием слушала моряцкие байки и наблюдала за весёлой игрой в кости — лишь бы не занимать взбудораженный мозг тяжкими размышлениями. К вечеру прояснилось. Ураганное месиво туч уползло на северо-запад, где на горизонте небо ещё изредка полосовали молнии. Сан-Хуан приходил в себя после шторма, грея промокшие улочки и дома в последних лучах закатного солнца. На востоке поблёскивали первые звезды. Со всех сторон остров окружала тьма, а город переливался радугой дождевых капель, словно бы кто-то включил огромный прожектор и направил на гавань. Затихшие в шторм улочки в мгновение ока ожили. Повсюду открывались окна и двери, впуская свежий морской воздух.

Хозяин таверны любезно предоставил мне комнатку, довольно упрятав в карман фартука пару шиллингов. Кровать с соломенным матрасом, изъеденный жуками стол, стул и масляный светильник — вот и все удобства. Ах да! Ещё прилагалось затянутое грязью окошко с видом на порт! Болезненно скривившись при мысли о грядущей «чудесной» ночи, я решила повременить с отдыхом.

С торца здания на втором этаже выдавался из стены широкий балкон с увесистым и довольно грубым деревянным парапетом. Отсюда открывался вид на город и его лабиринт улочек, уходящий вверх по холму. Не прошло и четверти часа, как ко мне присоединились Барто и боцман, мистер Бэтч. Один, щуря глаз от бликов солнца в лужах, расслаблено пускал кольца дыма; другой с напускной серьёзностью вытачивал что-то из деревяшки огромным ножом с костяной рукояткой. Мы просто стояли в молчании, каждый копаясь в своём ворохе мыслей. Как вдруг среди праздно шатающегося народа я разглядела подозрительную парочку, неровно ползшую к таверне.

— Барто, — позвала я, — смотрите.

Старик изо всех сил вытаращил глаз.

— Чего там?

— Это же… — Я не договорила, напряженно вглядываясь в приближающиеся фигуры. — Это Джек. И Джеймс, — недоуменно проговорила я, пытаясь понять, что не так. Пираты шли невероятно медленно, словно к ногам им привязали пудовые гири, пошатываясь и сгорбившись в три погибели. Более того, Джеймс явно шёл не без помощи кэпа. — О боже, — я нервно вцепилась в перила, — о боже… Их ранили! — испуганно выкрикнула я и уже было бросилась бежать, но краткие усмешки моряков меня остановили.

— О да, — с притворной горечью протянул Барто. — Три?..

— Две, — поправил боцман.

— Две бутылки рома, — заключил старпом и добавил в один голос с товарищем: — На каждого.

«Что?!» — у меня на лице отразилось красноречивое немое возмущение. Но вглядевшись повнимательнее, и я разгадала тайну необычной пиратской походки. «Да чтоб вас!» — не успело сорваться с губ, а я уже, извергаясь накопленным возмущением, да и гневом, слетела с лестницы и понеслась капитанам на встречу.

— Воробей! — громогласно начала я ещё за десять ярдов, грозно отмеряя шаги. Кэп приостановился. — Надо поговорить! Значит, так!.. — Джек неожиданно резко шагнул вперёд, и меня остановил горячий поцелуй, вдруг оказавшийся на губах. Я оцепенела. Глаза неестественно сильно распахнулись в удивлении.

Кэп отстранился и с односторонней улыбкой сказал:

— Дорогуша, я скучал по тебе. — А затем, подхватив под руку почти упавшего Джеймса Уитлокка, как ни в чем не бывало продолжил путь.

Ещё минуту я пребывала в шоке, не в силах пошевелиться. Сердце давало ударов двести. Дыхание срывалось частое, словно я едва пробежала марафон. Дрожащая рука коснулась губ, будто проверяя реальность случившегося, и лишь потом засверкала улыбка. Простояв ещё немного и восстановив дыхание, я пошла обратно в таверну, тщательно пряча свою безудержно улыбающуюся физиономию.

Не знаю, где были старпом и боцман всё это время. Когда же я взошла на порог, Барто довольно заботливо пытался усадить на скамью практически уснувшего Уитлокка. Подоспел боцман. «Ко мне», — на автомате слетело с губ. Пока моряки транспортировали Феникса на второй этаж, считая капитанской макушкой все возможные углы, я словно во сне брела следом. Затем стянула с Джеймса китель и сапоги, помогла устроить его на скрипучей кровати и скромно присела в уголке. В голове же вновь и вновь проносилось: «Он поцеловал меня! Это правда?!». Где-то в районе солнечного сплетения образовался жгучий комок. Он то расширялся, то уменьшался, и вместе с ним танцевала и улыбка. Я не знала, куда себя деть. Пальцы то и дело касались губ. Сердце задавало беспорядочный темп. Не знаю, сколько времени прошло. Мозг протрезвел, лишь когда комнатушку поглотила ночная тьма. Я встрепенулась, как потревоженная птица. Джеймс сладко сопел, подложив ладонь под голову. Снизу доносились звуки обыденного портового вечера.

Что это было? «Я скучал». Неужто вот так просто всё вернулось на круги своя? Или же это игры сдобренного алкоголем капитанского разума? Что, если какой-то тайный запрет, не дававший Джеку меня вспомнить, проела трещина, и тот короткий миг я видела прежнего кэпа?