— Упрёк?

— Сожаление. Всё почти получилось.

— Что ты хочешь этим сказать? — Уитлокк глянул на него из-под бровей.

Джек посмотрел сначала на него, затем на меня и раздраженно выдохнул.

— Зная, что мой друг Инь Янь не смог бы прожить в том благоденствии в одиночку, я и взял тебя с собой. Ты взболтнула лишнего, как я и планировал. Он, как я и планировал, поспешил доложить своим богатым приятелям в городе о капитане Джеке Воробье и незнакомке, что-то разнюхивающих здесь. Затем, следуя моему плану, ты бы отправилась к господину Смоллу — в образе святой девы, монашки, — но он, смышленый малый, знающий, что ты не та, за кого себя выдаешь, позволил бы себе поймать тебя. Далее, дабы восполнить чувство уязвлённого самолюбия и жажду превосходства, он бы решил побеседовать с тобой. Не боясь ничего, он бы раскрыл всё то, что мы хотим узнать, даже спрашивать бы не пришлось. Видишь ли, человеку, хранящему великую тайну, иногда нужно выговориться. Женщины привлекают мужчин. Тем более женщины в беде. Собственно, появление другого спасителя не испортило план, а даже дало время побродить по тому славному домику, — рассудил Воробей, хвастаясь золотым кубком, что всё время прятал за пазухой.

— Ты бы отправил меня к нему на растерзание?! — возмутилась я.

Джек закатил глаза.

— Не волнуйся, я был бы рядом. — Скользнув по мне взглядом, кэп развёл руками. — Итак, в чём же я ошибся? — самодовольно улыбнулся пират.

— Ты не спланировал одно, — заметил Уитлокк, — что Смолл решит ловить тебя не в одиночку, а позовёт на помощь командира стражи. — Я стыдливо отвела взгляд, полагая, что ловить пришли, возможно, именно Феникса. — И теперь вся королевская рать против нас.

Воробей расцвёл спокойнейшей улыбкой.

— Кто сказал — вся? — Он явно наслаждался чувством превосходства. — Нам же надо как-то выбраться из города, смекаете?

Я устало выдохнула и привалилась к решетке. Капитанское спокойствие утихомирило скоростное биение сердца. И всё равно что-то противно-назойливое не давало покоя. Джек деловито протирал кубок, Уитлокк разминал ушибленную ногу. Повозка одиноко катила по брусчатке. Кроме возницы, хмуро погоняющего лошадь, охраны не было, что ещё раз подтвердило уверенность Джека Воробья: всё идёт по плану. Наконец, миновав мост, наш роскошный экипаж затрясся по проселочной дороге. Затем под копытами лошадей вновь застучал камень, и повозка резко стала, заставляя всех троих впечататься в стенку. Джекки улыбнулся одной стороной рта и упрятал кубок обратно. Лязгнули цепи снаружи, щёлкнул замок, заскрипели петли. Дверцы открылись, подставляя нас под шесть штыков.

— С приездом, — гаркнул огромный солдат, держащий ключи. Позади него, ехидно улыбаясь, извозчик развёл руками.

— Дважды на те же грабли, — тихо проговорила я на ухо кэпу, пока мы выбирались наружу. — Стареете, капитан.

Я словно бы знала, что так и будет, поэтому без лишних эмоций проследовала в тюрьму, где за нами троими захлопнулась решётка камеры. До рассвета оставалось совсем немного времени. Остаток ночи провели молча. Сна не было ни в одном глазу, а на жаркие споры не было ни сил, ни желания. Каждый хмуро сгорбился в своём уголке, роясь в хаосе мыслей.

Едва первые лучи солнца сверкнули сквозь решетку, с грохотом отошли засовы. Спустились караульные, каждому туго связали руки спереди и в молчании удалились.

— Плохо дело, да? — как-то безнадёжно прошептала я, увидев, как переглянулись пираты.

— Похоже, им достаточно наших подвигов, чтобы повесить, — оптимистично отозвался кэп.

— О! Это они ещё моего клейма не видели! — нервно усмехнулась я.

Ко мне обратился любопытный взгляд карих глаз.

— Всякое бывало. — Вздохнув, я зубами приспустила перчатку. Ещё совсем недавно богатое платье теперь выглядело так, будто его истоптал табун лошадей, а от причёски остались лишь распавшиеся пышные локоны.

Джеймс вдруг резко вскочил и злобно зашвырнул деревяшку носком сапога. Он глянул в крохотное окно, пальцы впились в решётки. «Эх, сразу видно, новичок, — ухмыльнулся кто-то во мне. — Впервые к смерти готовится. Мне-то не впервой. Каждый раз одно и то же…» Я тряхнула головой, отгоняя мысли. Любые.

Вскоре вновь вернулись солдаты, только в этот раз во главе с командиром. Он остановился у входа, на ступенях: «Выводите их». Максимально «бережно», словно пытались вытрясти из нас душу раньше палача, солдаты поволокли нас к выходу, а затем тёмным унылым коридором, пахнущим смертью, на площадь. Там, подгоняемые громкими криками, плотники заканчивали сколачивать виселицу. Светлое дерево чётко выделялось на фоне серых стен форта. Неспешно подтягивался народ, поглядывая на действо с таким видом, будто цирк приехал к ним уже в десятый раз. Тот служилый, что держал меня, похоже, изрядно волновался — пальцы больно впивались в руку, по лицу его катились крупные капли пота. От запаха мне стало дурно, и с какой-то отрешённостью я проговорила:

— Не волнуйтесь. Это довольно быстро и скучно, поверьте мне. — В этот миг я ненавидела себя за это: за то, что не рыдаю, не бьюсь в истерике, не умоляю пощадить, а спокойно взираю на строительство эшафота. Чёртов адреналин!

Солдат ещё больше испугался моих слов, но, к счастью, плотники окончили работу, и процессия двинулась к виселице. Я шла меж мужчин, совершенно отрешённая от мира. Меня ничто не беспокоило — ни чья жизнь, — пока туфли не коснулись свежевыструганных ступеней. Глаза цепким взором прошлись по площадке — огромный рычаг, общий люк, палач немалых габаритов и бушующая толпа внизу. Люди словно озверели, едва увидев горстку несчастных, чья участь просто хуже их. Судья задерживался, а какой-то щуплый малый только начал завязывать вторую петлю, поэтому нам любезно предложили подождать. Острые штыки упёрлись в спину, напоминая, насколько всё плохо.

Карие глаза Джекки шустро носились по двору форта, примечая малейшие детали. Однако пока капитан лишь нервно переминался с ноги на ногу.

— Ну как, всё ещё идёт по плану? — прошипела я в его сторону. Вряд ли кого-то бы смутило громкое высказывание, просто мне нужно было как-то скрыть свой страх. Скорее, даже ужас. Мозг отпустил «вожжи», и теперь адекватное, может, не совсем, но совершенно безразличное «я» сменила истеричка на грани фола.

Толпа внизу разгорячено шумела, как стая диких обезьян. Каждый тыкал пальцем и считал гражданским долгом подобрать комплимент пообиднее. Судья лениво спускался по каменной лестнице, ведя светскую беседу с командиром. Тот был доволен, как сытая гиена. Во всяком случае, смеялся довольно похоже. В Джека с хрустом прилетел початок кукурузы.

— Большое спасибо, — крикнул он, за что получил в живот тухлой рыбой.

Я закатила глаза и судорожно вздохнула. Чуть впереди надо мной болталась петля на светлом бревне. Туго связанные руки замлевали всё больше, кончики пальцев приобрели синеватый оттенок. Если дело пойдёт так и дальше, эта синева больше не будет беспокоить разум.

Справа Уитлокк спокойно обводил взглядом радующуюся толпу. Дорожка крови на его губе превратилась в багровый рубец. Либо Джеймс относился слишком философски к вопросам жизни и смерти, либо сумел абстрагироваться и спокойно принять свою участь.

Это было не для меня. Судья, наконец-то, спустился вниз и теперь пробирался сквозь толпу, вслед за командиром, грубо расталкивающим людей. Тело тут же охватила крупная дрожь, словно бы сквозь меня пропустили постоянный ток вольт эдак под тысячу. Я обернулась к Джеку и срывающимся голосом вскрикнула:

— Ну, гений, что дальше ты намерен делать? — Но в ответ мне прилетел быстрый взволнованный взгляд. Интересно, какая это по счёту казнь Джека Воробья?

Как вдруг в разуме словно взорвалось хранилище боеприпасов. Быстрым взглядом смерив расстояние между эшафотом, судьёй и воротами, набитую битком площадь и солдат, прижатых публикой к стенам, я яростно зашептала:

— Джек! Исла-де-Лагримас!

«Что?» — взглядом переспросил кэп.

— Ты рассказывал мне!