Пират слегка развёл руками.
— Если речь о моей душе, боюсь, вынужден буду отказать тебе, дорогая…
— Что бы ни случилось завтра, при встрече с ней, не вмешивайся. — Его брови скукожились у переносицы. — Пообещай, пожалуйста, Джек.
Кэп двинул нижней челюстью из стороны в сторону.
— Звучит не очень… — рассудил он. — В чём дело? Знание женской натуры намекает, что ты чего-то не договариваешь, мисси.
— В моей голове это звучит пугающе, а на деле весьма сомнительно. Скажем, причуды женской интуиции, — с тщедушной улыбкой отмахнулась я. — Ты можешь мне довериться и пообещать, что не вмешаешься несмотря ни на что?
— Ммм, это шантаж? — просиял Воробей.
— Возможно, — пожала я плечами. — Не очень благородно, зато…
— Действенно, да, — закончил Джек, затем задумчиво почесал скулу. — Что бы ни произошло, говоришь? Хорошо, идёт. — Я вперила в него требовательный взгляд. Капитан отчётливо кивнул. — Так и быть, мисс, даю слово пирата, что не вмешаюсь в то, о чём понятия не имею.
Я благодарно улыбнулась и вновь посмотрела в темноту впереди, где должны были сливаться море и небо. На душе вроде полегчало, но отчего-то думалось, что ненадолго. Джек Воробей пристально наблюдал за мной с проблесками хитрецы в глазах.
— Завидую тебе, — я закачала головой, — ты так спокоен, будто завтра мы прибудем на Тортугу, а не к испанскому острову на встречу с обозлённой на тебя и всё пиратское отродье женщиной, которая через магию вуду может сотворить с тобой, что угодно.
— Если бы хотела и могла, уже бы сделала. Значит, либо не может, либо не хочет, что более вероятно, — с физиономией опытного философа вывел кэп. Затем, перегнувшись через фальшборт, несколько секунд глядел, как волны ныряют под киль. — К тому же ну что самое страшное может произойти?
— Ты можешь умереть, — безрадостно отозвалась я.
— Да, это неприятно, конечно… — спохватился Джек, выровнявшись. — Да брось, — глаза его ярко сверкнули, — Анжелика так не поступит. Ей нравится забавляться, играть и растягивать удовольствие и пытку. К тому же она всё ещё что-то чувствует ко мне… — Кэп медленно обернулся ко мне и с натянутой улыбкой шепнул: — Гхм, это я зря сказал…
Я положила руки ему на плечи и несколько раз кивнула.
— Я в тебе не сомневаюсь. Ты сильнее её.
— Тогда что не так? — не унимался Воробей. — В твоих глазах нет ни грамма ожидаемой решимости и, надо полагать, злости.
— Я просто устала.
К острову, название которого я нарочно гнала прочь из памяти, прибыли ранним утром. Собирался отряд из доброй трети команды. Вооружались как перед взятием крепости, а настроения всё же царили бодрые. Я натужно тянула улыбку, особенно на глазах Джека, которого до последнего сторонилась, боясь, что он всё-таки раскусит меня, как очередной орешек. Кэп, конечно же, что-то подозревал и при этом виду старался не подавать, с будничной лёгкостью наставляя мистера Гиббса, что оставался за главного.
— Ну что, мисс, всё готово, — задорно улыбнулся Воробей у трапа, подавая руку. Я коснулась его ладони, затем одёрнула руку, хватаясь за собственное запястье.
— Ещё кое-что… — Я рысцой кинулась в каюту, а, когда вернулась, взгляд Джека так и не изменился: был скептично заинтригованным. Двумя руками я усадила треуголку ему на голову и одобрительно кивнула: — Так-то лучше. — Кэп подвёл глаза кверху, глянул на меня, изогнув бровь, и промолчал, только губа дёрнулась. А я, как ребёнок, радовалась глупой мелочи: в видении Воробей был без треуголки, и, быть может, такое незначительное изменение повлечёт за собой более важные. Хотя нутро грыз реалистично настроенный зверь, напоминал, что куда скорее придётся действовать самой, чем надеяться на разрешение конфликта третьей всемогущей силой.
На берег выбраться оказалось непросто: сапоги скользили по покрытым водорослями булыжникам, лодка сильно раскачивалась на волнах, а ветер с земли порой чувствительно подталкивал в плечо, нарушая и без того хрупкое равновесие. После того как я минуты три таращилась в компас невидящим взглядом, Джек отобрал его и уверенно двинулся в густые джунгли. Рубашка на спине не успела взмокнуть, когда под ноги попалась тропинка, едва заметная, круто уходящая вверх по склону. Лес был пропитан влажной духотой, дышалось тяжело. Я механически переставляла ноги, взгляд плыл по спутанной растительности вдоль дорожки. Порой подошвы скользили по влажной почве, и тогда в спину прилетал дружеский толчок от Билли Ки. Шпага вознамерилась набить синяк на зажившем колене. Мысли, что хаотичной каруселью кружили вокруг «воспоминаний о будущем», внезапно свелись к одной-единственной, будто весь поток хлынул в лейку: «Как же хочется пить!». Не успела я собрать в лёгких достаточно воздуха для просьбы, карусель мысленная превратилась во вполне реальную: лес замельтешил, затанцевал, пошёл волнами, вырывая из лёгких кислород и пихая в желудок отвратительной чувство тягучей тяжести.
— …Да вроде живая, — пробился чей-то голос сквозь гулкую стену.
— Отчего вы, дамы, так любите падать в обморок? — с сочувственным умилением поинтересовался Джек Воробей, когда разлепились мои веки. Медленно прорисовывалось окружение, но кэп всё ещё оставался в фокусе и, слегка прищурившись, подал руку.
— Оттого, что не так толстокожи, как вы, мужчины, — натужно парировала я, поднимаясь. «Вот чёрт!» Джек ответил снисходительной улыбкой.
В голове навязчиво гудело. На весь дальнейший путь я не обращала ровным счётом никакого внимания, вцепившись взглядом в белую рубаху Воробья. С каждым преодолённым ярдом сердце заходилось сильнее: то сжималось от страха из-за осознания реальности происходящего, то стучало громко и отчётливо, ускоренное не только адреналином, но и внезапно пробудившейся решительностью. Желание отсрочить неминуемый момент сменялось острой необходимостью быстрее со всем покончить, проглотить горькую пилюлю и забыть, а затем вновь накатывала волна обессиливающего страха. Но все спорные чувства разом выветрились, едва прозвучала команда: «Привал всем!». Тропа вывела нас к пятачку с пожухлой травой, что подступал к обрыву.
Я приблизилась к пропасти. Взгляд бегло пробежался по растительности на другой стороне и резко нырнул в туманную бездну. Вот мы и у края пропасти. Снова. Сделаешь шаг, рухнешь сам и утянешь другого. У меня был план — сомнительный, повязанный на вере в то, в чём нельзя быть уверенным.
Билли опасливо подступил к краю, быстро глянул вниз и протянул:
— Да, не хотел бы я туда упасть.
— А разве есть другие желающие?
Камень из-под сапога бесшумно растворился в пропасти. Желающих не было, и, глядя вниз, отсчитывая последние минуты ожидания, я твёрдо обещала себе, что их — вольных или не вольных — не появится, не по моей вине. Руки горели огнём. Я закрыла глаза. До мельчайших, последних уцелевших в памяти подробностей то ли вспомнила, то ли представила, что происходило, будет происходить дальше. Провела пальцами по сухому рубцу на ладони. Попыталась унять нарастающий в голове шум крови. Захрустели ветки, донеслись гулкие отзвуки голосов, зашуршала сухая трава под ногами встрепенувшихся пиратов. Я открыла глаза, зажмурилась, глянула в пропасть и обернулась к джунглям.
Пираты замерли готовой к обороне шеренгой. Джек чуть впереди внимательно приглядывался к густой зелени. Я медленно двинулась к нему, просочилась меж широких спин, прошла дальше, опережая капитана, и обратила взгляд к пальмовым кустам. Свистнул воздух, листья опали. Сверкнуло широкое лезвие мачете, его блеск отразился в чёрных глазах турка. Юсуф, я помнила, за ним ещё трое: все суровые, молчаливые, собранные. Наконец над зеленью проплыло воздушное перо на шляпе. Под лопаткой скрутилось что-то неприятное.
— Вот. Те, кто прибыли на остров, — доложил Юсуф.
Анжелика кивнула, останавливаясь в ярде от кромки леса и обводя пиратов изучающим взглядом. Я думала, что заговорю, сделаю хоть что-нибудь, едва её завидев, но тело будто оцепенело, как на кнопку нажали. Всё, что она говорила, сверкая глазами, посвящая Джеку хищную горячую улыбку, доносилось, словно из-под стеклянного купола, гулко и неразборчиво. Вдруг меня точно толкнул кто-то невидимый, переставил ноги на два с половиной шага вперёд, уложил руку на эфес и заставил ощутить жар собственной крови. Всё пространство сомкнулось до трёх человек, единственно важных во всем спектакле.
