— …что такого? — праведно возмутился голос Воробья, едва я вернулась к окну особняка. — Предлагаете мне расстаться с жизнью из-за вас двоих? Нет, благодарю, один раз уже попробовал. Повторения не хочу.
— Да как ты можешь? — воскликнула Элизабет с надрывом.
— Хей, мсье, — Воробей старательно игнорировал поднявшийся шум и подошёл на несколько шагов ближе к Деруа, — может, сменим обстановку… Все эти крики… Так нервирует, знаете ли… Как у вас говорят, устроим тет-а-тет?..
Деруа только и успел, что открыть рот. Взрыв на складе прогремел с такой силой, точно на его месте взорвался линейный корабль, доверху забитый порохом. Ударной волной выбило стекла и в клочья разорвало контроль над ситуацией. Пираты времени даром не теряли. Уж явно Астор Деруа отбирал к себе людей толковых, но оказалось, в поднявшейся суматохе бравые солдаты, что за минуты захватили корабль, беспомощны: у ребёнка конфету отобрать сложнее, чем у них ружья. Я благоразумно заткнула уши. Пальба и звон клинков стихийно перемещались к выходу, затем что-то загрохотало, и голоса отдалились. Одолев часть охраны, пленники со всей прытью, какой их одарила природа, помчались обратно в бухту, видя в море единственное спасение. Астор Деруа высунулся из окна на другой стороне дома и разразился грозной тирадой вслед солдатам, что с лошадиным топотом бросились в чащу. У дверей комнаты толпилось несколько офицеров. Капитан обернулся к ним и активно замахал руками, отдавая приказ, и, судя по часто и громко выплевывающимся буквам «р», повиноваться следовало немедля. Тем временем я обошла дом с обращённой к бухте стороны. Буквально через секунду, придерживая треуголки, на порог вывалились раскрасневшиеся служилые и, позвякивая оружием, поспешили к складу.
Тенью я проникла в опустевший дом. Комнаты шли одна за другой. В кабинете оставался лишь один солдат, явно чувствовавший себя крайне неуверенно в обществе командира. Деруа отошёл к столу у окна, звякнул хрусталь, и тихо шаркнула половица под сапогом. Левой рукой я подхватила первое, что попалось — чей-то носатый кучерявый бюст. Охранник только слегка повёл головой перед тем, как, гулко охнув, мешком опасть к моим ногам. Выучка французского вояки сработала превосходно: Астор Деруа молниеносно обернулся, хватаясь за оружие и при этом не выпуская стакан с коньяком. Но я была к этому готова, и острие шпаги коснулось его горла ещё до того, как рапира наполовину покинула ножны. Француз замер, слегка отклонился назад. В меня впился холодный и оттого обжигающий взгляд. Взгляд презрительный и неверующий. Я плавно переступила бессознательное тело солдата.
— Знаете, из довольно близкого знакомства с капитаном Барбоссой, помимо стойкого раздражения, можно вынести полезные уроки, — спокойно заговорила я. — Например, если идёшь на встречу с заведомо сильным противником, имей при себе преимущество. В данном случае — это шпага у вашего горла, вернее, жабий яд на лезвии.
— Пришли убить? — с абсолютным равнодушием спросил капитан Деруа. Из-под черных затянутых на затылке волос выскользнула капля пота и застряла в обожжённой порохом брови. Француз настолько демонстративно исходил хладнокровным спокойствием, что я не усомнилась — он меня узнал, однако, не до конца зная, чем располагает противник, не торопился опережать события.
Я качнула головой.
— Поговорить. Для начала. — Серые глаза недоверчиво глянули на приставленный клинок. — Это лишь гарант того, что разговор состоится… и без свидетелей. Уж не обессудьте. У нас не так много времени, так что перейду сразу к делу. Я хочу, чтобы вы отступились. От всех. И их…
Деруа издал сиплый звук, что в его лице означал смешок.
— Прежде чем говорить о подобном, вы должны меня чем-то заинтересовать. Какая мне от этого выгода? Что я получу взамен?
Я кивнула с искусственной улыбкой.
— Свою жизнь. И камень.
— Камень? — сухо переспросил француз и развёл руками: — Но я и так его получу.
— Лишь половину, — поспорила я, поведя левой рукой. — А я говорю о целом, воссоединённом артефакте.
Деруа раздражённо подвёл глаза, но даже при этом его цепкий, точно колючий плющ, взгляд ни на мгновение не упускал меня из виду.
— А с виду и не скажешь, что вы верите в сказки о магических камнях…
— Вроде того, что мы нашли в центре Мёртвых вод, Дьявольского треугольника? — саркастично уточнила я. — Эта легенда оказалась весьма реальной.
Француз мгновенно оживился, всем телом подался вперёд, теряя контроль над самообладанием, так что я едва успела отвести шпагу в сторону, чтобы он раньше времени не насадился горлом на клинок.
— Вы видели его? Эфир? Какой он? — жарко спрашивал он, пожирая меня взглядом.
«Чёрт, да он одержимый!» — мысленно воскликнула я, глядя в его подсвеченные лихорадочным жаром глаза. Казалось, потяни я время ещё немного, и Астор Деруа до смерти изойдёт от нетерпения.
Ответ прозвучал неспешно, чётко, давая прочувствовать каждое слово:
— Синий, как океан. Чистый, как море. Мощный, как сама стихия.
Несколько секунд Деруа молча глядел куда-то сквозь меня, будто пробуя мои слова на вкус или примеряя к ним образ, что засел в его голове. Потом, словно бы очнувшись, он продолжил в прежней деловой и сдержанной манере:
— Всё равно найти его невозможно.
— А если я скажу, что знаю того, кто укажет путь?
— Человеку такое не под силу, — настаивал Астор.
Я неоднозначно повела глазами, губы скрасила лёгкая интригующая улыбка.
— Разве кто-то сказал о человеке?
Деруа кашлянул, поджимая губы.
— Вот, значит, как. Намереваетесь отыскать вторую часть, — констатировал он незаинтересованным тоном.
Я кивнула.
— И для этого сумасшедшего предприятия мне как раз-таки и нужен: непотопляемый корабль Тёрнера, смекалка Воробья и упорство Уитлокка.
Демонстративно игнорируя приставленный к горлу клинок, Астор Деруа неспешно поднёс бокал к губам, помедлил, сделал большой глоток и только потом качнул рукой, оживившись.
— Я вас узнал. Мышонок, что жался к окну в каюте англичанина. — Так и подмывало расхохотаться ему прямо в лицо. Его губы искривил противный оскал. — И, похоже, мышонок стал крысой. — Словно бы с удовольствием наблюдая мгновенно ожесточившийся взгляд моих глаз и вряд ли полагая, что в ту секунду я борюсь со жгучим желанием обагрить шпагу заморской кровью, француз миролюбиво проговорил: — Ну, полно, мадемуазель. Думаю, мы поняли друг друга. — Я подвела глаза к верху, раздражённо фыркнув. — И всё же, — серые глаза сузились, — что мешает вам убить меня прямо сейчас?
Вместо дерзкого «Уже ничего» и следующего за ним смертельного удара, я охотно пояснила:
— Думаю, вам известна истина: враг моего врага — мой друг. Убей я вас, и они продержатся в команде от силы несколько дней — до первых слухов, а потом разбегутся как тараканы, попутно сплетя пару заговоров. В данном случае вы, мсье Деруа, необходимое зло. Пока эти пираты ненавидят вас больше, чем друг друга, они будут действовать сообща.
Деруа несогласно выпятил нижнюю губу.
— Un moineau dans la main vaut mieux qu’une grue qui vole. Я знаю, что камень у одного из вас, здесь — половина он или нет. И вы предлагаете мне отказаться от реального в пользу многообещающих россказней? Зачем мне идти у вас на поводу?
— Вы собрали их, навязали свои условия, гордитесь тем, что нацепили узду на самых непокорных. Но это лишь иллюзия. Эти люди, поверьте, не те, кто позволит превратить себя в марионеток. Вы думаете, у вас всё под контролем. Но рано или поздно марионетки сорвутся с нитей и обернутся к кукловоду. Вы управляете ими лишь потому, что они вам это позволяют. И конец этому всё ближе. — Наконец я опустила шпагу. — Вы примете моё предложение — или пиратская песнь станет вашим реквиемом.
Деруа глубоко задумался, не сводя с меня изучающего взгляда. Стакан в его руке слегка покачивался, гоняя коньяк по хрустальным стенкам. Я начала опасаться, что француз лишь тянет время, и покрепче сжала шпагу, но Астор отчётливо кивнул:
