С тенью довольной улыбки на лице я изогнула бровь.
— «Человек не откроет», так? Это не единственный верный перевод. «Человек»? Или же более близкое «мужчина»? — Лица пиратов озадаченно потускнели. — Не беспокойтесь, я нейтрально отношусь к тому факту, что ещё долго женщин не будут считать за людей. — Пираты и не думали переживать. — Итак, чем отличается мужчина от женщины?
Физиономия Джека Воробья растворилась в лукавой улыбке.
— Ну, — протянул кэп, — много чем, дорогая. — Бесстыжий взгляд прошёлся по моей фигуре.
Я фыркнула, закатив глаза.
— ДНК. — Барбосса собрал лоб глубокими складками, Уитлокк поднял непонимающий взгляд. — Кровью.
Я продемонстрировала замотанную повязкой руку. Повисло задумчивое, недоверчивое молчание. Через несколько секунд Джек-таки не стерпел.
— Это всё, конечно, очень интересно, но, может, откроем наконец эту чёртову шкатулку? — сквозь зубы протараторил он.
Мы обступили сундук: Воробей напротив меня, справа Уитлокк против Барбоссы. Петли на шкатулке оказались со стороны Феникса, и общим молчанием право открыть ларец досталось именно ему. В пролом из тоннеля вывалились матросы и несдержанное восклицание Барто: «Якорь мне в печёнки! Открыли!». Позабыв про суеверия, пираты затопали к нам. Джеймс осторожно коснулся пальцами правой руки резьбы, легко поддел край и медленно поднял крышку. Затаив дыхание, капитаны склонились над сундуком. Их взгляды одновременно оказались такими разными и похожими. В глазах Барбоссы, сокрытых подозрительным прищуром, угадывалось крайнее сосредоточение и отблески чистейшей пиратской решимости, как положено, эгоистичной. Уитлокк внешне был спокоен, что не удивляло — Феникс славился умением держать себя в руках; на яркой голубой радужке плясал огонь факела, так не кстати завораживая. Глаза Джека Воробья походили на волшебный калейдоскоп: в них отражалось столько всего, но при этом так мимолётно, что истинные эмоции пирата можно было только угадывать. Единственное, что всё ярче разгоралось в капитанских взглядах, — неоправданное ожидание. Пираты поочерёдно отрывались от шкатулки и бросали друг на друга сомневающиеся взоры, пока Джеймс первым не прервал тяжелеющее молчание:
— Он…
— Обычный. — Воробей разочарованно приподнял губу и, вытянув шею, заглянул в углы сундука.
Подоспели остальные, нерешительно притормозили на почтительном расстоянии. Капитаны словно ждали чего-то, буравя серьёзными взглядами содержимое шкатулки — крупный, прозрачный, чистый, но с виду, и правда, вполне обычный лазурный сапфир. Не было у него какой-то особенной формы или огранки, равно как не было того сияния и той глубины, что поглотила меня. То, что я видела первый раз, могло называться Эфиром Власти, этот же камень побуждал множество вопросов и подозрений о подмене.
Порез на руке заныл болью, но я всё равно потянулась к камню. Звякнуло, шеи коснулось остриё сабли, послышалась возня. Ладонь зависла над шкатулкой. Взгляд поднялся с медлительным недоумением, я осторожно обернулась к Барбоссе. Именное его клинок касался горла. Левой рукой шкипер держал под прицелом Воробья: тот только слегка отклонился назад и приподнял руки. Гектор вполне считал себя хозяином ситуации, несмотря на шпагу Уитлокка у собственного горла.
— Ты коснулась его? — покосился на меня капитан «Мести».
— Только собиралась, — выговорила я, убирая руку.
Барбосса промолчал. Веснушчатое морщинистое лицо покрылось непроницаемой маской.
— Опусти, — требовательно произнёс Уитлокк.
— А то что? — оскалился Гектор.
— Я быстрее.
— Но она всё равно будет уже мертва, — разбил он аргумент Феникса.
Джек Воробей наблюдал за происходящим с праздным любопытством. Забурлил искусственно сдержанный спор. Матросы застыли в нерешительной готовности следовать приказам. Я опустила глаза. Взгляд заскользил по холодно поблёскивающему клинку, задерживался на царапинах и редких крохотных сколах, достиг гарды, перебрался через неё и вернулся вдоль зазубренного лезвия к острию.
Мир содрогнулся. Гудящий порыв потушил огонь внизу. Сабля царапнула кожу.
Я метнула в Джека Воробья испепеляющий взгляд. Пока Феникс с Барбоссой развлекались словесной дуэлью, кэп решил не церемониться и взял шкатулку.
— Ты как ребёнок! Вечно всё хватаешь! — накинулась я на него.
Воробей воровато глянул по сторонам, под усами сверкнул опасливый оскал.
— Да, пожалуй, не стоило… — обронил пират, придавленный разгневанными взглядами. Под ногами чувствовалась мелкая дрожь. Качнув головой словно в сомнении, Джек быстрым и аккуратным движением водрузил шкатулку на законное место. Все затихли, боясь дыхнуть лишний раз. Барбосса зажмурился, прислушиваясь. Толчок повторился, охнули несколько голосов. Где-то далеко загрохотало что-то массивное. Из непроглядной темноты под потолком с треском обрушился гигантский сталактит. — Оу, нет, не работает, — засуетился Воробей. — Тогда, — хлопнула крышка, пират подхватил ларец, — бежи-и-и-им!
Замельтешили огни, затрещали истеричные крики. Пещера загудела, задрожала. Каменная спираль точно извивалась, выскальзывала из-под сапог. Пятьсот семьдесят три шага до выхода. Шатало из стороны в сторону, как при шторме, ноги цеплялись, спотыкались. На мгновение панику перебило хладнокровное рациональное, удирающий отряд сбавил темп: никто не хотел падать. Захрустело. Просвистел сталактит. Затем ещё один, и ещё. Каменные сосульки срывались с потолка, как при весенней оттепели. «Берегись!» — едва выкрикнул мистер Бэтч и тут же захрипел: в плечо воткнулся обломок. Крики, суматоха. Колебания становились всё сильнее, стоять было не только опасно, но уже и невозможно. Я ткнулась носом в чью-то спину, подогнулись колени. Пальцы впились в древко факела. Бойль впереди плюхнулся на живот, перевалился в темноту. Я машинально хватанула его за край рубахи больной рукой, тут же пожалела, но всё же подтянула на середину тропы. В дюйме от моей ступни вдребезги разбился каменный клык. Мы походили на деревянные мишени в тире, в которые невидимые охотники с остервенением метали копья. Ползли, прыгали, закрывались руками и скорее молились, чем пытались увернуться. Факел, сжатый в руке, подпаливал растрёпанные волосы; второй маячил где-то впереди. Вдруг толчки начали затихать, удаляться, будто великан, что отплясывал чечётку над нашими головами, вприпрыжку помчался куда-то дальше. Я подняла голову и нервно усмехнулась: пираты — кто лёжа, кто на четвереньках — рассредоточились на первых двадцати-тридцати ярдах от центра спирали. «Закончилось?» — настороженно прозвучал Барбосса. Застонали голоса, зашуршали подошвы. На головы сыпалась каменная крошка — уже не смертельная.
— Все живы? — спросил Уитлокк — эхо распылило голос, — так что я не знала, откуда.
Огонь впереди обернулся несколько раз и задрожал.
— Флойд… — мрачно отозвался кто-то, затем пламя подсветило распростёртую фигуру моряка, похожую на приколотого булавкой мотылька.
— А-а-а! К чёрту всё! — Испуганно затопотали сапоги.
И только все дёрнулись, раздался раскалывающийся, похожий на раскат грома грохот, оглушающе громкий и близкий. Машинально запрокинули головы, вглядываясь в нависающую темноту, и, скорее, слышали, чем видели, как по сводчатому потолку пещеры ползёт трещина. Зашипело — тонко и с присвистом. Зашелестела каменная пыль. Не опуская голов, мы засеменили прочь с адских кругов, всё быстрее и быстрее.
— Твою ж!..
Гигантский кусок пещерного свода рухнул точно в центр спирали. Все дружно ахнули, пригнулись. Каменная дорожка дрогнула, надкололась, низко загудела, утопая в пыли. В пролом с шумом обрушился поток воды. Я бросилась вперёд. Купол пещеры трескался, как мыльный пузырь на морозе, в щели с шипением пробивались мощные струи. Булыжник рухнул прямо передо мной. Я шарахнулась назад, отклонилась, перепрыгнула. Мелькнуло левее. Увернулась, нога съехала с края. На колени. Факел высек искры об камень, мокрая от крови ладонь скользнула по тропе, не дала опереться. Подошвы заскользили, я оттолкнулась — то ли от выступа, то ли от чьей-то ноги, и изо всех сил бросилась вперёд, выписывая зигзаги, точно дикий заяц. Галдели перепуганные голоса. Какое-то шестое чувство резануло изнутри, заставило молниеносно остановиться. Тело по инерции качнулось, и буквально в паре дюймов от глаз, над метнувшимся огнём факела, пугающе медленно — из-за разгоняющего мозг адреналина — проплыло короткое с длинным острым наконечником копьё. Взгляд зацепился за него и нырнул в темноту, а она тут же вернула — ещё одну пику, точно в сердце. Я вывернулась, копье прошло вскользь, чиркнуло по рёбрам. Я вновь побежала — пригибаясь, падая, останавливаясь, лихорадочно размахивая факелом. Кто, где, откуда — только крики. Вдруг навстречу метнулся Нисбет, прямо за его спиной бухнулся обломок породы. Пират моргнул, резво развернулся, отталкиваясь от меня рукой, и живо перепрыгнул препятствие. Я отшатнулась, отступила на полшага. Нисбет вдруг замер, будто натолкнулся на что-то. «Давай же!» — прикрикнула я. Он закачался, — руки неуклюже взмахнули, — и обернулся. У меня перехватило дыхание; глаза распахнулись до рези, челюсть опустилась в беззвучном крике. Из его горла тянулся захлёбывающийся хрип, глазные яблоки таращились так сильно, будто их что-то выдавливало изнутри. Окаменевшие ладони потянулись к копью — под острым углом оно воткнулось под нижними рёбрами. Нисбет чиркнул по деревяшке ногтем и завалился в темноту. Машинально рука метнулась следом — но ухватила только воздух.
