— Прыгать? — изумилась я, поняв пиратские намерения. — Ты серьёзно? — К Воробью обратился крайне скептический взгляд.

Капитан «Жемчужины» отмахнулся движением левой брови.

— Прошлый раз же сработало, — всё же добавил он прежде, чем сигануть в воду.

Бурный поток тут же подхватил его и играючи понёс вперёд, к тонущей в густой растительности полной неизвестности.

«Прошлый раз? Что?..» На раздумья карт-бланш не выдавали, и я прыгнула следом. В первые секунды из горла вырывалось лишь нечленораздельное возмущённое фырканье, намешанное из визга от холода и шипения от боли — казалось, на теле не осталось и клочка без ссадин. Река оказалась достаточно глубокой, чтобы не биться ногами об дно и не тонуть под тяжестью намокших сапог. Поток нёс уверенно, но, приложив усилия, можно было выбраться на берег. Вода приятно холодила кожу, успокаивала саднящие места и смывала недельную грязь, пот и вонь, что причиняли куда больше страданий. Стоило только подумать, что такая манера сплавляться по реке весьма неплоха, как течение ускорилось, забурлило, садануло меня коленом о камень и сбросило с высоты водопада. Вынырнув из-под потока, я сперва даже потеряла дар речи: на этом месте река резко меняла темперамент и флегматично устремлялась широкой лентой к морю, которое больше не было случайным клочком, мелькнувшим среди бесконечной листвы. Никак не верилось, что после стольких пробежек, прыжков, падений, ударов и постоянного пребывания в роли затравленного зверька, мы наконец-то достигли нашей цели. Не сводя глаз с лазурных далей, я погребла к берегу. Обрадованный взгляд не сразу приметил мокрого и злого Джека, что-то лихорадочно выискивающего у водопада. Поняв, что пират никак не может найти собственный сапог, я не удержалась от хихиканья — самую малость злорадного, и с губ слетело едва слышное: «Карма, друг мой».

— Чего это ты такая довольная? — устало поинтересовался Воробей, наконец выбираясь на берег с сапогом подмышкой.

Я сдержала смех и обернулась к морю.

— Мы добрались.

— Ещё нет, — оборвал кэп.

К счастью, его безрадостный настрой не оправдался. Единственной живой душой, повстречавшейся на берегу, стала морская чайка, проводившая нас долгим подозрительным взглядом. От моря пахло свободой. Его ли волей мы оказались на острове или в этом виноваты иные силы, чувство родной стихии всколыхнулось и во мне. Мы бодро шагали на восток — река освежила и прибавила сил, — и волны тут же скрывали наши следы. Когда на горизонте показались черные зубья скал, шаг сам собой ускорился, а в голове закипел котёл мыслей. Добрались ли ночью остальные? Все ли спаслись? Не выследили ли их аборигены? Сможем ли мы тогда отыскать убежище? Быть может, пираты решили не засиживаться на месте?..

Гигантские булыжники громоздились друг на друге, подобно остову стены, что некогда возвели древние великаны. Я прыгала с камня на камень, вслушиваясь в рычащее бульканье волн между ними. Начался отлив, море отступало, вскрывая обёрнутые водорослями мегалиты. Кривая полоса вулканического песчаного пляжа врезалась в горбатую, выщербленную и вылизанную волнами, оконечность горного хребта, словно бы тянущего к воде каменную руку. Дальше пути не было. Мы остановились в растерянности, прошлись взад-вперёд, пытаясь скорее угадать, чем увидеть какой-либо знак долгожданного убежища. Не успело разочарование полноправно расправить плечи, откуда-то донёсся тихий свист. Джек завертелся волчком, я вцепилась в шпагу, взгляд вперился в побитый штормами щит джунглей.

— Эй, сюда!

За нашими спинами, среди камней, перекрывающих берег, мелькнула рука раз-другой, исчезла, а затем уже со стороны моря объявился ухмыляющийся Нисбет и по-хозяйски распахнул объятья.

— Спасибо, что добрались, — вместо приветствия выдал пират, оглядывая нас оценивающим взглядом.

— Отпала необходимость нас искать? — иронично улыбнулась я, взбираясь на пористый булыжник.

В ответ донеслась усмешка, искусно задевшая самолюбие.

— Нет, — протянул Нисбет, — вы принесли мне десять золотых выигрыша. Всё-таки прав был капитан Барбосса.

Кэп Воробей отделался презрительным фырканьем. Я же решила не тратить больше силы на уточнение нюансов и словесные дуэли, сгорая от желания поскорее оказаться в безопасности, среди друзей, спокойно выдохнуть и позволить сердцу убраться из горла. Нисбет молча вёл нас к убежищу, но и без его ехидных пояснений стало ясно, что нам с Джеком сегодня крупно повезло: отливная волна радушно открыла проход к укрытию, который сами бы мы вряд ли отыскали. Каменные ступени ещё не успели просохнуть, сапоги то и дело скользили, пару раз пришлось карабкаться чуть ли не на четвереньках. Наконец, мы оказались у входа в пещеру, что вдавался в море на полтора десятка ярдов.

Я тут же ослепла, перед глазами плясали яркие пятна. Уши заложило от гула голосов и вторящего им утробного эха. Ноги по инерции несли меня вперёд, за Джеком следом. Нисбет что-то выкрикнул в глубину про удачную ставку: отозвались кашляющим гоготом.

— Приятно видеть, что удовольствие убить тебя всё ещё предоставляется мне, — гостеприимно оскалился Барбосса, ковыляя навстречу Воробью.

— Брось, Гектор, — мгновенно парировал тот, — убив меня, ты и сам вскоре помрёшь от скуки. — Одноногий пират подавился хриплым хохотом, покачивая головой. Похоже, эти двое, и правда, рады были друг друга видеть.

Едва взгляд прояснился, ловя в фокус пламя костра, глаза заблестели, лихорадочно мечась в поисках знакомых и значимых. Под сапоги попадались острые края камней, ноги устало заплетались, но упорно тащили в глубь пещеры. Там затеялась возня, и я с облегчением распознала седоватую макушку Барто. Затем со звоном лопнула одна из цепей беспокойства: старик растолкал спящего капитана, и Феникс резко подскочил и, спотыкаясь, поспешил навстречу. Тут уж и я не стерпела, бросаясь к нему с долгожданными объятиями. Овладевшее мною чувство не было похоже на обычную радость и умиротворение.

— Слава небесам!

— Боже, Джеймс! — Я вцепилась в него, как в последнюю спасительную и настоящую частицу Вселенной. Слишком сильно, слишком жарко, слишком искренне.

— Прости, прости меня! Я хотел вернуться… должен был!

— Нет-нет! Всё в порядке. Это к лучшему. Довольно. Это было слишком опасно. Всё хорошо. Теперь всё хорошо.

— Ты в безопасности. Всё кончено.

Джеймс повторял это снова и снова, поглаживая меня по спине. Я вслушивалась в учащённое биение его сердца и верила, с радостью верила, с наслаждением ловила каждый звук, успокоено закрывая глаза. Наконец в заверение в безопасности поверило тело и разум. Одна за другой вновь лопались невидимые цепи: страх, настороженность, самоконтроль, равнодушие к боли… Как марионетка, у которой рвались нити, я — незаметно даже для себя — постепенно падала в объятия Уитлокка, упиваясь возможностью вновь побыть слабой. И Джеймс держал меня, даже когда подогнулись дрожащие ноги, и я беззвучно захныкала от калейдоскопа боли. Он помог идти — не спрашивая, не говоря ни слова, а я знала, что он ни за что не даст мне упасть.

— Туземцы. Они ищут нас. Там облава. — Последнее, на что я действительно была обязана.

Через несколько минут я уже сидела у костра, вгрызаясь в копчёную рыбу, закусывая её какими-то вязкими фруктами и запивая прохладной водой. Безыскусная снедь для оголодавшего дикого зверя, что проснулся во мне, превратилась поистине в пиршество. Я накинулась на еду, чавкая, глотая кусками, давясь, икая, словом, ведя себя как можно дальше от понятия «воспитанная девушка». В тот момент было не до стеснений и забот о манерах, к тому же пираты собрались в стороне в совещательный овал и на меня, к счастью, не обращали внимания, равно как и мне не было дело до происходящего вокруг.

Я почти расправилась со второй тушкой рыбины, когда заметила капитана Барбоссу, с интересом наблюдающего за мной сквозь пламя костра. Кусок застрял в горле. Зубы поскрипывали, жевалось с трудом. Взгляд нехотя поднялся к побитому оспой лицу старого шкипера, словно бы спрашивая дозволения продолжить трапезу.