Конгфоб кивнул на кровать.

— А что насчёт тебя?

— Я тоже буду спать на кровати.

— В таком случае я буду спать на полу. — Артит подхватил одеяло, в котором его привезли, и расстелил его. Взяв первуюже попавшуюся футболку и шорты из сумки, Арт удалился в ванную. Вернувшись в комнату спустя пару минут, он не нашёл одеяла там, где он его оставил, а полуголый младший стоял у распахнутого окна, рассматривая что-то в книге, которую держал в руках.

— Ты не будешь спать на полу, Пхи’.

— Я не собираюсь ночевать с тобой в одной кровати.

— Ты боишься того, что я могу с тобой сделать, Пхи’?

— Я тебя не понимаю. — Артит передёрнул плечами, отводя глаза.

— Не понимаешь? — Конгфоб присел на кровать, позволяя своему старшему стоять напротив.

— Ты ведёшь себя очень странно, Нонг’Конгфоб. Твои действия мало поддаются моей логике.

— Какие именно, Пхи’? Ты же сам сегодня говорил, что мы помогли спасти первокурсников.

— Да, помогли. Но то, что… — Артит умолк и отвернулся к окну, сверкая алыми ушами. В этот момент до Конга дошло, что его старший имеет в виду.

— Ты говоришь о поцелуе? — Лёгкий румянец спустился на шею. — Но ты ответил мне, Пхи’.

Артит вскинулся на это заявление и повернул голову к младшему и смущение отчётливо читалось на его красивом лице. Молчаливая пауза затягивалась и Арт отвернулся обратно к окну.

— Да. И этого больше не должно повториться!

— Неужели я так плохо целуюсь, Пхи’?

— Тебе кажется это смешным? — Артит вновь обернулся к парню, гневно вскинув брови.

— Да. Не понимаю, почему ты так переживаешь из-за какого-то поцелуя. — Конгфоб поднялся и сделал шаг вперёд. — Что тебя тревожит, Ай’Ун? Неужели ты думаешь, что я хочу так тебя унизить? Я что, похож на Пхи’Ди? Думаешь я буду принуждать тебя? Шантажировать всем, что я узнал о тебе?

Каждое слово, произнесённое сквозь зубы, накручивало Конгфоба всё больше и больше. Ярость захлёстывала его с головой. Он мог терпеть долго и много, но сейчас недоверие этого человека задело что-то тёмное в его душе. Эта тьма редко поднимала голову, но рядом с главой наставников сущность принималась бесноваться. Он схватил Пхи’ за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза, но парень вырывался из его хватки мотая головой и пряча глаза. Это подстегнуло ещё сильнее. У него не было ничего, кроме этой болезненной гордости и форы в пару лет между ними, но старший вёл себя с ним так, будто это у Конга не было ничего в этой жизни, будто ни одна тайна, всплывшая наружу за последние семьдесят два часа, не имела для него значения. Артит в его руках, но он так далеко от него. Почему он не хочет воспринимать его точку зрения? Слушать его?

— Потому что я не понимаю твои мотивы! — Арт крикнул ему в лицо и отпихнул от себя. Конгфоб был ошарашен. Оказалось, гнев настолько застлал ему глаза, что он не понял, как прокричал все свои претензии вслух. — Объясни мне! Что ты делаешь?! Для чего?!

Артит толкал его, пихал, заставлял отступать всё дальше, пока младший не упёрся в кровать и не завалился на неё от последнего сильного толчка. Старший был зол и растерян. Да, ему уже почти исполнилось двадцать два года. Да, больше десяти лет он сам отвечал за все свои поступки и промахи. Почему этот пацан постоянно выводит его из состояния покоя, заставляет проявлять те эмоции, которые он имеет право себе позволить лишь среди самых близких? Почему он делает такие непонятные личные вещи? Зачем целует его, обнимает? Для чего?!

— Чего ты не понимаешь? Что я защитить всех хочу? Тебя, наставников, первый курс!

— Но я не просил твоей защиты! Она не нужна мне!

— А что с ней не так? Почему ты стремишься оттолкнуть меня, Пхи’? Чего ты так страшишься? Зачем закрываешься в своей броне, как в раковине?

Артит захлебнулся воздухом, не зная, как ответить на эти чересчур вызывающие вопросы, и постарался отойти, отстраниться, избежать, уклониться, но сидящий на кровати Конгфоб схватил его за футболку, заваливая на себя. Старший упёрся коленом в кровать, опираясь рукой в плечо младшего в поисках точки опоры.

— Каждый раз ты пытаешься сбежать, если не готов прямо ответить на поставленный вопрос! Пхи’! Почему ты не смотришь мне в глаза? Почему отвечаешь на поцелуй, позволяешь обнимать себя, открываешь свои уязвимые стороны, а потом обвиняешь в этом? Почему ты не даёшь себе расслабляться и отдыхать до тех пор, пока эмоции не захлестнут тебя настолько, что ты их уже не контролируешь?! Ты хоть можешь себе представить, что могло произойти, если бы тебя начало отпускать чуть раньше, а рядом оказался не я, а кто-нибудь вроде Пхи’Ди?

Каждый вопрос бил как оплеуха. Неужели непонятно, что он просто не умеет по-другому? Что не имеет ни малейшего представления о том, как быть слабым? Что порой слёзы и жалость к самому себе душат его настолько, что любая слабость, которую он себе позволяет, оборачивается для него самой настоящей истерикой!

Он не понимает! Не понимает, но пытается судить меня!

Мысли парней были удивительно синхронны и одинаковы, так же, как и их эмоции, но вот выражали они их по-разному.

— Что бы ты делал, если бы мы не узнали правду? — Рука Конгфоба опустилась на талию старшего, делая его положение более устойчивым.

— До окончания наставничества осталось совсем немного… — Широкая ладонь начала мягко двигаться по пояснице, слегка её массируя. Парень не смотрел наставнику в глаза, остановившись взглядом где-то на уровне его груди. — Я бы смог избегать его достаточно долго, а потом…

Рука скользнула под футболку, заставляя Артита остановиться на секунду и подумать, хочет ли он, что бы его так касались, или пора уже в который раз указать Нонг’у его место и вспомнить, что он собирался держать дистанцию между ними.

— Потом бы он ушёл на диплом, и мы бы перестали пересекаться. — Артит гулко сглотнул и, в очередной раз теряя контроль нам своим телом, последовал за твёрдой рукой, опускаясь на чужие колени. — Твоя очередь.

— Что?

— Зачем всё это? Ты поцеловал меня, но не сделал ни единой попытки успокоить, когда случилась истерика. Ты привёз меня в свой дом, представил своей семье, практически выкрав из общежития в одном одеяле, но в то же время не позволяешь узнать о ней ничего сколь-нибудь важного. Пытаешься заставить меня подчиняться твоим смехотворным требованиям, хотя я не понимаю зачем тебе это надо… Чего ты хочешь добиться вот этим всем? — Он обвёл их рукой, показывая странную для двух чужих друг другу парней позу. — Ведь мы уже добились самого главного. Пхи’Ди больше не сможет третировать твой курс, помыкая нами, делая из нас марионеток. Так зачем же, 0062, Нонг’Конгфоб Суттирак?

Артит слегка прихватил волосы на затылке младшего, заставляя смотреть ему в глаза. Это было важно — увидеть те эмоции, которые промелькнут в тёмных глазах в момент ответа.

— Мой контроль летит к чертям, когда смотрю на тебя и вижу новую, незнакомую ранее эмоцию на твоём лице. Каждый раз на собрании мне хотелось вывести тебя, сдёрнуть эту ледяную маску спокойствия. Всякий раз, стоило тебе начать флиртовать с кем-нибудь из девушек, хотелось переключить твоё внимание на меня. Чтобы только я отражался в твоих глазах. Чтобы только мной были заняты твои мысли… С каждым днём эти желания всё усиливались, но ни одной идеи, как заставить тебя всё время находиться рядом, у меня не было. А потом появилось это видео. Во мне как будто что-то перемкнуло. Если бы Вад не взорвался в тот момент, отвлекая меня, я бы сидел под твоей дверью ещё той же ночью… Видя, как смотрит на тебя Пхи’Ди на том видео, замечая после просмотра, вспоминая о том, какие взгляды он бросает на тебя в реальности… — Артит задрожал, представляя всё то, что говорил Конгфоб, чей голос только усиливал эффект, и Конг прижал его к себе настолько тесно, насколько мог. — …я просто не смог сдержаться. Вад напомнил мне про этот обычай, а потом договорился с Пхи’Прэмом, чтобы он подыграл нам. Ты слишком эмоционален и, несмотря на все твои маски, на то, как ты подавляешь свои эмоции, мы боялись, что ты не сможешь скрыть, если будешь знать хоть что-то. Мы не рассчитывали, что Диоронг так быстро решится на какие-то меры против тебя. Но, боюсь твои предположения о том, что ты бы смог продолжать игнорировать его — ошибочны, раз его терпение кончилось так стремительно. Всё могло закончиться намного хуже. В той драке, когда я увидел, как тебя прижимают к стене старшие, не знаю, как смог сдержаться и не убить его на месте. Можешь не верить, Пхи’, но я бы мог сделать это! Ты говоришь, что мои действия непонятны, что я хочу подчинить тебя себе. Ты просишь объяснить, почему я обнимаю тебя, целую, но у меня нет ответа, который мог бы тебя устроить… Ты манишь меня, как будто ты и есть то самое Солнце, а я, как цветок, пытаюсь всеми силами дотянуться до тебя. Ты непонятный: сильный и независимый, но в тоже время до ужаса хрупкий; жёсткий, временами жестокий, но невинный до такой степени, что смущаешься от малейшего намёка на что-то большее; постоянно напряжённый, как натянутая тетива, но стоит тебе заснуть, разбудить тебя сможет только самый жестокий в мире человек, настолько ты кажешься невинным и милым. Не хочу выпускать тебя из своих рук, хочу, чтобы ты вечно был в поле моего зрения, но как объяснить всё это — я не знаю. Откуда эти желания? Когда они появились? Что мне делать с ними? Скажи мне, Пхи’, что мне делать со всем этим?!